Александр Волков - Приключения двух друзей в стране прошлого
Граф надумал организовать заговор, а затем выдать его участников. Конечно, за такой «подвиг» Джон Фланаган наградит его по-королевски, и благосостояние Монтегю будет обеспечено.
Выявлять недовольных граф начал с барона Сэйского. С этим горячим и несдержанным рыцарем Монтегю повезло. Но уже посещение Паулета показало провокатору, что дело, затеянное им, не так уж просто и что надо подходить к нему осторожно.
Монтегю продолжал объезжать рыцарей, но приглашал новых участников заговора с большей осмотрительностью.
Когда в его книжечку было занесено около десятка имен, провокатор отправился к лорд-канцлеру.
* * *Лорд-канцлер встречался со своими агентами по вечерам. Они приходили с черного хода, стучали особыми условными ударами, Мундфит принимал их в отдаленной от прочих комнате и там выслушивал доклады.
Сообщение Генри Маунтена о том, что им раскрыт серьезный заговор среди рыцарей, не особенно удивило лорд-канцлера. Он и от других своих осведомителей знал, что недовольство аристократии растет, что в дружеских разговорах люди все чаще поносят и Норландию, и короля, и его самого, Томаса Мундфита.
Однако лорд-канцлер, поблагодарив Монтегю за важное донесение, приказал продолжать наблюдения и для поощрения сунул провокатору пачку долларов.
Тот принял ее с удовольствием, спрятал в карман, но не уходил, а мялся, как бы желая еще что-то сказать.
— Ну, в чем дело? — спросил лорд-канцлер.
— Дело вот в чем, ваша светлость, — немного смущенно заговорил агент. — Попридержали бы вы немного герра Кнопке и герра Попке — они мне страшно мешают…
Герр Кнопке и герр Попке, бывшие служащие гитлеровской тайной полиции, в последние месяцы войны сдались американцам и попали в Соединенные Штаты. Там они перебивались кое-как: то служили в частных сыскных агентствах, то выступали штрейкбрехерами во время забастовок и вообще не брезговали никакими грязными делишками. Когда набирали рыцарей и простолюдинов для Норландии, Томас Муидфит подумал, что неплохо бы иметь шпионов мелкого разряда для наблюдения над тем, как соблюдаются норландские законы. В качестве таких шпионов Мундфиту подвернулись герр Кнопке и герр Попке, и он взял их в штат норландской тайной полиции.
Два немца, долговязые и тощие, как борзые собаки, рыскали по стране, то приводили угольщика с газетой, то дровосека с папиросой, то мальчишку с яркой детской книжкой.
— Кнопке и Попке следят за простонародьем, — сказал удивленный Мундфит, — чем они могут вам мешать?
— То-то и дело, с позволения вашей светлости, — зло ответил Монтегю, — что они полезли в высокую политику! Шляются по замкам, заводят разговоры со слугами, с охотниками и стараются выведать, что говорят, о чем думают их господа! Они же мне все дело испортят, заставят рыцарей насторожиться! Пускай знают свое собачье дело, ловят курильщиков и читателей газет, а в мои обязанности не суются!
Лорд-канцлер обещал одернуть не в меру ретивых шпиков. Отпустив Монтегю, Томас Мундфит глубоко задумался.
Да, что-то неблагополучно стало в так хорошо задуманной и организованной Норландии. Ее потрясали подземные толчки, которые угрожали перейти в настоящее землетрясение. И если дать ему разразиться, оно снесет с лица земли этот карточный домик — королевство Норландию.
Но как предотвратить опасность, Мундфит не знал. Он взглянул на список смутьянов, оставленный ему провокатором Первым среди них был барон Сэй.
«Какая чепуха, — подумал лорд-канцлер, пряча на всякий случай список. — Эти люди не виновнее других, просто у них более болтливые языки… Выгнать их из страны? А где найдешь других, лучших? Эти все-таки привыкли, порядки знают… А ведь как их приходилось учить поначалу! То ляпнут на приеме: «Мистер король!», то громогласно заговорят о бейсболе или о состязаниях штангистов… Нет уж, пока пусть все останется так, а потом посмотрим…»
Лорд-канцлер лег бы в эту ночь спать более обеспокоенным, если бы знал, что Сэй и Паулет, решившие, что «прохворали» достаточно, ездят по рыцарским замкам и организуют возмущение намного более серьезное, чем то, о котором донес ему Монтегю.
День во дворце
Вернемся к нашим пионерам, которые с трудом привыкали к своему новому положению. Одетые в яркие «попугайные», как они их называли, одежды, юные пажи должны были целый день проводить при королеве, и редко-редко когда выдавался им случай забежать на минутку к своему старшему другу Джерому Бирну.
Рассказывая Бирну о своих впечатлениях, мальчики и смеялись, и злились.
— Уж чего бы проще сказать: «Вот веер, за которым вы меня посылали», — говорил Антон. — Так нет, нужно почтительно изогнуться в придворном поклоне и напыщенно продекламировать: «Соблаговолите принять от меня этот веер, за которым вы изволили меня посылать, милостивая госпожа герцогиня, или там графиня, или баронесса…» С ума сойти!
— Ничего, ничего, ребята! — успокоительно говорил Бирн. — Скоро этот мыльный пузырь лопнет, но нужно, чтобы при дворе ни о чем не догадывались раньше времени. И ваша задача очень важна — вы должны следить за настроениями этой избранной публики.
— Они совершенно ничего не подозревают, — уверял Антон. — Это такие пустые головы, что только поискать. Карты, выпивка, сплетни — вот все, что у них на уме.
— Тем лучше, — задумчиво говорил Бирн. — Из всех придворных нам опасен только лорд-канцлер. Это — умная голова, и он может повернуть дело так, что нам не поздоровится. Но, кажется, до него еще ничего не дошло…
Как мы знаем, Джером Бирн ошибался: у лорд-канцлера были свои тайны от секретаря, в которые он его не посвящал.
Поболтав полчаса у Бирна, пионеры, вздыхая, отправлялись в апартаменты королевы.
Как проходили дни во дворце? Вот один из таких дней.
Миша и Антон, как всегда проснулись в семь часов утра их разбудил специально приставленный к ним лакей.
Несмотря на возражения ребят, он помог им умыться, одеться, причесаться, принес в их комнату легкий завтрак. (Ранний завтрак ребятам подавался по приказу Аннибала Ли: мальчики росли, им требовалось усиленное питание).
Затем юные пажи присутствовали при одевании короля. Стоя в уголке обширной и неуютной спальни, ребята с затаенным смехом наблюдали, как каждый предмет королевского туалета проходил через десять рук, прежде чем попасть к лорд-канцлеру. Но ведь такой важный вельможа, как герцог Нортумберлендский, не мог сам натягивать чулки или панталоны на тощие ноги его величества короля, поэтому предмет передавался камер-лакею, и уже тот доканчивал дело.
Разодетый в пышное королевское одеяние, с орденами на груди, король показался из-за бархатных занавесей, скрывавших громадную деревянную кровать. Лорд-архиепископ прочитал краткую утреннюю молитву, и после этого придворные чины по степени знатности стали подходить к королю, целовали ему руки и говорили приветствие.
К счастью наших героев, их звание было настолько ничтожным, что от них не требовалось поздравлять короля. А иначе — вышел бы скандал, потому что пионеры твердо решили не целовать руку короля. Руку королевы им, правда, целовать приходилось, но Джером Бирн разъяснил им, что в этом нет ничего зазорного, да они и сами наблюдали, как во время приемов в консульстве их отцы прикладывались к рукам дам.
Все эти церемонии с одеванием и приветствиями отняли так много времени, что торжественная процессия вступила в столовую только в одиннадцать часов. Наши пионеры уже успели проголодаться и с аппетитом принялись за второй завтрак.
В старину у королей было много врагов, и каждому властелину грозила опасность отравления. Поэтому существовала должность пробователя кушаний, опасная, но хорошо оплачиваемая. Вряд ли кому- либо пришла бы в голову мысль отравить Джона Фланагана: это было бы то же самое, что зарезать курицу, несущую золотые яйца. И однако порядок прежде всего: блюда, подносимые королю Норландии, отведывали лорд-сенешаль Вильям Галлоуэй и гофмаршал Альберт Дуглас.
Правда, эти блюда уносились по большей части нетронутыми: лекарь установил строгую диету для короля, и не для его слабого желудка были те жирные, тяжелые яства, которые с удовольствием поглощали придворные.
После завтрака вся компания отправилась на пруды. Там король сидел в беседке на берегу (он боялся воды) и смотрел, как королева, придворные кавалеры и дамы катались на лодках. Юные пажи по своей должности находились в одной лодке с королевой. Под мощными ударами гребцов лодка быстро неслась по воде, бежали назад зеленые берега…
На берегу заиграл оркестр, звучная мелодия далеко разносилась по тихой воде. Мальчиков охватила грусть: они вспомнили дом, родных. Слезы невольно навернулись на глаза; стыдясь своей слабости, Антон и Миша отвернулись друг от друга.
