Самуил Миримский - Озорники
— Ну, как тебе эти воздушные акробаты?
Снизу стала наползать на скалы чернота. Вершина, на которой только что были мальчики, вспыхнула теплым розовым светом и погасла. Рустем взял Броню за руку и осторожно повел вниз, удаляясь от шума воды, пока совсем не затихло. И тогда из тишины вдруг вылупились беспечные голоса мальчишек, а на другом склоне ущелья запрыгал пучок света, скользя по кустарникам, потом рассеялся над пропастью и снова собрался в пучок на другой стороне. Рустем и Броня протиснулись в расщелину и затаились.
— Кто это? — спросила Броня.
— Сейчас узнаем, — сказал Рустем, опускаясь на корточки. — Если только будем тихо сидеть…
ПРОГРАММА «СИНИСТРИОН»
— Гуд бай, ребятки! Скажите девочкам, что хватит борщей. И вообще поменьше жратвы, а то развели свинюшник. Вчера здесь дикая свинья с поросятами крутилась, пришлось шарахнуть из пистолета… Это я брехун? Я самый честный человек на свете. Я вру только по пятницам, а сегодня вторник. Ну ладно, дуйте и не отвлекайте нас от работы… '
— Савкин просится на станцию, — раздался робкий голос.
— Не Савкин, а Свейн! Сколько раз говорить? Базиль, что прикажешь делать со Свейном?
Базиль разматывал моток белого шнура и не отозвался. Боб осветил его сгорбившуюся фигуру и уверенно распорядился от его лица:
— Передай Свейну, пока он не выучит шифр и не будет шпарить без запинки, к голубям мы его не допустим! И так нам всю связь чуть не запорол. Ну ладно, топай!
Послышались удаляющиеся шаги. Базиль раскладывал кольцами трос. Боб жужжал над ним фонариком.
— Я считаю, Базиль, что мне надо научиться кидать. А вдруг тебя захватят в плен, кто же наладит канатную дорогу? Сегодня я долго тренировался и добился успеха: каждый пятый снаряд попадал в цель. И не какие-нибудь. там камешки кидал, а настоящие булыжники, ты это учти. И вообще я стал физически страшно здоровым. С быком мне еще бороться трудно, но козу я валю запросто. Мускулы у меня стальные — можешь пощупать. Я теперь могу сделать сразу двадцать три приседания. И даже на одной ножке… Смотри, как я на левой…
Осторожное покряхтыванье — и вдруг грохот падения. Базиль подхватил Боба, втащил его наверх, отряхнул и осветил фонариком.
— Лапоть ты, вот кто, — сказал он.
— Согласен, — сказал Боб, потирая бок. — Я не учел, что здесь рыхлая почва…
— А ты учитывай…
— Постараюсь в дальнейшем. Подожди, не бросай, я сперва посвечу… Итак, можно. Раз… два… три!
В зыбком свете сверкнул камень, волоча за собой белый капроновый шнур. Камень ударился в склон и упал в пропасть. Пучок света заметался, исчез и снова вспыхнул. Камень полез вверх, подскакивая на выступах.
— Надо было выше метра на два, — сказал Боб.
— А ты не крутись под рукой. Чуть в тебя не попал.
— Хорошо, я стану подальше. А вообще-то я скоро буду бросать не хуже тебя. Конечно, нам никогда не достигнуть точности, с которой бросают индейцы. Они тренируются с детства, у них рука и глаз — как будто одна система. Если бросать всю жизнь с утра до ночи, так любой научится. Интересно, кто это там двигается? Не бык ли? Теперь его не вытуришь оттуда. Он только Юргиса боится, а Юргис уехал с отцом в город. Ну ладно, все. Можешь бросать без подсветки, учти!
Стук, шелест осыпающегося щебня и долгий плеск внизу.
— Кажется, зацепило…
Над пропастью закачался трос, соединявший противоположные склоны.
— Базиль, поздравляю тебя! Канатная дорога — представляешь, какое это удобство? Положим, идет погоня…
— Это за кем?
— Ну, скажем, за тобой. И вот ты бежишь, перебираясь со скалы на скалу, а враг догоняет. Он совсем уже близко. Остается каких-нибудь сто ярдов. Он должен поймать тебя живым, иначе плакали денежки, обещанные за твою поимку, — целых тысячу фунтов…
— Это сколько же на рубли-то?
— Ах, не отвлекай, пожалуйста! Фунты, рубли, не все ли равно? И вот, когда он — ха-ха! — считает, что денежки у него в кармане, ты — хоп! — кидаешь моток через пропасть и в какие-то считанные секунды уже на другой стороне…
— Ну, а он что?
— А он только хлопает ушами и рычит от злости…
— Ну, а я что?
— А ты ему: «Пардон, мусью, сочувствую, но ничем помочь не могу». Базиль, я просто в восторге!..
— Отойди-ка, а то на трос наступил….
— Прости… А ведь это только начало. К тросу можно приладить подвесную люльку на роликах, сядешь в нее, оттолкнешься и полетишь над пропастью, как на планере!
— Это как же?
— К люльке можно крылышки приделать, будет совсем как в парке культуры. Я считаю, что со временем можно будет открыть аттракцион. Пусть все катаются, без ограничений…
— Это почему же без ограничений?
— Впрочем, ты прав, этак сюда ринутся оболтусы и тунеядцы, всех растолкают, захватят дорогу и будут кататься на ней с утра до ночи. Эй, ты, куда полез? — закричал Боб, замахав руками, будто и в самом деле у аттракциона уже толпились мальчишки.
— Ты чего орешь?
— А чего он лезет без очереди? — сказал Боб потише, но тут же снова поднял голос: — А ну выходи! Ишь, пижон! Как дам — вверх тормашками полетишь! Базиль, скажи ему словечко, а то он драться лезет!
Базиль, уже привыкший к «массовым сценам», которые часто разыгрывались в буйном воображении Боба, оторвался от работы:
— Всю тайгу распугаешь. Ты потише ори.
— Уф, жарко даже стало! Ну нет, мы бесплатно пускать не будем, а сделаем так: хочешь прокатиться — плати!
— Это верно, за денежки…
— Нет, только не деньги, а что-нибудь другое — шишки, орешки, лук, морковку, яички…
— Морковка — ерунда…
— Ну, тогда лучше так: по талончикам. Построй скворечник, клетку для белочки, посади дерево, убери участок леса, поймай браконьера — пожалуйста, получай талончик и катайся…
— Так он тебе и дастся, браконьер…
— Ну, бог с ним, без браконьера обойдемся… Зато деревья будут сажать… Эй, куда сухую ветку втыкаешь? Обманывать вздумал?.. А ты чего плачешь? Талончик отобрали? Это кто такой нахал? Нет, братцы, так у нас не пойдет! Кто хоть раз обманет, целый год даже близко не подходи! Мошенникам и лентяям вход на воздушный паром воспрещен! Я сказал и больше повторять не буду! А кто не слушается, тот будет иметь дело с самим шефом. А шеф говорить не любит — он как трах.
— Стоп! Кажется, зацепились…
— Ух ты! А ну-ка, не тяни сам, давай вместе… Я тебя подстрахую… Раз-два, взяли! Эх, дубинушка, сама…
Грохот, шум падения и шелест осыпающегося щебня.
— Ну ты и силен! — сказал Базиль, отдуваясь.
— У меня теперь так много сил, что трудно точно рассчитать, — оправдывался Боб. — Хорошо, что это испытания, а представляешь, если будешь висеть над пропастью — и вдруг оборвется?
— С тобой влипнешь…
Базиль вытащил из расщелины моток колючей проволоки.
— А это что такое? — спросил Боб. — Проволока? Чего ж ты про нее ничего не сказал? А что будешь делать из нее? Ага, все ясно. Камни только для тренировки, а трос лучше закрепить вот таким ежом. Логично!
— Не крутись под рукой.
— Прости! Я считаю, что теперь можно обсудить программу «Синистрион». Начнем, пожалуй, с экипажа. О командире и его первом заместителе говорить не будем. Это, по-моему, ясно. Теперь вот Юргис… У тебя на его счет были какие-то сомнения?
— Трепло парень…
— Трепло, я с тобой согласен, и мы его терпим из-за отца и «Жигулей». Без машины, сам понимаешь, перебросить сюда столько груза было бы непросто…
— Это верно…
— В общем, человек нужный, значит, оставляем… А что ты думаешь насчет Гревса?
— У него чахотка…
— Не чахотка, а простой бронхит. И вообще я считаю, что надо пересмотреть список болезней, из-за которых нельзя лететь. Мы попросим дедушку разработать новый устав. Сейчас строятся такие благоустроенные ракеты, что какое могут иметь значение всякие там ангины, бронхиты, язвы желудка. Но ты на это скажешь: «А вдруг на Синистрионе притяжение в семь раз больше, чем на Земле?» Скажешь ведь? А я тебе на это отвечу: «А лучелёт на что?»
— Это что еще такое?
— Ну, антигравитон, иначе говоря.
— М-да, — промычал Базиль, не успевая следить за скачущей мыслью Боба.
— Гм, гм, в этом пункте ты, пожалуй, прав. Здоровье космонавта должно быть абсолютным. Верно ведь?
— Ясное дело…
— Тогда идем дальше. Кого мы возьмем из женщин? Вообще говоря, я считаю, что космонавтика пока еще не для женщин. Конечно, только на первых порах. Когда начнутся регулярные рейсы, тогда пожалуйста, тогда пожалуйста. .
— Ну-ка отойди…
— Хорошо, отойду метра на три… Базиль, тебе не кажется, что за- нами кто-то следит? Ты думаешь, рысь, о которой рассказывал лесник, на людей нападает? А как ты считаешь, она испугается стартового пистолета?
