Александр Асмолов - Сказки Дальних дорог
– Мертвый, потому что тут никто не живет? – неуверенно предположил медвежонок.
– Нет! – коротко отрезал Малёк. – Потому что здесь умирает время…
– А почему это оно умирает? – подозрительно переспросил Ме́ня.
– Всё когда-то рождается и умирает, – грустно вздохнул мышонок. – И мы тоже.
– Это что, кладбище времени? – с дрожью в голосе прохрипела сова. – И мы все тут тоже умрем…
– Не мы, – зловеще зашептал Малёк, – а наше время!
– А мы что же? – Сова икнула от спазма, сковавшего все внутри.
– Мы станем этими… – писклявый голосок совсем притих. – Ну, как их там звать… Вы еще нам рассказывали про Африку… Там страна такая есть, где жарко-жарко… Зы… Зу… За… – мышонок явно силился что-то вспомнить, но никак не мог.
– Замбия? – попробовал помочь ему орел.
– Да-да-да… что-то такое, – заторопился мышонок, чувствуя, что это рядом. – Замби! – наконец выкрикнул он.
– Зомби, – поправил его Гордый. – Это существа, лишенные собственной воли и подчиняющиеся колдуну, похитившему их душу.
– Нет, – запротестовал Малёк. – Зомби – это те, чье время умерло, и они подчиняются тому, кто дает им немножко своего времени. Потому они нового хозяина и слушаются.
– Кто кому чье время дает? – послышался сзади хриплый голос совы. – Ничего не понимаю… Можно я присяду на спину уважаемого Длинного… Что-то силы оставляют меня.
Обычно вежливый лось ничего не ответил. Все насторожились, услышав, как он тяжело дышит. Лесной гигант явно выбился из сил, но не сдавался, понимая, что от него зависят жизни остальных. Мощные копыта глухо стучали по тропинке, но темнота вокруг жадно поглощала все звуки. В напряженной тишине единственная мысль тревожила каждого. Как бы ни был силен лось, рано или поздно силы его иссякнут, и он остановится… Что ждет их тогда?
– Держитесь, друзья мои! – орел говорил уверенно. – Я поднимусь как можно выше и постараюсь найти выход отсюда. И помните – вместе вы сильнее, чем поодиночке.
Он бесшумно исчез в темноте, а трое на горячей спине лося прижались друг к другу спинами. Они вглядывались в черноту ночи, стараясь хоть что-то разглядеть и предупредить остальных об опасности. Однако ничего не происходило. Никто не нападал на путников, заблудившихся в чужом лесу. Только стук копыт становился все реже и реже, а дыхание лесного гиганта – все тяжелее.
Неожиданно лось пошатнулся, его передние ноги подкосились. Храпя от невыносимой нагрузки, Длинный упал на колени, а потом и повалился на бок. Трое кубарем покатились на землю в разные стороны, но быстро вскочили и кинулись обратно к лесному гиганту. В тусклом свете луны было видно, как вздымаются от тяжелого дыхания огромные бока и пар валит из ноздрей могучего животного. Глаза его были закрыты.
– Не умирай! – кинулся к лосю Ме́ня, пытаясь приподнять его голову.
– Миленький, не надо! – запричитала сова, обмахивая лежащего крыльями, словно веером. – Сейчас, сейчас… Все пройдет…
И только мышонок не метнулся к лосю, а стал быстро-быстро нарезать вокруг него круги. Маленькое серое тельце почти не было видно в ночи, и только писклявый голосок давал понять, где он.
– Ну, как же это… Забыл… Забыл.
– Ты чего там? – злобно огрызнулся Ме́ня. – Лучше бы помог…
– Забыл, забыл, – расстроено повторял писклявый голосок.
– Что ты там забыл?
– Да, причитание забыл.
– Какое причитание? – насторожилась Соня. – Может быть, заклинание…
– Ну да… чтобы время не утекало… нужно круг очертить… иначе…
Он не договорил, но смутные догадки о страшной угрозе, нависшей над всеми, закралась в каждую душу. Виток за витком накручивал мышонок, но ничего не происходило.
– Послушай, – сова с опаской огляделась по сторонам, – может быть, ты все выдумал?… Нет тут никого.
Малёк не обращал на нее внимания, только прибавил ходу.
– Ты что? Наврал нам? – не выдержал косолапый – Да я тебя!..
Медвежонок хотел поймать Малька, но тот вильнул в сторону, разрывая траекторию движения. Когда он хотел вернуться, произошло странное. В сумерках ночи все заметили, как из ближайшей черной дыры к тропинке, где лежал лось, змейкой устремилась едва различимая черная дымка. Обтекая все препятствия на пути, она приблизилась к Длинному и обволокла его непроницаемым черным коконом. Лесной гигант даже не шелохнулся. Он просто перестал дышать.
– Что ты наделал! – зло закричал Малёк. – Нельзя было останавливаться и разрывать круг!
– Но я же… – слезы отчаяния заставили его замолчать.
Все трое попытались разогнать черную тьму, окутавшую лося. Но было поздно. Она сама, словно тонкий ручеек, соскользнула с еще горячего тела Длинного и исчезла в черной дыре подле тропинки. Друзья кинулись тормошить лесного гиганта, но это не помогло.
– Ну, кто тебя просил вмешиваться! – с отчаянием ворчал Малёк. – Я, может быть, вспомнил бы это причитание.
– Заклинание, – опять поправила его сова.
Грызун даже не повернулся в её сторону. Он закрыл крохотные глазки и молитвенно прижал лапки к своей груди. Его поза не вызвала и тени улыбки. Наоборот. Медвежонок и сова неожиданно для себя искренне поверили, что сейчас именно от мышонка зависит судьба, а может быть, и сама жизнь Длинного, да и всех их. Тягостная минута ожидания сменилась другой, еще более невыносимой. Страх овладевал ими. Подобно холоду, он медленно сковывал тело, а потом и разум.
Последнее, что смог заметить Ме́ня, это тонкие черные ручейки, скользящие к ним из дыр, расположенных рядом с тропинкой. Хотелось кричать, вскинуться и умчаться прочь от гиблого места, но лапы не слушались. Выпученные от страха глаза еще видели, как медвежонок медленно исчезает в темном коконе, а два других уже поглотили застывших от ужаса друзей. Стало непривычно холодно, исчезли все шорохи и запахи. Затем коконы медленно сполз ли с них и вернулись в свои черные дыры. Трое, застывшие около лося, выглядели такими же безжизненными, как и лесной гигант.
Время покинуло отважных путешественников из Дальнего леса. Теперь они не могли ни двигаться, ни говорить, ни дышать. Их жизнь замерла. Ни будущего, ни прошлого для них не было, потому что всякое движение и даже мысль существуют во времени. Для любого живого существа, чье время пребывало с ним, эти четверо на поляне остались в прошлом. В том мгновении, когда черные коконы поглотили время неосторожных путников, оказавшихся в Мертвом лесу. Впрочем, осознать весь ужас данной ситуации несчастные друзья уже не могли, ибо для самой быстрой догадки у них не было ни мгновения. Они застыли, как на фотографии, которая беспристрастно фиксирует какое-то событие по воле владельца фотоаппарата. На таком снимке все участники события остаются живыми, но только на тот застывший миг. У них нет ни прошлого, ни будущего. Властелин их времени очертил жесткие границы бытия, и они не смеют продвинуться ни на мгновение вперед, ни назад. Теперь хозяин может по своему желанию перенестись в тот момент, когда было похищено время, и перелистывать эти события, будто просматривать старые фотографии в альбоме. Но в отличие от фотографа, властелин времени в состоянии вернуть несколько мгновений их недавним обладателям, чтобы те пожили в заданных рамках, а, может, воспользоваться им сам. Он в состоянии даже подарить время кому-нибудь, а то и продать. Причем цену можно назначать в зависимости от предлагаемой ситуации. Наверное, многие не поскупились бы, чтобы пережить чужие мгновения славы или наслаждений.
Наивным обитателям Дальнего леса было невдомек, что за привычными границами их бытия существует совершенно безжалостный мир, в котором коварные колдуны крадут неизмеримо ценные вещи, нежели сладкие ягоды, сытные желуди или сочная трава. Это даже не реки и озера, после исчезновения которых все жители покидают насиженные места. Это даже не ласковое солнце, животворные лучи которого можно навсегда скрыть заколдованными облаками. Это даже не изнуряющий зной и холод, которые поодиночке лишают жизни и лишь вместе уравновешивают друг друга. Это время, которое невозможно почувствовать или увидеть, но без которого нельзя жить!
Орел растерянно кружил над тропинкой, где недавно оставил друзей. В который раз он облетал это странное место, но не встречал и намека на то, что здесь только что кто-то побывал. Ни запаха, ни звука. Бледный свет луны едва освещал ровный массив высоких, переплетавшихся меж собой деревьев и тропинку, петлявшую без видимых причин.
– Гиблое место, – подумалось Гордому. – Хотя нет. Мышонок верно назвал его… Мертвый лес… Причем именно потому, что умерло время, а не что-то еще.
Мысли лихорадочно прыгали, но картина случившегося никак не складывалась. По опыту орел знал, что если обычная логика не помогает, нужно менять точку зрения, выдвигая самые невероятные гипотезы и предположения. Он вернулся в своих рассуждениях на тот момент, когда они все были вместе. Мышонок высказывал на первый взгляд вздорные соображения о времени, но только они могли многое объяснить.
