Кот Тихон и новые знакомые - Маша Трауб
– Сколько у нас времени? – спросила Нора.
– Не знаю, у нас нет прогноза погоды, карты течений, ничего нет, – признался пёс. Датчики не работают, я их не восстановлю. Топливо почти на исходе.
– Вас что, в мореходке вообще ничему не научили? – раздался голос с палубы. – Вы только драить палубу способны? В наше время даже юнга мог вывести корабль к берегу без всяких карт! Молодёжь…
– Владимир Семёнович! – воскликнула Нора. – Вы долетели! Вы нас нашли! Пойдёмте, я вас накормлю. Вы совсем измучены.
Владимир Семёнович застыл на пороге капитанской рубки. Его крыло было странно завернуто за спину. Казалось, он едва держался на ногах. Закрыл глаза и больше не произнёс ни звука.
– Его надо положить! – крикнула в отчаянии Нора.
– Кажется, вывих, – сказал Вениамин. – Надо вправить, пока не стало хуже.
– Я не могу, не умею, – Нора расплакалась.
– Зато я умею, – в рубке появилась Марыся. – Я столько прочитала медицинских справочников и энциклопедий… Тихон, я буду говорить, что делать, а вы будете моими лапами. Надо взять крыло, ближе к плечу…
– Надо добраться до населённого пункта и найти ветеринара, – помотал головой Тихон. – Я не умею вправлять крылья. Да вообще ничего не умею вправлять! Пусть лучше Вениамин. Если он починил баржу, то и с крылом справится.
– Нужны мягкие сильные лапы. У Вениамина, безусловно, золотые лапы, но тут нужна резкость и нежность, – объяснила Марыся. – Одно неверное движение – и крыло будет сломано. У котов природный инстинкт – они всегда чувствуют, когда нужно убить одним ударом лапы или лишь оглушить.
– Только у меня нет такого инстинкта! Я никого никогда не убивал! Надо добраться до деревни.
Найти врача. У Владимира Семёновича кровь на перьях. Нужно промыть раны. Чем? Не водой же из реки! – кричал Тихон.
– Аптечка есть. Я собрала, – призналась Марыся. – Времени нет. Нора, говори с Владимиром Семёновичем, постарайся сделать так, чтобы он не засыпал. Тихон, помойте лапы вот этим. Может немного щипать. Не волнуйтесь, я скажу, что делать. У вас получится.
– Может, вы ещё скажете, чем заделать пробоину? Аварийные клинья случайно не захватили? – Вениамин сидел, понуро опустив голову. Лапой он гладил стену баржи, будто уговаривая её продержаться подольше.
– Случайно не захватила, – ответила Марыся, – но в трюме в углу лежат деревянные клинья и бруски. Возможно, они помогут.
– Марыся! Вы гений! Если мы отсюда выберемся, клянусь, я вам соберу самый лучший велосипед в мире! И новую лапу, если захотите! Я уже сделал чертежи! Будете выступать так, будто у вас не четыре лапы, а шесть! – воскликнул пёс и кинулся в трюм.
– Тиша, всё получится, – прошептала ласково Нора.
Так называла его только мама, больше никто. Мама в него всегда верила. Теперь верит Нора.
– Марыся, я готов, – Тихон быстро сунул лапы в ту банку, на которую показывала морская свинка. Щипало сильно, но ему было всё равно. Он чувствовал у своего уха запах и дыхание Норы. Страх вдруг улетучился. Тихон подошёл к Владимиру Семёновичу и взял крыло, приготовившись слушать команды Марыси.
– Надо немного отвести крыло в сторону, да, вот так. Взяться вот так, двумя лапами. Да, правильно. И резко дернуть. Резко, но не сильно, – инструктировала Марыся.
Нора в это время похлопала лапой по голове совы.
– Где я? – очнулся Владимир Семёнович.
– На барже. Вы долетели, – ласково промурлыкала Нора, – расскажете, где вы летали так долго? Мы вас ждали.
Владимир Семёнович застонал и закатил глаза.
– Нет, нет, смотрите на меня. Знаете, какую я вам мышь поймаю, когда мы причалим? Самую огромную! Вы, кстати, что больше любите есть? Может, не мышей? Расскажите мне…
– Крыс… – ухнул Владимир Семёнович. – И тушканчиков. А на десерт кузнечика или гусеницу.
– Как? Вы едите насекомых? – ахнула Нора.
– Конечно. Это лакомство. Мотыльки тоже вкусные. А еще червяки и лягушки. Но самое вкусное – клевер, одуванчики. Нет, подорожник. Я очень люблю подорожник.
– Да, я очень мало знаю про рацион сов, – рассмеялась Нора, – но, обещаю, я поймаю вам самого толстого тушканчика и соберу целый букет из подорожника!
– Давай, – тихо скомандовала Марыся.
Тихон дёрнул лапу. Владимир Семёнович ухнул и затих. Марыся подбежала и легла на его грудь.
– Что ты делаешь? – спросила Нора.
– Тихо. Я слушаю сердце. Всё хорошо. Тихон, надо промыть рану, пока Владимир Семёнович не пришёл в себя. У вас получилось. – Марыся взяла в лапки крыло и поводила им из стороны в сторону. – Вот бинт, надо перемотать. Пусть побудет в покое некоторое время. Нора, помогай.
Тихон с Норой обработали рану совы и соорудили нечто вроде перевязи для крыла.
– Как проснётся, ему нужно поесть, – сказала Марыся. Было видно, что она тоже очень устала. – Что-то лёгкое и вкусное. Сейчас, мне надо подумать.
– Что тут думать? Если он любит насекомых, можно поймать стрекозу или жука-плавунца! – решительно заявила Нора. – Я сейчас! И у нас есть воробьи!
Нора убежала.
– Вы молодец, я в вас верила, – тихо сказала Марыся Тихону.
– Только я сам в себя не верил, – признался тот.
– Вы не знаете, что делать дальше? – спросила Марыся.
– Да, не знаю. Это ведь была моя идея – уплыть на барже. Только у меня нет плана, ничего нет. Я вас подвёл.
– Вам нужно поверить в себя так, как в вас верит Нора. Если бы не она… Она знала, что вы справитесь, поэтому и я, и Вениамин вам доверились. Не подведите её. У вас есть знания, навыки. А карты? Я забрала некоторые из библиотеки.
– Марыся, вы верите, что всё получится? – спросил Тихон.
– Конечно, верю! – ответила Марыся.
– Всё, я заделал пробоину, – в рубке появился Вениамин.
– Давайте посмотрим карты, – предложила Марыся и развернула их на столе.
– Смотрите, я поймала стрекозу! – прибежала радостная Нора.
Тихон вскочил на стол, на котором Марыся развернула карты.
– Координаты, которые оставил мне Котовский, указывают на то, что они находятся в Чёрном море. Точнее сложно сказать. Туда мы точно не доплывём на «Белке». Но можем доплыть до города и там пересесть на корабль. В городе мы сможем рассказать вашу историю и помочь с театром.
– И с музеем! – воскликнула Нора.
– Да, и с музеем, – согласился Тихон. – А потом мы отправимся искать Котовского.
– Нет, надо найти твоих друзей. Они помогут. Нас будет больше. Пока мы – сборище изгоев, беженцев. Нас всего пятеро. А нам нужны
