Сергей Голицын - Сорок изыскателей, За березовыми книгами
Номер Первый вынул из кармана блокнот и стал читать на ходу:
— «В окончание своего доклада должен присовокупить: заходил ко мне малый ваш, Егорка, коего вы отдали в учение в Академию, показывал бумагу. Я сию бумагу прочитал и убедился, что успехи в науках и художествах означенный малый имеет весьма отменные, а посему советую не брать его сейчас на хрустальный завод вашего благородия, а годок еще погодить, пускай учение продолжает; а впрочем, на все ваша воля, и, коль приказание ваше будет отправить его из Санкт-Петербурга в Любец, так и поступлю без замедления. Остаюсь при сем нижайший и покорный слуга вашего благородия отставной коллежский асессор Пантелеймон Семикрестовский, 8 генваря 1837 года». Пока я еще ничего путного сказать об этом письме не решаюсь, — говорил Номер Первый, — знаете, чешуйки слюды тоже блестят, как золото. Но нюх-то изыскательский у меня есть. Думается мне, напал я на какой-то след… Да, между прочим, — добавил он, — кто это там в башне так набедокурил?
Витя Перец, последнее время болтавшийся у меня под ногами, почуял недоброе и ускакал далеко вперед. Однако Люся и Витя Большой его поймали и притащили.
— Послушай, дорогой! — укоризненно поглядел на него Номер Первый. — Что же это такое? А? Ящики вверх тормашками, книги разбросаны. Разве изыскатели так обращаются с историческими документами? Я насилу прибрал.
Витя Перец мрачно засопел и уставился в одну точку. Когда же Номер Первый перевел дух, собираясь продолжать нравоучения, он шмыгнул в сторону и скрылся за кустами.
Ребята дожидались нас у высокого белого известнякового обрыва, круто спускавшегося к речке. Обрыв так ослепительно сверкал на солнце, что я невольно прищурил глаза.
— Видите, ребята, сколько тут камня-известняка, — объяснял Номер Первый. — Когда-то тут было море, миллионы лет подряд моллюски умирали, их раковины падали на дно, одни на другие, и за миллионы лет этих раковин накопилось так много и они так плотно слежались, что их остатки превратились в белый известняк. А теперь смотрите.
Он взмахнул геологическим молотком и острым концом его отколол кусок камня. В свежем изломе мы разглядели целое кладбище крохотных ребристых раковин.
— А хотите, покажу фокус?
Номер Первый выбил из расщелины скалы темную колчужку, напоминавшую гнилую картофелину. Ловким ударом молотка он расколол ее пополам.
— Вот так штука!
Колчужка была пустая, а внутри сидели, плотно прижавшись друг к другу, как птенчики в гнездышке, малюсенькие кристаллики. Они ярко искрились и блестели на солнце.
— Это жеода — пустота в известняке, заполненная кристалликами кварца или кальцита. Давайте искать еще.
Мальчики выковыривали колчужки, разбивали их, но кристаллики оказывались или едва видимыми, вроде горстки рассыпанной поваренной соли, или мутными и желтоватыми. Наконец снова нашли такую прозрачную, как слезинка, жеоду. Одну из них отдали мне для Миши, другую — Магдалине Харитоновне для Дома пионеров.
Уже рюкзаки оттягивали плечи, но хотелось искать еще и еще. Мальчики полезли наверх, девочки копались внизу.
Вдруг Люся, разбив одну жеоду, радостно воскликнула:
— Смотрите, какая прелесть!
Кристаллики нежно-лилового, как фиалка, цвета ярко переливались на солнце.
— Девушка, милая, вы нашли большую редкость, — вскричал Номер Первый, — это подмосковный аметист!
Люся, улыбаясь, протянула его мне.
— Ни в коем случае! — горячо зашептала Магдалина Харитоновна оглядываясь: никто из детей не должен был ее слышать. — Отдай сейчас же! Ты работаешь в Доме пионеров… — Она выхватила из Люсиной руки камень и быстро сунула его в свой рюкзак.
— Он мой… я нашла… — отвечала Люся дрожащим шепотом.
Не представляю, чем бы кончилась перепалка между обеими руководительницами. В этот момент сверху посыпались камни, и близнецы с шумом спрыгнули с обрыва, чуть-чуть не на спину Номера Первого.
— Там какой-то дяденька! — зашептал один, указывая наверх.
— Какой дяденька?
— Не знаем. Чудной, подозрительный: круглые очки, синие штаны, лицо красное. С ним мальчик, они меряют! — выпалили, перебивая друг друга, востроносые близнецы.
— Какие там «подозрительные дяденьки»? — засмеялся Номер Первый. — Однако они меряют — любопытно!
— Вы — вперед, а мы — за вами с молотками! — Глаза Вити Большого сверкнули отвагой. — В случае чего как стукнем по башке!
Близнецы полезли на гору, указывая дорогу, за ними, тяжело отдуваясь, полез Номер Первый, потом Люся, остальные мальчики, потом Магдалина Харитоновна, девочки, последним осторожно карабкался я.
Близнецы молча указали на толстого седого неизвестного в круглых очках, с кожаной сумкой на плече, в синей спецовке со множеством карманов. Он стоял невдалеке под обрывом, держа тетрадку на полевой сумке, и что-то писал. Лицо его было совершенно коричневым от загара. Высоко над ним стоял, уцепившись за куст, худенький, загорелый мальчик в красной футболке, чуть постарше нашего Вити Большого. Вдруг пожилой встал и протянул своему юному спутнику конец рулетки. Мальчик схватил этот конец и стал прыгать с уступа на уступ, время от времени прикладывая ленту к скале и выкрикивая цифры. Пожилой, прижимая сапогом другой конец рулетки, уткнулся в тетрадь.
По свисту Вити Большого пионеры разом поднялись, бросились в атаку и окружили «врагов». А те не обратили на них никакого внимания, только мальчик надменно сморщил брови и губы на манер мистера Твистера.
Незнакомец было повернул голову, равнодушно посмотрел поверх очков на атакующих и вновь уткнулся в тетрадку, взяв конец рулетки в зубы.
— Здравствуйте! — Номер Первый подошел вплотную к незнакомцу.
— Не мешайте! — низким басом огрызнулся тот. Номер Первый обиделся, его щеки сразу надулись.
— Кто вы такой и что вы тут делаете?
— А вы сами кто?
— Я любецкий гражданин, — гордо отвечал Номер Первый. Лицо его пылало, даже блестящая лысина покраснела; куда девалось прежнее кроткое выражение. — Ваши документы!
На миг надменный мальчик оторопело разинул рот. Взрослый незнакомец вытащил целую пачку бумаг и сердито сунул ее Номеру Первому.
"По мере чтения документов привычные ласковые морщинки все чаще собирались на лице Номера Первого.
— Как интересно! Как интересно! Вы меня простите, но, знаете, на всякий случай, — заворковал он.
— Пожалуйста, пожалуйста, — равнодушно сказал неизвестный, пряча документы в сумку.
— Товарищи, — обратился к нам Номер Первый, — это тоже изыскатель, но только без всякого номера. Он геолог, разыскивает стройматериалы. Наконец-то догадались, что наш камень годится и для домов и для дорог!
Ребята разочарованно вздохнули. Им бы куда больше хотелось поймать самого настоящего шпиона.
— Месторождения вашего известняка давно изучены, — равнодушно объявил геолог, — но в нашем институте считают, что они низкого качества.
— «Низкого качества»! — вспыхнул Номер Первый. Его морщинки снова исчезли. — Вы наш кремль видели? Пятьсот лет стоит. А вы видели, как сверкают на солнце белые башни и стены? Запомните: в Любце ничего нет низкого качества, только первоклассное. Ваши геологи поковыряли известняк сверху на этой горе и растрезвонили: низкое качество! Идемте, я вам покажу, откуда наши предки добывали строительный камень.
Ух, как он здорово рассердился! Его лысина, шея, щеки стали малиновыми. Он подбежал к краю откоса, вобрал в себя воздух и ринулся вниз, увлекая за собой лавину щебня.
Покатились за ним и мы, но не так стремительно; мы цеплялись за камни, за корни и ветви кустарника.
— Осторожнее! — откуда-то издалека донесся вопль Магдалины Харитоновны.
А мы уже очутились у подошвы горы. Номер Первый повел нас по узкой тропинке, идущей вдоль откоса. Вдруг он остановился и начал раздвигать кусты бузины.
Мы увидели темную дыру, вроде барсучьей норы.
— Чья это берлога? — всполошилась Магдалина Харитоновна.
— Это не берлога, а та самая пещера, о которой я вам говорил, а точнее — старая штольня, — отвечал Номер Первый своим обычным воркующим, кротким голоском. Видно, бешеный спуск с горы несколько рассеял его злость. — Это отверстие проделали люди. Только слишком узко проделали, а тут еще водой песок нанесло, дырка совсем затянулась. До подземного грота придется метров десять проползти на животе по сырому месту. И еще знаете что? Ребятишкам в трусах будет холодновато.
— Нет, нет! — замахала руками Магдалина Харитоновна. — Вы, если хотите, отправляйтесь с доктором, да еще ее прихватите! — Она сердито указала на Люсю. — А детей я не пущу. За жизнь и здоровье детей отвечаю я! — Она решительно подняла голову вверх, только ее крючковатый нос продолжал смотреть вниз.
