Мария Винкман - Это было в горах
А боевой отряд шел вперед, ближе к месторождению.
Старик Басаргин
Разведчики ушли, и поляна, на которой был разбит их лагерь, зажила своей обычной лесной жизнью. Снова завели бесконечный спор кедровки, из чащобы выпорхнула и защебетала веселая стайка красногрудых клестов… С одинокого дерева стремглав спустилась белка и, подняв распушенный хвост, понеслась к лесу.
Стрекотали кузнечики, жужжали тяжелые шмели. По траве бесшумно скользила тень летящего беркута. Громадная птица сделала над поляной полукруг, и тень, пробежав по дальним зарослям кипрея, пропала за темными стволами полуобгоревших сосен.
…Но не успел отряд поисковиков пройти и полкилометра, как занятые своим делом кедровки беспокойно заверещали, а белка метнулась на самую вершину кедра…
На поляну, неслышно ступая по траве, вышел старик в засаленной козлиной шубе и в темном платке, стянутом на затылке в узел. Осмотревшись по сторонам, пришелец направился прямо к кедру, на котором полчаса тому назад Димка и Леонтьич устроили лабаз. Глаза старика хищно разгорелись, сутулая спина выпрямилась.
Прислонив к стволу ружье и сбросив с себя шубу, охотник полез на дерево. Руки держали его плохо, и он несколько раз срывался, но затем снова карабкался по корявому стволу.
Наконец, кряхтя и поругиваясь, старик добрался до вьючных сум и начал их ощупывать. Затем набил свой мешок и котомку хлебом, сухарями, крупой, консервами, картофелем. Прихватил несколько коробков спичек, махорку.
Сбросив мешок на землю, старик продолжал рыться в багаже, пока не отыскал порох и дробь.
На обед пришелец устроился тут же, под кедром. Вскрыл огромным ножом консервную банку и с жадностью набросился на ее содержимое. Вытаскивая пальцами оранжевые куски рыбы, он проглатывал их почти не жуя, изредка подбрасывая в рот хлебные крошки.
Утолив голод, старик уснул.
Проснулся он уже под вечер. Дул резкий северный ветер, по небу неслись размашистые дымчатые облака.
«Пожалуй, будет дождик», — подумал охотник и поморщился. Старые кости ныли. Тайга шумела недобро.
Старик подошёл к муравьиной куче и посмотрел — закрыты или нет ходы муравейника. Если закрыты, тогда наверняка быть дождю. Но муравьи, как, и старый таежник, были, видимо, в нерешительности: ходы оказались наполовину открытыми. Старик сердито плюнул и пошел в кусты отыскивать коня.
С трудом взобравшись на длинногривую мышастую лошадку, охотник легонько ткнул ее пяткой, даже не взглянув на тропинку.
К ночи старик оказался у маленького шалаша, прислоненного к гигантскому кедру. Расседлал коня, развел костер и закурил.
Под кедром было тихо. Костер весело потрескивал. Не выпуская трубки изо рта, охотник подбрасывал в огонь сухие сучья и о чем-то думал, время от времени поглядывая на небо.
А по небу по-прежнему стремительно проносились темные рваные облака, и по-прежнему нельзя было сказать — будет дождь или не будет. Иногда он как будто бы даже начинался. В горячую золу с размаху падали крупные тяжелые капли, зола шипела… А затем налетал ветер, и небо прояснялось.
Старик выругался и, кряхтя, полез в свой шалашик.
Но и рассвет не принес ничего нового. Тот же резкий северный ветер, те же надоевшие облака… Старик снова съездил на поляну, снова набил свою котомку: «3апас надо сделать, пока время есть и хозяева еще не вернулись». Только на этот раз он заметно торопился и убрался с поляны еще до восхода солнца.
Весь день старик пролежал в шалаше, вылезая лишь для того, чтобы взглянуть, не прояснилось ли небо. А вечером, как и накануне, долго сидел у костра, попыхивая трубкой.
Занятый своими думами, он даже не заметил, как перед костром выросла чья-то невысокая, худенькая фигурка. От неожиданности вздрогнул и сейчас же вскочил на ноги. Хотел было метнуться к ружью, но, взглянув на путника, успокоился: перед ним стоял мальчик.
Это был Димка. Он только что закончил шлихование, когда заметил между стволами зарево костра. Сначала разведчик испугался, но скоро любопытство одержало верх, и вот он стоит у шалаша, внимательно разглядывая незнакомца.
Узкое, сморщенное лицо. На острых скулах коробится серая стариковская кожа… На плечах — длинная, вся в заплатах, шуба без воротника, такая же, как у Леонтьича, а на голове грязный, по-женски подвязанный сзади платок. Из-под шубы виднелась до блеска засаленная ситцевая рубаха, из дырявых сапог торчали пучки травы.
«Охотник, наверное, — догадался Димка. — Козлов промышляет. Вот и ружье».
— Здравствуйте, дедушка, — поздоровался подросток.
— Откуда твоя? — вопросом ответил незнакомец.
— Работаю здесь. Отряд наш вон там. в долине стоит… А вы откуда будете?
— Колхоз моя. Мало-мало козла стреляю.
— Далеко колхоз?
— «Светлый луч» знаешь? Самый близко тут. Старик махнул рукой в ту сторону, где находилась база поисковой партии.
— Знаю. Ночевать тут собрались? — продолжал допытываться Димка, присаживаясь к костру.
В сгорбленной фигуре старика ему показалось что-то знакомое. Но где они могли встречаться? Незнакомец не ответил.
— Пойдемте к нам, — предложил Димка. — У нас и переночуете. Как вас зовут?
— Басаргин, — нехотя отозвался старик.
На горе заревел козел, и почти сейчас же послышались отдаленные раскаты грома. Басаргин насторожился.
— Однако, дождь будет….
— Однако, будет, — повторил Димка. Над тайгой полыхнула угловатая молния.
— Ну, как? Пойдем? У нас палатка есть. Не промочит!
— Можно, можно, — неожиданно согласился старик и начал суетливо собираться, седлать лошадь.
Через час они подъехали к лагерю.
Разведчики сидели у костра Не хватало только Светланы, которая ушла в маршрут с ночевкой.
Лидия Петровна, увидев старика-охотника, обрадовалась. Ей давно хотелось поговорить с кем-нибудь из местных старожилов. Начальницу отряда сейчас особенно интересовала Долина Смерти. Судя по карте, именно к ней тянулся с вершины реки Белой перспективный на ртуть разлом.
Разговор у костра
За дальним хребтом громыхнул и замер короткий громовой раскат. По вершинам кедров пробежал холодный, сырой ветер…
Димка и Борис невольно пододвинулись ближе к огню. Лидия Петровна плотнее запахнула ватную фуфайку и с тревогой посмотрела на небо. Только гость, сидевший, скрестив ноги, у самого костра, не шелохнулся. Спокойный, неподвижный, как бронзовое изваяние, он начал неторопливый рассказ, с трудом припоминая русские слова.
— Плохой место, шибко плохой… Совсем страшный. Каждый охотник скажет… Утро — ничего, день — ничего, пришел ночь — пропал… Тайга тут богатый — марал, козел табуном ходит. Умный человек утро стрелял, день стрелял — много зверя принес. Глупый человек, жадный, остался, вечер стрелял — ночью пропал…
Старик закрыл глаза. Сухие, костлявые руки его дрожали, дрожала зажатая в кулаке погасшая трубка. Маленькое темное лицо стало как будто еще меньше и еще темнее.
Димке не терпелось узнать о таинственной долине побольше, но расспрашивать он не решался. А старик молчал. Слышались только легкое потрескивание смолистых пихтовых веток да приглушенный, таинственный шепот старых кедров над головой.
— Интересно, убивал их кто-нибудь или они сами умирали? — спросил подросток, ни к кому не обращаясь.
Старик протянул все еще дрожавшую руку к костру, достал искривленными пальцами золотистый уголек, разжег трубку. Потом медленно обвел своих собеседников выцветшими глазами и глухо сказал:
— Не знаю… Никакой человек не знает… Охотник ночью пропадал… один.
Тогда заговорила Лидия Петровна.
— Но ведь можно было рассмотреть, своей смертью погибали охотники или не своей? Неужели никто их не видел?
— Пошто не видел… Много видел… Зверь не трогал, человек не трогал. Сам пропадал. А пошто пропадал — никто не знает. Одно говорят: плохой место. По-нашему называют…
Старик замялся, подыскивая нужное слово.
— Долина Смерти, — подсказала Лидия Петровна.
— Так, так, — согласился гость, попыхивая трубкой, и выразительно посмотрел на большую жестяную кружку.
Димка поспешно налил ему крепкого чаю.
Старик пил долго, сосредоточенно, исподтишка рассматривая своих собеседников.
Поймав на себе его тусклый взгляд, юный разведчик откашлялся и спросил:
— А можно в один день пройти по всей долине от начала до конца и вернуться назад?
В поблекших глазах старика мелькнуло что-то похожее на гордость. Быстро допив кружку, он поставил ее на землю и заговорил, уже не подбирая слов:
— Когда молодой был, все дороги знал — много ходил. Каждый лето ходил… Каждый скажет: хороший охотник Басаргин. Марал бил, козел, медведь бил, ничего не боялся. Везде ходил. А теперь…
