Янка Мавр - Повести и рассказы
Скоро из воды высунулась тупая круглая голова. Через минутку — вторая, третья. Двое приковыляли к начатому дереву и взялись за работу. Какие они были смешные, неуклюжие! Широкий хвост — точно лопата, и покрыт не шерстью, а чешуей. Пальцы задних ног соединены перепонками, как у гусей. На передних — перепонок нет, зато когти острые, а на большом пальце даже двойные. Густая бурая шерсть блестит на солнце.
Двое «дровосеков» стали по обе стороны дерева на задние лапы, оперлись на хвосты и так взялись за работу, что только щепки полетели. Третий опять полез на свою хатку, четвертый тащил с берега в воду деревце толщиной с человеческую руку. Тяжелый труд! Дернет малость — я отдохнет. На помощь ему поспешил еще один.
С восхищением наблюдали друзья за этой картиной.
Тем временем дерево пошатнулось, послышался треск. «Дровосеки» отскочили в сторону, остальные бобры бросились в воду.
— Слушай! Они же могут пристукнут» нас! — в испуге прошептал Мирон.
Виктор и сам этого боялся. Он внимательно следил, в какую сторону будет падать дерево, но пока определить не мог. Дерево потрескивало и шаталось. Бобры подберутся к нему, погрызут — и в сторону. Подгрызли они оттуда, где вода, или, вернее, плотина.
— Должно туда и упасть, — прошептал Виктор.
Однако полной уверенности в этом не было. Друзья рисковали. Лишь обостренное любопытство и возбуждение удерживали их на месте.
Вот уже дерево наклонилось к воде. Треснуло в последний раз и со страшным шумом рухнуло на плотину. От грохота даже «дровосеки» нырнули под воду.
— Ай да молодцы! — с восторгом вскрикнул Мирон. — Такие маленькие, а этакое дерево свалили!
— Тише! Посмотрим, что дальше будет! — остановил его Виктор.
А дальше… дальше произошло что-то совсем неожиданное…
В лесу послышались голоса, и среди деревьев мелькнули… два человека!
— Люди! — радостно крикнул Виктор и хотел было вскочить.
Позднее Мирон никак не мог объяснить, что с ним тогда произошло. Помнил только, что в его голове, словно молния, мелькнуло слово «окурок», и он люто сжал зубы, рванул Виктора за рукав и прошипел:
— Не шевелись! Подожди!
Виктор опустился на землю и замер. На их счастье, треск падавшего дерева заглушил голос и движение Виктора. Люди ничего не заметили, подошли и остановились возле хатки, на которую вчера влезали наши друзья.
Один из незнакомцев был высокий, сильный, лет под пятьдесят человек с черной стриженой бородой и густыми черными усами, обвисшими, как у моржа. Под густыми бровями глубоко сидели узкие глаза, придававшие ему свирепый вид. На нем была короткая, серая, из грубого сукна свитка и высокие охотничьи сапоги, в грязи до колен. За плечами на ремне висело ружье.
Его товарищ, более молодой, имел «городской» вид. Высокий, тонкий, бритый. На нем тоже высокие сапоги, а вместо свитки — парусиновая накидка. Ружья у него не было.
Бросалось в глаза, что оба сильно перепачканы в грязи.
— Вот какое дерево свалили! — сказал молодой.
— Так они могли разрушить наш склад, — сказал черный. — Вот наделали бы беды.
— А они тут были? — спросил первый.
— Кто их знает! Пока, видишь, следов не заметно.
— Как же все-таки решим этот вопрос? — обратился молодой к спутнику.
— Сам не знаю, — задумался старший. — Может, дай бог, они сами погибли.
— А если нет?
— Придется, значит, им помочь, — криво усмехнулся черный.
«Неужели о нас говорят?» — подумали друзья. — «Но за что? Что мы им сделали?»
Они взглянули один на другого, боясь пошевелиться. Дело было настолько непонятным и странным, что хлопцы не верили своим ушам.
— Поганая история, — говорил тем временем младший. — Когда они выйдут отсюда, так обязательно всюду раструбят об этом уголке. Полезут разные ученые, возьмут под охрану этих бобров. Начнут писать в газетах. До сих пор только лесник раз за зиму наведывался сюда, а тогда каждый полезет. И нам придется расстаться с этим надежным убежищем.
— Я же и говорю, — буркнул черный.
— Но, с другой стороны, они нам совсем не нужны.
— Чего там жалеть советское семя! — блеснул глазами черный. — Ничего, кроме пользы, не будет, если погибнут два большевистских выкормыша!
— И то верно, — вздохнул молодой. — Дело важнее этих двух молокососов. А сколько нашего брата гибнет из-за них? Пусть не суют свой нос, куда не нужно. Где они теперь?
— Там, у озера.
— Значит, так: они, конечно, будут рады, увидав нас. Мы возьмемся их вывести, а там столкнем в трясину.
— Это удобно и с другой стороны: в случае чего подумают, что они сами погибли в болоте, — добавил черный. — Может, посмотрим теперь, все ли в порядке?
— Успеем. Сначала покончим с этим делом, — ответил молодой.
Они обошли плотину и направились в ту сторону, где находилась стоянка.
Шаги и шорох давно уже утихли, а друзья все еще, едва дыша, лежали в своей засаде.
— Слушай! — дрожащим шепотом сказал Виктор. — Ущипни меня: может, я сплю.
— Двое не могут видеть один и тот же сон, — ответил Мирон. — К сожалению, это дикая правда. Что будем делать? Удирать или сидеть здесь?
Виктор подумал и сказал:
— Пожалуй, все равно: тут ли сидеть, или попасть к ним на глаза.
— Искать нас они не будут, — заметил Мирон.
— Почему? — удивился Виктор. — Именно будут искать.
— Ты слышал, что они говорили? — рассудительно сказал Мирон. — Мы же их встретим с радостью. Так оно и было бы на самом деле. А если не встретим?
— Тогда они и будут нас искать.
— Так, да не так. Будут кричать, звать нас, даже стрелять, чтобы мы сами пришли к ним. Не могут же они подумать, что мы прячемся от них. Они же наши «избавители»!
— Да, — улыбнулся Виктор.
— Ну, и если не отзовемся, они подумают, что мы погибли. А шнырять, искать, как беглецов, они не станут, это неразумно.
Такое рассуждение немного успокоило друзей. Им следовало только, как говорят, сидеть да не рыпаться и дождаться, пока враги покинут остров.
Вскоре действительно послышался выстрел.
— Зовут нас! — засмеялись хлопцы.
Вот и в другом месте послышался выстрел, за ним донеслись крики. Они то приближались, то отдалялись: видно, бандиты ходили по всему острову.
Наконец голоса начали приближаться, послышался хруст валежника, и оба человека вышли к плотине.
— Наверно, они где-нибудь в этой части острова, — сказал один из них.
— Странно, что не отзываются, — ответил другой. — Не может быть, чтобы наши выстрелы и крики не были слышны.
— Покричим еще. Если нет, значит, нет.
— А они не могли как-нибудь выйти?
— Кроме того места, пройти негде даже в самое сухое лето, — послышался голос черного. — Куда бы они ни сунулись, везде гибель.
— А может, каким-либо образом узнали о нашей дороге?
Черный дядька засмеялся.
— Ты сам уверен, что пройдешь?
— Не очень. В таком случае, быть может, нам не стоит и волноваться?
— Дай бог.
И они опять принялись стрелять и звать:
— О-о-го-го-о! Сюда!..
Хоть и не до смеха было нашим друзьям, но они не могли не улыбнуться.
— Вот благодетели нашлись, чтоб они сами потонули! — сказал Мирон, когда незнакомцы отошли.
— Хоть три года буду следить, — зло сказал Виктор, — а отдам их под суд. Пойдем домой.
— Ох, — простонал Мирон, — все тело онемело: часов пять лежали неподвижно.
И они пошли к стоянке. Позади слышались крики и выстрелы «благодетелей». Хотя друзья и не боялись, что враги начнут их искать, но все время чувствовали себя в опасности.
— Хуже всего, что огонь нельзя разводить, — говорил Мирон. — Они вернутся, увидят, — костер кто-то поправлял, и сразу догадаются, что мы тут. А огонь тем временем может погаснуть.
— Подсунем толстые сучья под пепел. Может, не обратят внимания, — предложил Виктор.
— А если заметят? — обеспокоился Мирон. — От этого может зависеть наша жизнь.
— Не опасно ли трогать наши запасы? — вспомнил Виктор. — Тоже могут заметить.
— И это правда, — задумался Мирон. — Вот дурацкое положение: смотреть на свою собственную еду, голодать — и не сметь дотронуться до нее!
Все это могло показаться даже смешным, если бы не было так опасно.
Не сиделось на месте. Все время посматривали в ту сторону, откуда доносились крики и выстрелы. Наконец Виктор не выдержал.
— Нет! Не могу! Идем, спрячемся поблизости.
Отошли в болото, в заросли, и там засели. Отсюда были видны и стоянка, и дорога, по которой могли прийти враги. А вот они и показались. Подошли к шалашу и уселись возле костра.
— Чтобы окончательно увериться, надо подождать до вечера, — сказал молодой. — Если они живы, то должны явиться ночевать.
