Д. Графт-Хансон - Убежище идола

— Слушай, мы от них убежали, нас не ищут и не поймают. Теперь надо отыскать дерево. Но как найти его?

Боафо остановился тоже, беспомощно посмотрел на Агьямана. Откуда он знает, где искать подходящее для ночлега дерево?

— Надо просто идти вперед, — сказал он, подумав. — Идти и не останавливаться, пока не выберемся из ущелья. Должны же мы когда-нибудь выбраться?

— Должны, — согласился Агьяман. — Помнишь, как мы шли сюда: в лицо нам дул ветер… деревья стояли далеко друг от друга. Сперва мы поднялись на холм, а потом стали спускаться… Идем: может, по дороге попадется удобное для ночлега дерево.

Так они решили и пошли дальше. Они шли молча, не разговаривая, сквозь ночь и черный в этой ночи лес, шли, думая только о том, чтобы не сбиться с пути, выбраться из долины. Мпотсе по-прежнему бежал впереди, изредка оглядываясь на хозяев. Наконец начался подъем, ущелье кончилось. Но они так устали, так им хотелось спать, что Боафо предложил забраться на первое попавшееся дерево. Он хотел привязать к дереву Мпотсе, но Агьяман остановил его.

— Не надо, — сказал он. — Пусть бегает на свободе, охотится. Он ведь тоже ничего сегодня не ел, может, поймает мышь или еще кого…

— А вдруг убежит? — забеспокоился Боафо.

— Может, и убежит, — согласился Агьяман, — но вернется. Он же знает, что мы здесь, на дереве. Он нас не бросит, верно я говорю, Мпотсе?

И Мпотсе завилял хвостом, подтверждая правоту слов. Потом он рванулся и исчез в темноте. А ребята залезли на дерево и устроились как могли. Конечно, дерево не очень-то было приспособлено для ночлега, сидеть на нем было трудно, особенно для Боафо, но выбирать не приходилось. Оба они ужасно хотели спать, но прежде чем заснуть, Агьяман пересказал Боафо все, что услышал в хижине от Опокувы.

В это самое время Нана Оту возвращался в свою резиденцию. Он был у вождя Манкесима Наны Аду и теперь шел но городу в сопровождении четырех старейшин. Нана Оту шел молча, погруженный в тяжелые думы, и старейшины не смели его беспокоить. Мысли вождя Абуры были сейчас не с ними, они были с Агьяманом и Боафо, с Опокувой. Куда они запропастились? Ему доложили об их исчезновении во время обеда, в полдень — сказали, что никто с утра их не видел, никто, кроме служанки, накормившей ребят завтраком. На обед они не явились. Стали искать, и тут-то выяснилось, что всех троих нет с утра. Женщины переполошились.

— Не надо волноваться, — успокаивал их Нана Оту. — Сегодня — большой базар, может быть, они отправились на площадь и вот-вот вернутся. Оставьте для них обед.

Он сказал так и забыл про ребят: они частенько пропускали обед, увлеченные чем-нибудь, и бегали где-то до вечера. Но к вечеру всегда возвращались. Нана Оту отправился отдохнуть после обеда и вышел из спальни только к заходу солнца. На веранде играли ребята, но его гостей среди них не было. Нана Оту спросил служанку и получил тот же ответ: никто с самого утра их не видел.

Нана Оту нахмурился: не могли же они до сих пор быть на базаре?

— Что-то случилось, — сказал вождь своему толкователю и взглянул на солнце.

Оно было уже у самого горизонта. Алый свет залил двор, окрашивая в красный цвет высокие стены дома.

— Но что же могло случиться? — недоумевал толкователь.

— Не знаю, — покачал головой Нана Оту. — Если они отправились на базар, то почему до сих пор не вернулись? Должны же они хотя бы проголодаться, да и базар давно кончился…

— А вдруг они не на площади?.. — осторожно начал Опанун Фунн.

— Где же им еще быть? — рассердился вождь: как посмел толкователь угадать его тайные мысли?..

— Может, они отправились к идолу, — продолжал свою мысль Фунн.

— Зачем? — нахмурился вождь.

— Не знаю… — задумчиво протянул Опанун Фунн и покачал головой.

Наступило молчание. Нана Оту не двигался, он стоял и упорно думал о чем-то, и рядом с ним, в глубокой задумчивости, стоял толкователь. Оба смотрели на солнце, которое, словно огромный красный мяч, медленно тонуло за горизонтом. Но вот солнце скрылось. Ночь окутала двор темнотой. Дети перестали играть и разошлись по своим комнатам. Нана Оту ходил по веранде, Опанун Фунн следил за ним взглядом. Несколько раз Опанун Фунн хотел что-то сказать, но не решался. Потом не выдержал.

— Надо искать, — промолвил он. — Надо искать, пока не настала ночь. Надо просить помощи, вождь…

— У кого? — Нана Оту подошел к толкователю, заглянул ему в лицо.

— Мы здесь чужие, — сказал Фунн. — Мы здесь чужие и лесов не знаем, мы не найдем. Надо просить помощи у Наны Аду. Пусть бьют в гонг, пусть гремят барабаны и кричит глашатай. Пусть люди знают, что мы ищем ребят: двух мальчиков и одну девочку в цветастом платье и с веселым лицом. Люди помогут нам, Нана Оту.

— Хорошо, — сказал Нана Оту. — Так мы и сделаем. — Лицо его просветлело, надежда оживила вождя. — Послать к вождю Манкесима! Сейчас же…

И Опанун Фунн вместе с двумя старейшинами отправился к вождю Манкесима.

— Опишите глашатаю пропавших детей, — сказал им вождь на прощание.

Старейшины покинули дом, а Нана Оту остался ждать на веранде. Он не шел в комнаты, и слуги вынесли на веранду керосиновые лампы. Язычки пламени колебались от дуновения ветерка, причудливые тени плясали на стенах. Нана Оту ждал.

Между тем весть об исчезновении детей разнеслась среди людей Абуры. На веранде стали собираться те, кто пришел вместе с вождем в Манкесим. Тихо подошли служанки — местные жительницы. Они молча сели в сторонке, изредка поглядывая на ворота: вдруг ворота откроются и появится неразлучная троица? Все молчали. Потом одна из служанок осмелилась напомнить вождю об ужине, но он только покачал головой. Да и никто в этот вечер не ужинал: люди ждали вестей от Наны Аду.

Казалось, прошла вечность — в глубоком молчании. Но вот вдали забили барабаны, зазвучал тревожно гонг. Потом настала мгновенная тишина, и в этой тишине, далеко-далеко, разнесся протяжный крик городского глашатая:

— Слушайте, слушайте… слушайте все…

— Наконец-то, — облегченно вздохнул Нана Оту.

Во всем городе открывались двери, жители Манкесима выходили из домов и слушали этот протяжный вопль — случилось что-то особенное, раз кричит глашатай, да еще в такое неурочное время.

— Нана Аду и его старейшины повелели сказать, что друг Наны Аду — вождь Абуры, благородный Нана Оту — попал в беду… — В ясном воздухе крики слышались отчетливо, чисто. — Вождь Абуры пришел к нам в город просить помощи и совета у великого идола Нананомпоу. С вождем пришли его гости — два мальчика и девочка…

Глашатай подробно описал каждого, а потом прокричал, повысив свой звучный голос:

— Этим утром они ушли из дому и пропали. Если кто-нибудь видел кого-то из них или знает кого-то, кто их видел, пусть немедля идет к вождю Абуры и скажет. Человек этот получит вознаграждение…

Наступила тишина. Замолчал глашатай, и люди Абуры молчали тоже. Потом глашатай снова ударил в гонг — в знак того, что закончил. Через некоторое время где-то вдали, в другом конце города, снова ударили в гонг и снова закричал глашатай — вождь Манкесима сделал все, чтобы о беде знал весь город. А Нане Оту оставалось только ждать.

И вот ворота открылись, и во двор вошли старейшины и толкователь, а с ними — глашатай. Они привели с собой пожилого человека и юношу. Все подошли к Нане Оту, обменялись приветствиями. Первым заговорил глашатай.

— Расскажи обо всем вождю, — сказал он, и юноша стал говорить.

— Мы с братом, — сказал он и кивнул на пожилого мужчину, — пришли в Манкесим, чтобы спросить совета у великого Нананома. — Голос его дрогнул, он испуганно оглянулся, словно кто-то стоял за его спиной. — Утром мы отправились к идолу, а по дороге нас обогнали трое ребят. Они похожи на тех, о которых кричал глашатай. С ними была собака — черная с белым, ведь правда? — Он обернулся к брату, и брат молча кивнул.

— А куда они шли? — Голос вождя дрогнул.

— Не знаю… Но тропа вела к идолу… — испуганно понизив голос, сказал юноша.

— Да-да, еще немного — и они пришли бы к нему, — добавил его брат.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил в волнении Нана Оту.

— Я хочу сказать, что они свернули с тропы прямо в лес. Я удивился: что им там надо? Я следил за ними, пока они не исчезли…

— Ой! — всплеснула руками одна из служанок. — В лес! Ой, они там пропали, пропали!..

— Они свернули с тропы, говоришь ты, — медленно повторил Нана Оту. — Это плохо…

— Плохо, плохо, — испуганно подтвердил глашатай. — Никто не смеет ходить по заповедному лесу, никому не позволено ступать по священной земле. Если то, что сказали эти люди, правда, тогда все может случиться… Люди исчезали в священном лесу навсегда, пропадали навеки, никто о них больше не слышал…

Нана Оту закрыл лицо руками. Все молчали. Каждый представлял себе те бесчисленные опасности, какие подстерегали ребят. Потом Нана Оту поблагодарил юношу и его брата и отпустил их, сказав, что завтра они получат вознаграждение.