Владимир Янов - ТТТ

– Как ты посмел перечить мне? – вскричал повелитель. – Схватить его, – приказал он охране. Охрана кинулась к храбрецу, посмевшему посягнуть на повелителя.

– Что ты делаешь, негодяй? – вскричал возмущённый Сашка, ибо это был он. – Это же дети. А если тебя так?

Он взмахнул кнутом и с силой опустил его на спину застывшего в изумлении Тугура. Охрана кинулась на отважного защитника пленных и в суматохе сбила с него монгольский малахай, обнажив белобрысую голову. Обнаружив перед собой чужого непонятного врага, от возмущения хан Тугур вовсе потерял дар речи. Он в безумной ярости указывал своим воинам на наглеца рукой и беззвучно судорожно открывал рот, как только что выловленный из пруда карась.

Два монгола одновременно накинулись на Сашку, но одному он подставил подножку, и тот с маху полетел на землю, а второго обрушил броском через бедро, жестко припечатав на утоптанный плотный грунт поляны перед бывшим жилищем Унушу.

Уложив противника, Сашка огляделся. Заметив нападение на своего предводителя, к тому на выручку бежало множество монголов с перекошенными от ненависти лицами и с обнажёнными кривыми саблями. Оттолкнув Тугура, Сашка стал медленно отступать к хижине вождя. Когда монгольские воины достаточно приблизились, Сашка достал из кармана чёрный потёртый «ТТ» и выстрелил в воздух. От неожиданного оглушительного выстрела монголы упали на колени, а хан Тугур опрокинулся назад, на спину, и, ловко перевернувшись, быстро пополз на коленях в сторону. Спрятавшись за ближайшей землянкой, Тугур перевёл дух и свирепыми криками вновь погнал своих цириков в атаку на странного пришельца.

В суматохе борьбы никто из врагов не заметил, как второй монгол-охотник, пригнулся и незаметно скользнул в бывшее жилище вождя.

Между тем, монголы, опешившие от выстрела, понемногу приходили в чувство. Они ощупывали себя, оглядывали друг друга, пытаясь отыскать ужасные раны от неведомого оружия. Но, таковых не обнаружив, цирики, гонимые своим предводителем, снова стали наступать на Сашку, тесня его к стене хижины вождя. Их обнажённые сабли зловеще сверкали в лучах солнца, а перекошенные страхом и ненавистью лица ничего хорошего не предвещали.

Сашка медленно отступал к стене, угрожающе держа перед собой уже бесполезный пистолет с пустой обоймой. Наступающих врагов беспокоил непонятный предмет в руках у противника. Но гонимые жестоким приказом, они медленно приближались, тяжело дыша, и бросая испуганные взгляды на чёрный пистолет.

Оглядываться Сашке было некогда, но он спиной ощущал, что скоро упрётся в бревенчатую стену хижины. И когда ему уже отступать стало некуда, когда он спиной прислонился к прохладной стене хижины и приготовился отбиваться от врагов в рукопашной схватке, из неё выскочил сияющий Пашка с автоматом в руках.

Короткая автоматная очередь в воздух вновь отбросила врагов в стороны, а предводитель попытался незаметно шмыгнуть за хижину и скрыться. Но Сашка догнал струсившего предводителя и добавил ему несколько жёстких ударов кнутом.

– Это тебе за издевательства над беззащитными женщинами и детьми. А теперь ты ответишь перед народом, которому ты причинил столько страданий.

Сашка махнул рукой кому-то на склоне горы Сестра, и тотчас склон покрылся неведомо откуда появившимися воинами Унушу. Наставив арбалеты на завоевателей, они медленно спускались, не снимая пальца со спускового крючка. Их было немного по сравнению с войском монголов, но кочевники знали силу и точность их арбалетов. Кроме того, врага сдерживал ужас перед непонятным оружием в руках светловолосых чужеземцев. Ропот ужаса охватил застывшее в оцепенении войско, когда из кустов на склоне появился улыбающийся Батти. За ним следом грациозно спустилась к друзьям вниз счастливая Марина.

Сашка, приветствуя появившихся на склоне друзей, немного отвлёкся от пленённого хана Тугура. А когда спохватился и вспомнил о нём, то увидел того низко пригнувшимся, быстро бегущим к ханской лошади, привязанной за жилищем. Мигом взлетев в седло, предводитель кочевников дал такого стрекача, что его не догнала ни одна арбалетная стрела, пущенная вслед. За предводителем стремглав кинулось в бегство всё войско степных кочевников, подняв плотную пыль, за которой не стало видно даже солнца.

Унушу подбежал к Паше, что-то крича и указывая вслед убегающему врагу.

– Паша, он просит стрелять им вслед, – пояснил Сашка.

– Я понимаю его чувства, – ответил Паша, опуская ствол автомата книзу. – Но я не могу стрелять в убегающих людей.

– Унушу говорит, что надо было их напугать нашим оружием, – стал переводить гневный монолог вождя спустившийся с сопки Шарик. – Он говорит, что завтра они вернутся сюда всем огромным войском, и их уже ничто не остановит.

– Шарик, передай Унушу, что он, видимо, прав по законам своего времени, – ответил Паша. – Но я живу по своим законам, по которым смерть любого человека является катастрофой для всего мира. А чтобы нас вновь не настиг мстительный Тугур, надо немедленно уходить отсюда в самые глухие места, куда он не сунется со своим огромным войском.

Шарик внимательно выслушал ответный монолог вождя и, лениво отмахиваясь от назойливой мухи лохматым хвостом, передал его суть военному совету.

– Унушу сказал, что сегодня монголы не вернутся. Поэтому он приказал своему народу готовиться к длительному переходу в дальние края. Вождь говорит, что далеко отсюда тоже есть впадающая в море большая река, где много леса и зверя. Там его племя подождёт, пока монголы не уберутся из родных мест. Но монголы оставили много дичи, которую сегодня надо обработать для длительного перехода. А завтра рано утром племя двинется в дальний путь.

Сашка покачал головой.

– Унушу, надо уходить сегодня, сейчас. Зверя твои охотники добудут снова в тайге. Но если утром монголы вернутся с основными силами, то нас никакое оружие не спасёт, и дичь совсем не пригодится.

Унушу печально указал на гору дичи в центре стойбища и развёл руками.

– Понятно, – сказала Марина. – Таёжный житель не может просто так бросить такую гору провианта.

– Это не жадность, а практичность, – добавил Паша. – Вековой опыт учит таёжный народ беречь каждый кусок мяса.

– Не нравится мне это, – вмешался хмурый Сашка. – Я наблюдал за монголами. Они стремительно удирали от нас, но не все переправились на тот берег реки. Часть их отошла подальше и чего-то ожидает. Возможно, подхода главных сил. И если племя не успеет вовремя скрыться в тайге, то может случиться страшная беда. Тугур оскорблён и унижен, и потому месть его будет ужасна.

– Унушу так решил, – добавил Паша, – значит так и будет. Тем более, что его люди измучены пленом и издевательствами. Многие даже не смогут идти. Им надо поесть, перевязать раны и выспаться.

– Может, Унушу и прав, – вставила Марина. – Измученный и голодный народ далеко не уйдёт. Главное, чтобы монголы не застали нас врасплох. Шарик, скажи Унушу, чтобы он расставил надёжные сторожевые посты до утра.

– Унушу давно отдал такие распоряжения, – ответил Шарик, яростно почёсывая правой задней лапой за левым ухом. – Блохи совсем озверели от жары. Марина, когда твой ошейник прогонит блох?

– Для этого нужно несколько дней, – посочувствовала Марина.

– Но эти хищные твари сегодня съедят меня заживо, – взмолился Шарик.

– Ладно, Шарик, выберу время, выкупаю тебя и Батти сегодня с мылом в полынном отваре. Все блохи удерут в неизвестном направлении.

– Договорились, – довольно сказал пёс. – Только до ужина. Сегодня будет великий пир, после которого я не смогу даже хвостом шевельнуть.

Всю вторую половину дня в древнем стойбище кипела работа. Дичь, брошенная монголами при бегстве, быстро разделывалась, мясо отправлялось на большие коптильные костры. Там в дымокурах оно быстро подсушивалось и складывалось в корзины. Весь посёлок готовился к срочной эвакуации. Посуда, инструмент и семейный скарб бережно собирались в носильные узлы. От монголов осталось несколько лошадей, которых воины заботливо готовили к вьюкам. Поздней ночью суматоха улеглась. Измученные люди прилегли чуточку отдохнуть до рассвета.

Ребята тоже еле на ногах стояли. Марина вовсю помогала женщинам племени в сборах, а Сашка и Пашка, вооружённые до зубов, проверяли сторожевые посты, обеспечивая безопасность. Поздно вечером Марина на большущем костре подогрела чан воды и устроила Шарику и Батти славную баню. После этого Шарик и Батти с огромными кусками варёного мяса удалились в кусты и притихли там.

Ребята поужинали поздно вместе с Унушу, после чего улеглись спать в хижине вождя.

– Пашка, а ты что так долго копался в хижине? Я уже думал, меня монголы точно пошинкуют на шашлык, – посмеиваясь, спросил Пашка друга перед сном.

– Да Шарик с углами напутал, – оправдывался Паша, устраиваясь поудобнее. – Он, переводя слова Унушу, сказал, что, как в хижину войдёшь, так слева в углу под циновкой тайник с оружием. Вот я там его и искал пять минут, пока не вспомнил, что Унушу показывал жестами направо.