Борис Багрянцев - Отдать швартовы!
Медленно шевеля ластами, Витька осмотрелся. Впереди смутно завиднелся какой-то валун. Впрочем, для камня он был слишком велик. Руки и ноги подводного пловца заработали сильней. В это время солнце вышло из-за туч, и кругом сразу стало светлей. И Витька увидел перед собой нос корабля.
«Неужели нашел?» — мелькнула и тотчас пропала мысль. Больно уж не похож был затонувший корабль на древний струг. Витька увидел пушку. Леера. Рубку. Сердце сильнее забилось у него в груди. «МО-81» — прочел он на борту.
В стенке рубки зияла рваная дыра. Дрожа от волнения, Витька ступил на палубу. Поднял какой-то предмет. Это была стреляная орудийная гильза. Витька прижал ее к груди и начал всплывать.
Солнце больно ударило ему в глаза. До шлюпки, где беспечно загорал Огурец, он плыл целую вечность.
— Сколько тысяч долларов? — приоткрыв один глаз, спросил Огурец.
Вместо ответа Витька бросил в шлюпку позеленевшую гильзу.
— Я нашел корабль, — сказал он. — Военный. С пушкой. Гильза от нее.
— Врешь! — Огурец схватил его за плечи, словно желая убедиться, не разыгрывают ли его опять.
— Поди посмотри сам!
Огурец исчез под водой. Он пробыл там так долго, что Витьку от волнения стала бить мелкая дрожь. Наконец, шумно дыша, Огурец подплыл к шлюпке.
— Витюха, смотри, чего я нашел!
О дно тяжело стукнул изъеденный ржавчиной автомат ППШ. Потрясенные находкой, два друга молчали, не в силах говорить.
— Витюха, об этом надо рассказать всем. — Огурец поднял на Витьку лихорадочно блестевшие глаза. — Как думаешь?
— Конечно, надо, о чем речь!
Витька взялся за весла и начал грести. Решение было принято, и, хотя впереди их ожидало не очень-то приятное объяснение с начальством, у ребят словно камень свалился с души. Их мучило нетерпение. Казалось, шлюпка идет против быстрого течения, а не по спокойной воде. Из-за островка показалась «Москва».
— Навались! — командовал Огурец. — Еще раз! Еще!! Быстрей!!
* * *Видавший виды буксир дымил возле того места, где затонул катер. Неподалеку, словно почетный караул, замерли на якоре «Москва», «Ленинград» и «Кронштадт». Ребята целый день толпились у борта, терпеливо наблюдая за ходом работ. С буксира на дно тянулись шланги, на палубе водолазы, похожие на марсиан, облачались в свои доспехи, пузырьки воздуха всплывали и лопались на поверхности воды.
Крепыш в замасленной тельняшке и сдвинутой на затылок мичманке бросил на рычаг телефонную трубку и приложил рупор ко рту:
— Эй, на судах! Сейчас будем поднимать!
В ожидании прошло несколько томительных минут. Наконец машины буксира тяжко задышали. У всех сразу отпала охота говорить. Десятки взглядов скрестились на том месте, где должен был всплыть МО-81.
Мелкие волны пробежали по глади воды. Она расступилась, и показался корабль. Сначала мачта, потом рубка и корпус. С него шумно стекали потоки воды. Слегка накренившись на правый борт и осев на корму, МО-81, как в огневые годы войны, выглядел гордо и непокоренно. Казалось, раздайся сейчас сигнал боевой тревоги — и посыплется дробный стук каблуков, опять моряки встанут на свои места. Но в тишине только шумно пыхтела помпа, откачивая воду из корабля. Теперь можно было рассмотреть его целиком. Орудийный щиток весь во вмятинах. Искореженная рубка зияла пробоинами. Палуба имела такой вид, словно по ней долбил железный град. «Мог ли кто-нибудь уцелеть под таким огнем?» — каждый мысленно задал себе этот вопрос.
Крепыш в тельнике медленно снял с головы мичманку. Потянул свой берет механик Николай Васильевич. Ребята повзрослели, лица их стали скорбными и суровыми.
В немой тишине на катер взошла четверка людей, чтобы заверить своими подписями увиденное. Механик Николай Васильевич спустился в машинное отделение. Один двигатель был разбит прямым попаданием снаряда. У второго ручка оборотов стояла на «полный вперед».
Терентий Иванович ходил по кораблю, хмурил брови и шевелил губами:
— Девятьсот семьдесят пять, девятьсот семьдесят шесть, девятьсот семьдесят семь… — Он считал и никак не мог сосчитать пробоины, полученные кораблем.
Там, где хранился боезапас, отыскался один-единственный снаряд. Второй был загнан в ствол, откуда его с большим трудом удалось извлечь. Катер тихо покачивался на волне, храня в себе память о взрывах, крушащих переборки и сметающих все, кроме стойкости людей. Он помнил о гордых матросах, не мигая смотревших в огнедышащие пулеметные зрачки.
Рубцов взошел на борт, вспомнил о павших друзьях. И невольные слезы покатились по его щекам.
— А что будет с катером? — спросил Витька.
— Разрежут на части и пустят на металлолом, — ответил водолаз в мичманке и засопел, раскуривая подмокшую сигарету. — Весь как решето. Да и время над ним поработало — будь здоров! Теперь на переплавку только и годится.
— Такой корабль на переплавку? — удивился Юрка. — А ремонт на что?
— Правильно! — закричали ребята. — Он еще походит.
— Значит, будем восстанавливать? — спросил Терентий Иванович. — А духу хватит? Дело-то нелегкое. Тут работы — ого-го!
— Будем!!! — раздался дружный крик.
— Спасибо, друзья! — сказал капитан первого ранга, представлявший Балтфлот. — Я верю в вас. Когда будет решаться этот вопрос, я проголосую «за».
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Не будем говорить, что было кладоискателям за их нелегальное проникновение на корабль. Кое-что было. Но недаром Кузьмичев любил говорить, что у него дела решаются без бюрократизма. Поэтому, воздав должное Юрке и его друзьям за их проступок, он не устоял перед умоляющими ребячьими глазами и зачислил «лазутчиков» курсантами своего клуба.
— С годовым испытательным сроком, — грозно добавил он и отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
Юниоры, давно уже считавшие ребят своими, встретили это решение криками «ура!»
Прошел год. МО-81, стоявший в доке, постепенно принимал свой первозданный вид. Ребята трудились на совесть. Но упорней всех работали Юрка, Женька и Витька. Они боролись за почетное право совершить первое плавание на возрожденном корабле. И добились своего.
В начале лета «Орленок» (так теперь назывался МО-81) снова пришел на Ладогу, на то самое место, где вел свой последний бой с врагом.
Раздалась команда. Одетые по форме номер один, юнморы замерли в строю.
— Ребята! — сказал Кузьмичев. — Мы своими руками капитально отремонтировали этот корабль и вернули его в строй. В память героев, которые служили на катере и дрались на нем с фашистами, мы поднимаем на «Орленке» свой флаг. И еще у нас сегодня праздник потому, что наших лучших курсантов мы принимаем в комсомол.
Кузьмичев выдержал паузу.
— Бывшему военному моряку Василию Петровичу Рубцову, — скомандовал он, — предоставляется право поднять флаг на учебном корабле «Орленок». Равнение на флаг! Флаг поднять!
Грянул гимн, и флаг медленно пополз вверх.
— Если б мои погибшие товарищи, — дрогнувшим голосом сказал Рубцов, — могли увидеть, какая замечательная смена у них растет…
Василий Петрович подошел к Юрке и прикрепил к его груди значок с изображением Ильича. Такие же значки появились на форменках у Витьки, Женьки и других ребят.
Не нашли клада трое друзей. Не нашли золота и серебра, жемчугов и бриллиантов. И все-таки мечта сбылась. Вот он, их корабль. Родной корабль. Пусть он не самый быстрый и не самый современный. Что с того! Да, стареют моторы и механизмы. Зато честь и мужество не устареют никогда.
Заработали двигатели. «Орленок» вздрогнул и медленно пошел вперед. Следом, вытягиваясь в кильватерную колонну, двинулись «Москва», «Ленинград» и «Кронштадт».
— Счастливого плавания! — прокричал вдогонку Василий Рубцов.
