Юрий Вронский - Необычайные приключения Кукши из Домовичей
Однако морской конунг Хастинг, видимо, держит все же в голове урок, полученный мурманами полтора десятка лет тому назад — не слишком задерживается в этом изобильном солнечном краю. Ведь если Хастинга постигнет участь незадачливых предшественников, то его мечту — разграбить Рим — осуществит кто-то другой!
Впрочем, викинги не обходят стороной юг Испании, Марокко и Балеарские острова — всюду они сеют смерть и разорение. Добравшись до устья Роны, викинги поднимаются по ней далеко в глубь Франции.
После этого они некоторое время плывут по морю, никого не трогая, и, найдя удобную бухту, останавливаются на зимовку. Викинги договариваются с местными жителями сохранять мир и торговать. До весны они живут в свое удовольствие, проводя время в пирах и забавах, а весной снова пускаются в путь дальше на восток.
Красные паруса мурманских кораблей полощутся над лазурными водами Лигурийского моря. Слева от кораблей проплывают берега прекрасной Италии. Позади дымятся ограбленные города и селения, впереди викингов ждут новые подвиги и новые сокровища. Говорят, здесь уже рукой подать до Рима, «вечного города», как его называют.
— Посмотрим, так ли уж он вечен, — с усмешкой говорит Хастинг, вглядываясь в голубоватую дымку, в которой тонут очертания дальних берегов.
Ему не терпится совершить главный подвиг своей жизни. Рагнар Кожаные Штаны сжег Париж и многие другие города Франкской империи. Спору нет, это славные подвиги. Однако, если он, Хастинг, разграбит и разорит Рим, его деяние навсегда останется в памяти людей как величайший подвиг всех времен!
Местные жители, которых по дороге расспрашивает Хастинг, говорят, что Рим узнать нетрудно — это самый большой и прекрасный город на свете! Они уверяют, что Рим ни с чем не спутаешь, как только Хастинг увидит Рим, он сам это сразу поймет.
В одно прекрасное утро викинги огибают гористый мыс, далеко выдающийся в море, и попадают в обширный залив. В глубине залива устье реки. Входя в реку, викинги обнаруживают, что на левом берегу, чуть повыше устья, стоит большой красивый город.
Издали кажется, что он сплошь состоит из беломраморных дворцов, храмов и пышных садов. Викинги, как зачарованные, глядят на открывшееся их глазам великолепие.
— Это Рим! — произносит Хастинг сдавленным от волнения голосом.
Глава тридцать седьмая
НАПАДЕНИЕ НА ГОРОД
Жители города Луна со страхом прислушиваются к тревожным звукам. Дозорные на сторожевых башнях изо всех сил бьют колотушками в чугунные била. В соборе на площади святого Павла ударили в колокола.
Звуки эти могут означать только одно: у стен города появился враг. Но что это за враг, откуда он взялся? Даже самые старые и мудрые теряются в догадках.
Горожане бросают привычные дела — ремесленники оставляют гончарный круг или сапожную колодку, аристократы прерывают приятную беседу за прохладительными напитками — все устремляются на улицу.
На одном из холмов стоит княжеский дворец. Это самое великолепное здание в городе, сложен дворец из лунного камня, который добывают в окрестностях.
Князь, совсем еще юнец, чуть жив после бессонной разгульной ночи. Лицо его бледно, голова гудит, как колокол. Перед ним огромная мраморная ванна, наполненная горячей водой. Сейчас он влезет в нее и немного полежит, ему всегда становится легче от горячей воды.
Однако на этот раз горячая вода что-то не помогает. Напротив, гудение в голове становится все невыносимее. Наконец князь догадывается, что это гудит набат. Кое-как вытеревшнсь, он поспешно одевается, препоясывается мечом и, вскочив на коня, скачет в штаб гарнизона.
В городском соборе уже началась неурочная служба. Епископ возносит к господу молитвы об избавлении города от неведомых язычников. Храм полон молящихся, главным образом женщин и стариков — в такие часы место истинно благочестивого мужчины не в церкви.
С городских стен и холмов взору открывается широкое устье, переходящее в простор залива. По сверкающей глади движутся несколько десятков кораблей. Человеку с острым зрением видно, что на носу у каждого из них возвышается голова па длинной шее, а на корме — хвост. Мерно шевелятся ряды длинных весел. Кажется, будто приближается стадо чудовищных сороконожек.
Городские фонтаны журчат по-прежнему, в садах громко щебечут птицы. Но никто уже не слышит этих звуков, еще недавно доставлявших столько удовольствия людям, у которых был досуг их слушать.
Воины гарнизона спешат проверить оружие и доспехи, тащат на стены метательные орудия и камни. Все горожане, способные носить оружие, отныне составляют ополчение. Каждый отправляется к месту сбора того отряда, к которому он приписан.
Городские ворота пока еще отворены, в них вливается толпа перепуганных насмерть жителей предместий, которым нападение врагов грозит бедой в первую очередь. Жители гонят скот и подталкивают повозки, нагруженные скарбом. Истошное мычание коров и жалобное блеяние коз сливаются с плачем детей и рыданиями женщин.
Но вот ворота затворены, мосты, перекинутые через ров, убраны, город замирает в напряженном ожидании.
Викинги пытаются взять город с налету, однако вынуждены отступить с большими потерями. Начинается осада. Она длится несколько дней, не принося осаждающим никакого успеха. Викинги раз за разом храбро бросаются на приступ, но каждый их приступ бывает отбит, и они откатываются назад, потеряв много людей.
Жители города отчаянно защищаются. Они засыпают нападающих градом стрел, дротиков и камней. Самое страшное — это камни. От камня, брошенного сверху, не спасает ни шлем, ни панцирь. А камней в этом городе, как видно, неиссякаемый запас. Да и не мудрено, у них ведь все постройки каменные — в случае чего, можно начать разбирать дома.
Если какому-нибудь ловкачу удается все же забраться по лестнице на крепостную стену, на него с такой яростью кидаются защитники города, что воин, каким бы доблестным он ни был, в конце концов погибает.
Горожане и во время затишья не оставляют викингов в покое — на стенах города установлены метательные орудия, которые довольно далеко мечут большие камни. После того как горожанам удалось разбить у викингов несколько кораблей, пришлось отвести корабли подальше от города.
Викинги пробуют взобраться на стены ночью, под прикрытием темноты, но, заслышав шум, защитники города бросают со стен горящую просмоленную ветошь и, осветив таким образом поле сражения, берутся за камни.
В расчеты Хастинга не входит долгая осада, подобное занятие не для викингов. Но как быть? Неужто так и уйти ни с чем, оставив «вечный город» неразоренным, не совершив главного подвига жизни? Хастинг велит оставить город в покое, чтобы бранный шум не мешал ему думать, и погружается в размышления. По прошествии нескольких дней удачливого морского конунга осеняет дерзкая мысль.
Глава тридцать восьмая
ВЗЯТИЕ ГОРОДА
Дозорные на стенах и башнях неусыпно следят за вражеским станом, примечая малейшее передвижение викингов, любое их приготовление, чтобы очередной приступ не застал горожан врасплох.
Сегодня на глазах у защитников города происходит нечто необычное — от стана викингов отделяются несколько человек и идут прямо к главным городским воротам. Они безоружны и, вне всякого сомнения, посланы для переговоров.
Их впускают в город. Один из послов, сухощавый, с черной бородой, немного умеет говорить на лигурийском наречии. Он заявляет, что у них важное дело к папе римскому.
Препровожденные к епископу послы сообщают, что их вождь, морской король Хастинг, внезапно скончался. Перед смертью он перешел в христианскую веру и выразил желание, чтобы его похоронили по христианскому обряду. Посланные просят уважить волю покойного и совершить над ним положенную погребальную службу.
И вот снова отворяются городские ворота. В них медленно входит похоронная процессия. Самые преданные дружинники несут гроб с телом своего раскаявшегося предводителя, вслед за гробом шествует его свита, состоящая из отборных воинов. Все они идут с обнаженными головами.
Гроб вносят в собор и ставят посредине церкви, перед алтарем. Звучит невидимый ангельский хор. Растроганный епископ читает заупокойную молитву, и в голосе его звучат слезы. Господь милостив к тем, кто оставляет пагубные заблуждения и ступает на стезю истинной веры — новообращенный умер, но господь не позволил смерти обезобразить его красивое лицо. Покойник лежит в гробу, как будто он жив и здоров, его цветущему виду могли бы позавидовать многие из живущих.
Епископ с умилением глядит на обрамленное золотистой бородкой лицо, на руки, которые загубили столько душ, а теперь навсегда сложены на груди. Нет, не навсегда! Правая рука сползает с груди и хватает спрятанный под саваном меч, покойник вскакивает и пронзает епископа.
Часть викингов бросается к дверям, чтобы никто не вышел из церкви, остальные избивают прихожан. Поглядеть на необычные похороны собралось много жителей города и, по обычаю, все они, входя в церковь, оставили оружие в особом приделе.
