Павел Шуф - Улыбка лорда Бистузье

— Зачем тебе схема? — упорствовал Стасик.

Мысленно я аплодировал ему. Хватка у Барханова была железной. И Васька почувствовал, что ни тычками, ни шуточками не отделается. Слишком серьезны, суровы наши взгляды, слишком резки вопросы Стасика. И если поначалу наш приход лишь забавлял его, сейчас Васька дрогнул, поняв, что мы не намерены отступать.

— Я работу изучал, — сказал вдруг Васька.

Это было так неожиданно, что мы переглянулись.

— Какую такую работу? — угрюмо спросил Сервер.

— Мясника работу. Продавца мясного отдела.

— Шутишь все, — растерянно проговорил Мамбетов. — Петляешь.

— Я правду говорю, — спокойно повторил Васька. — Работу мясника изучал. Нравится мне это дело — вот и изучал.

— Странно… — протянул я. — Это как же? Выходит, ты в гастроном на экскурсию ходил? Как в музей, или, скажем, на фабрику посуды.

— Вот-вот! — подхватил Васька, согласно кивая. — Именно так. А вы разве не ходили? Ведь Эммануил Львович всем велел.

— О чем ты? — не выдержал я, почувствовав в голове странный звон, а в теле непонятную легкость и даже пустоту. Васька вконец запутал нас. Но тут он неожиданно сказал:

— Так ведь сочинение завтра сдать нужно. Про любимую профессию. Забыли вы, что ли?

Мы переглянулись. Что за ерунда? Мы пришли ежа вызволять от неминуемой мучительной гибели, а Васька нам про сочинение толкует. Ясно, что увиливает.

Между тем Васька продолжал:

— Я сочинение уже пытался писать. Плохо получалось. Вот и решил пойти и посмотреть. Эммануил Львович ведь всем сказал, что будет хорошо, если каждый побеседует с представителем любимой профессии. Говорил?

— И с кем же ты беседовал в гастрономе? — спросил я, все еще уверенный, что Васька продолжает классно водить всех нас за нос. Красивая работа, ничего не скажешь…

— С мясником, конечно! — выпалил Васька и доверительно улыбнулся. — Я про мясника пишу, про продавца.

— А не врешь?

Васька обернулся, взял со стола тетрадку, раскрыл и протянул мне первый лист, густо исчерканный. Я читал:

«Моя любимая профессия.

Лично мне нравится профессия продавца мясного отдела. Это очень интересная работа. Она требует много хороших качеств — силу, меткость, вежливость. В профессии мясника мне особенно нравится топор. Очень люблю что-нибудь рубить. Еще мне нравятся печенка, язык, качалка и ножки для холодца. Это самые вкусные места. Кто работает в магазине, тот приносит людям радость и продукты, а значит он нужный обществу человек…»

На этом текст обрывался.

— Это что? — спросил я, не тая усмешки. — Про твою любовь к… языку… хорошо бы прочитать нашей англичанке Тамаре Петровне.

— Здорово! — не выдержал Стасик. — Вот бы не подумал про Ваську…

— А ты сам про кого написал? — спросил Кулаков Стасика.

— Я сыщиком буду! — твердо пообещал Барханов.

— Сыщик! — рассмеялся Васька. — Всю жизнь ежей будешь искать. А еж ваш, может, просто убежал. Дверца из-за какого-нибудь растяпы осталась открытой — вот он и убежал…

Васька оглушил нас таким предположением. А ведь он прав: дверца-то была открытой. Почему же мы твердо решили, что ежа взял именно он? Ведь никаких доказательств у нас не было. А дверцу вполне мог оставить открытой какой-нибудь разиня. Не так, что ли?

Вот ведь как неловко вышло. Привыкли мы как-то, что Васька охоч до всевозможных проказ — вот и решили сгоряча, что и на этот раз — его рук дело. А он, вполне может статься, и вовсе ни при чем. Убежал себе еж в чистое поле, а мы у Васьки чуть ли обыск самодеятельный не устроили. Нехорошо… Ох, нехорошо.

Замира потянула за рукава меня и Стасика одновременно — мы стояли рядышком:

— Пойдем, ребята, поздно уже.

— А как же обыск, сыщики?! — Васька притворился озабоченным.

Стасик отрешенно махнул рукой:

— Отстань.

Мы понуро побрели к двери.

— Салют ежу! — воскликнул Васька.

Первыми свернули к своим домам Стасик с Сервером. Замира была задумчива.

— Ну, привет! — буркнул я. — По домам. Поздно уже. Вон, Васька уже про своего любимого мясника написал, а я и не начинал еще сочинения. Завтра пару схлопочу.

Замира молчала, не двигаясь с места.

— Да не переживай ты! — попытался я подбодрить ее. — Может, прав Васька? Убежал наш еж. Точно убежал. А с Васькой… Это просто совпадение было. Ты не расстраивайся.

Замира подняла на меня глаза. А в них — смятение и тоска.

— Можно тебя о чем-то попросить? — тихо сказала она. Таким голосом просят списать контрольную или сочинение. Но сразу понял — тут что-то не так… Замирка никогда не скрывала, что больше всего любит профессию доярки — дояркой была ее старшая сестра. А у меня и в мыслях не было писать сочинение про доярок и коров. Так что дело явно не в сочинении.

— Случилось что-нибудь? — спросил я.

— Случилось… — уронила Замира и вновь опустила голову. Сегодня я уже устал удивляться ее бесконечному унынию. Прямо царевна Несмеяна какая-то!

— Говори скорее. Поздно ведь…

— Пойдем ко мне домой, — Замира протянула это с такой мольбой в голосе, что я невольно поежился. Загадка на загадке.

— Что у тебя?

— Там скажу.

— А здесь нельзя?

— Нельзя, Володя… Это только дома можно сказать. Очень тебя прошу. Очень надо. Очень…

Я пожал плечами. Ну и девчонка! Одни хлопоты от нее. Сначала ежа объявила драгоценным. Теперь домой не отпускает.

— Ладно уж, — вздохнул я. — Но только скорее.

— Тогда побежали? — предложила Замира, и первая пустилась по дорожке, где она назубок знала любую ямку, любой бугорок.

Мы вошли во двор Замиры, и она повела меня к сараю, где у них был крольчатник. «Вот зануда… — с досадой подумал я. — Нашла время кроликами хвастаться. Да еще в темноте».

Замира нашарила коробку спичек, лежавшую на клетке, чиркнула. Яркий всплеск света брызнул от спички.

— Видел? — упавшим голосом спросила Замира. Наверное, мое вытянутое лицо показалось бы ей глупым, если бы сейчас было светло. Я промолчал, не зная, что ответить.

— Смотри еще раз, — сказала Замира. — Вот здесь, в последней клеточке. Она закрыта от остальных.

Я низко наклонился над клеткой, и Замира взорвала сразу две спички. И тогда я не поверил собственным глазам.

Я увидел ежа. Ежа, а не кролика!

Это было словно мираж, наваждение.

— Дай спички… — прошептал я и скоро убедился, что глаза меня не обманули. В клетке сидел наш еж. Из живого уголка. Тот самый, которого мы искали у Васьки. Ну и дела!

Замира горестно вздохнула. Я долго не мог прийти в себя, слишком велико было потрясение. Вот так царевна Несмеяна! Весь день молчала… Выходит, и правда, зря Ваську обидели. Мирного любителя топора, языка и печенки…

— Откуда он здесь? — осторожно спросил я на конец.

Замира всхлипнула:

— Я принесла… Сама…

— Нашла, что ли? — я пытался бросить Замире спасательный круг, словно она свалилась с корабля прямиком в волны — акулам на радость. — Убежал он, да? — спрашивал я. — А ты нашла… так ведь, да?

Замира вытерла слезы рукавом:

— Не нашла я его… Не нашла…

— А что же?

— В уголке взяла. Сама. Никто не видел.

— Не может быть! — запротестовал я, отказываясь верить ей. — Зачем это тебе, зачем?

— Так вышло, Володя, — вздохнула Замира. — Испугалась я очень. Понимаешь?

— Кого испугалась-то?

— Ваську.

— Кулакова? Мясника? А чего его пугаться. Сама видишь — он ни при чем оказался. Зря только напали на него.

— Зря… — подтвердила Замира. — Но я ведь тогда испугалась. На уроке. Когда рассказала про ежа, а Васька почему-то ужасно заинтересовался.

— И что же?

— А то! Ты вспомни, как он стал расспрашивать и удивляться. Вот я и испугалась. Подумала, что он теперь замыслит утащить и продать нашего ежа. За сто рублей…

Меня разобрал смех. Вот так история! Сперва сама же сделала ежу рекламу как звезде экрана, А потом сама же тайком унесла его, испугавшись вдруг, что на ее красочную рекламу кто-нибудь клюнет. Невероятно!

— Володь, что делать, а? — Замира вымаливала совет, помощь. — Знаешь, как мне было стыдно, когда вы… там… Ваську… А я молчала… Думала, сердце выскочит…

Я еще раз чиркнул спичкой. Свет отразился в глазенках ежа, они блеснули фарами. Еж с аппетитом жевал.

— Видала, какой обжора! — показал я. — Вокруг него такие страсти, а ему все нипочем. Ест себе на здоровье и не печалится.

Замира вздохнула:

— Ест. Я ему много положила.

— Вернуть надо, — сказал я. — Завтра,

— А если увидят? Стыдно ведь.

— Я зайду за тобой утром. Идет? Вместе отнесем.

— А что скажем?

— Так положим.

— А если нас увидят?

— В саду нашли. Убежал…

— Соврем, да?

Замирка вполне могла бы написать сочинение о том, что ее любимая профессия — задавать вопросы, доводящие до головокружения.