Алексей Биргер - Властелин огня

Но и Машка вышла чуть пораньше, когда трех еще не было.

Она сошла с бетонных ступенек подъезда на тротуар, стала оглядываться, увидела меня. Джип бесшумно тронулся с места.

- Беги домой! - закричал я, размахивая руками. - Беги!

Она сначала не поняла ... а потом было уже поздно. Джип остановился рядом с ней, бандиты выскочили и быстро запихнули ее в машину. Я успел добежать, попробовал ух­ватить Машку, уже исчезавшую в салоне джипа, за ногу и вытащить ее наружу. Гильза врезал мне так, что я отлетел на тротуар. Дверцы захлопнулись, джип поехал, набирая ход. Я вскочил, вцепился в ручку двери. Машина резко прибавила в скорости, меня несколько метров проволокло по асфальту, потом пальцы разжались, и я покатился кувырком. Когда я очнулся, абсолютно обалдевший, моя куртка была разорвана, через щеку и скулу тянулась кровоточащая ссадина, а джипа уже не было.

Я немедленно вскочил на ноги и, не раздумывая, помчался к «инженерному дому», к Ковачу.

Почему я так поступил? Уже потом я думал, что разум­ нее и логичнее было бы поднять шум, рвануть к Машкиным родителям, вызвать милицию ... Но я не сомневался, что ми­лиция тут не поможет, помочь может только Ковач. Не сом­невался - и все, называйте это как угодно: глупостью, верой в Ковача, верой в чудо ...

До его дома я добежал за рекордное время. Перемахнул через все ступеньки разом, распахнул входную дверь, толкнул дверь квартиры, и она открылась - Ковач очень часто не запирал дверей, когда был дома.

Я пробежал через прихожую, ворвался на кухню. Ковач сидел за столом, совершенно неподвижный, руки со сжатыми кулаками лежали на столе ... Он был настолько похож на монумент, что я в растерянности остановился. Мне уже доводи­ лось видеть подобные его состояния, но я никак не мог к ним привыкнуть.

Ковач медленно повернул голову в мою сторону, и опять по его лицу пробежала эта странная волна, будто он из состояния глубокой заморозки возвращался к реальности.

- Там! - выдохнул я. - Они Машку схватили!

- Кто они? - спросил он. - Какую Машку?

- Директорскую дочку! - И добавил неожиданно для себя: - Ты ж обещал директору защитить его семью, я слышал!

Он встал, Поглядел с высоты своего роста на мою разорванную и испачканную куртку, на ссадину на щеке ...

- Обещал, - проговорил он. - И выполню обещание.

Мы с Ковачем вышли из дома в зимние сумерки. Он ступал медленно и размеренно, но я с трудом за ним поспевал.

Выйдя на улицу, Ковач огляделся.

- Ее в ту сторону повезли! - показал я. Он коротко кивнул:

- Я знаю.

«Откуда он может знать?» - подумал я.

Ковач поднял голову, вглядываясь куда-то в небо. Я поглядел туда же.

Высоко в темном небе, в свете луны и ярких, как светлые искры, зимних звезд, появилось какое-то темное пятнышко. Оно начало резко, почти пикируя, снижаться и оказалось ог­ромным черным вороном. Спустившись метров до двадцати, ворон хрипло каркнул и полетел в сторону от дороги, наискосок через поля и через замерзшую реку. Ковач немедленно зашагал в том же направлении.

Он шагал, а не бежал, и его шаги были не очень-то энер­гичными, но я почти сразу отстал. Мне оставалось идти по следам Ковача - глубоким вмятинам в плотном снегу. Наст был жесткий, обветренный, и казалось странным, что он так проламывается под Ковачем. После меня следов на нем не оставалось. Разве что еле заметные оттиски в свежей поземке, которую намело поверх наста всего-то на миллиметр­ другой.

Я бежал вдоль цепочки следов, бежал изо всех сил. Сердце у меня в груди колотилось так, будто готово было вот-вот вы­ прыгнуть, дыхание сбивалось. В какой-то момент я понял, что сейчас упаду и не встану.

Бегай я так на школьных соревнованиях, я стал бы чемпи­оном школы. Но Ковача я догнать не мог. Да что там догнать ­ разглядеть! Было впечатление, что он понесся с реактивной скоростью и что теперь уже за десятки, если не за сотни кило­ метров от меня.

Я перебежал замерзшую реку, прошел стороной мимо редких домишек деревушки Коржеево (которая считалась почему-то городским предместьем), нырнул в перелесок. За этим перелеском была большая развязка шоссейных дорог, с кольцевой городской там был выезд на главные трассы, веду­щие на запад и на север.

В перелеске стояла мертвая тишина. Снег несколько раз скрипнул под моими ногами, и мне стало жутко. Казалось, кто-то подкрадывается ко мне со спины. Я взмок, пот застилал мне глаза. На секунду я остановился, чтобы снять шапку и вы­ тереть лоб, и сразу почувствовал, как ноги у меня отнимаются, будто обрадовались, что я больше не заставляю их работать на полную мощь.

Разозлившись на собственные ноги, я опять побежал. На выходе из перелеска, возле насыпи у западного шоссе, меня пронзила такая боль под солнечным сплетением, что я согнул­ся чуть ли не впополам, и, кто знает, мог бы и упасть, если бы не ухватился за молодую березку.

Воздух теперь входил в меня и выходил с хриплым свис­том, как в старом велосипедном насосе. Он был морозным, этот воздух, но почему-то только на выдохе чувствовалось, как он холоден. На вдохе он казался мне обжигающе горячим.

Я кое-как выпрямился, поглядел на звезды. Сколько же я пробежал? Когда мы с Лохмачом ходили гулять на замерзшую реку, к самому Коржееву, то путь в один конец занимал у нас около часа. А я еще поле одолел, и этот лесочек ... в обычном темпе ушло бы, наверное, часа два. Мне же казалось, что я пробежал все расстояние за секунду. Неудивительно, что мне стало плохо ...

С высокой ветки старой березы, росшей метрах в трех от той, на которую я опирался, на меня посыпались крупные пу­шистые хлопья снега. Я вздрогнул и поглядел вверх. С ветки смотрели жуткие, странные глаза невиданного зверя. Лишь секундой позже я сообразил, что это сквозь ветки горят две звезды, а их зеленоватый оттенок - дальний отсвет в небе. По­ том оттенок стал красноватым, и я догадался, что на развязке шоссе переключается невидимый мне светофор.

Мне было здесь не по себе. На какой-то миг создалось полное ощущение, что две звезды светят не с прозрачного высокого неба, а из глубоких глазниц примостившегося на березке и почти слившегося с тенями существа, и что это вовсе не звезды, а хищные глаза. Да еще Ковача я потерял из виду. Я поглядел на глубокие вмятины его следов. Они рас­ полагались цепочкой, на абсолютно равном расстоянии одна от другой. Мне подумалось, если приложить линейку, все расстояния между следами окажутся одинаковыми до миллиметра. Есть такое выражение - «как заведенный». Теперь я намного лучше понимал, что оно означает. Ковач двигался именно как заведенный, на одной скорости, не снижая ее и не прибавляя, не зная усталости. Следы говорили об этом предельно ясно.

Чуть подальше, впереди, цепочка следов поднималась на шоссе.

На что он рассчитывал? На то, что, срезав довольно большой угол, успеет перехватить джип, которому еще надо попет­лять по городским улицам, прежде чем выскочить на трассу? И откуда он знал, что джип направится именно на эту трассу?

И вправду ли я видел черного ворона, который подсказал Ковачу направление?

Мне вспомнился черный ворон, появившийся в день моего рождения. Увидев его, дядя Коля Мезецкий тогда почему-то спешно повернул назад, на комбинат, бросив нас.

Есть ли тут какая-то связь?

Боль немного улеглась, и я двинулся дальше. Бежать я уже не мог, еле шел. Мне хотелось выбраться из-под темных дере­вьев на oткpытoe шоссе. Если потеряю следы Ковача, подумал я, буду голосовать на дороге. Какая-нибудь машина, идущая по направлению к городу, меня подвезет. А в городе я сделаю то, что надо было сделать с самого начала: обращусь в милицию.

Я подошел к крутому склону. Надо мной в свете луны и звезд блестел край стального рельса - страховочного перильца для автомобилей. Он сверкал как длинное и очень узкое лезвие, а стойки, держащие его, казались черными-пречерными.

Вмятины, оставленные Ковачем на склоне, мне очень приго­дились: снег там был отшлифован ветром и потому очень скользкий, подниматься по такому снегу - все равно что забираться на ледяную горку. Следы Ковача служили мне ступеньками. Правда, от одной ступеньки до другой мне приходилось очень и очень тянуться: расстояние между ними было около метра.

Я проделал с половину пути, когда через страховочные перила перевалилась темная масса - как мешок с картошкой - и, покатившись вниз, сшибла меня и увлекла за собой. Я заорал от ужаса, масса тоже заорала ... Это была Машка!

- Машка! - Я схватил ее за руки. - Ты?

Она перестала вопить. Какое-то время - мне показалось, очень долго, хотя и нескольких секунд, возможно, не прошло ­ она глядела на меня совершенно ошалело, будто не узнавая.

- Петька ... - пробормотала она наконец. - Он велел мне прыгать ...

- Ковач?

- Да.

- А сам он где?

- Он велел мне бежать подальше. Сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась, но при этом на шоссе не показывалась .. Кажется, они хотят его убить ...