Янка Мавр - Повести и рассказы
— Тут не лепить, а крутить надо, — хмуро сказал Мирон.
— Давай крутить, все равно, — легко согласился Виктор. — Ты, видно, отлично знаешь это дело?
— Почему я? — удивился Мирон.
— Ты же сам недавно воспевал глину, поэму в прозе декламировал.
— Поэма — поэмой, — пожал плечами Мирон, — а как делают горшки, я не видал. Дело это считается таким обычным, что и в голову не приходило заинтересоваться им. Может, ты видел?
— И мне не случалось, — с комичной миной ответил Виктор. — Тоже не интересовался примитивной промышленностью. Все дикари умеют это делать. Я даже где-то читал, что египтяне четыре тысячи лет назад выдумали какое-то приспособление для такого производства. Но, я думаю, сделать простой горшок можно в без приспособлений.
— Посмотрим, — уныло согласился Мирон.
Как он жалел, что раньше не интересовался этим! И ему приходилось читать, он имел даже некоторые теоретические познания, но как взяться за дело — не знал.
Пустив в ход черепашину для воды, намочили глину. Замесили и начали лепить, как это делают маленькие дети. Крошечные, неуклюжие мисочки еще кое-как получались, но друзьям не это было нужно, а горшок хотя бы на литр воды. Такую посудину приходилось лепить из кусков, и сразу было видно, что в слепленных местах она очень ненадежна.
Старались так, что даже пот капал. Множество раз наново комкали свои «горшки».
— Вот тебе и «не святые горшки лепят»! — сердился Виктор. — Выходит наоборот: как раз святым следует быть в этом деле.
— Или дикарем, — добавил Мирон.
Наконец каждый слепил по «горшочку», но когда взглянули на них, даже носы повесили.
— Они сразу расползутся, когда начнут сохнуть. А их еще нужно обжигать, иначе не будут держать воду. Вот тебе и примитивное производство! — сказал Виктор.
— Нет, видно, не обойтись без гончарного круга! — решительно сказал Мирон.
— Ишь чего захотел: колесо, машину!
— Какую-нибудь крутелку обязательно надо придумать. Тогда плотнее слипнутся частицы глины. Сейчас я поищу что-нибудь.
Через несколько минут Мирон принес довольно толстый круглый кусок дерева, оскоблил его.
— Теперь, — сказал он, — поставим эту штуку торчком. Ты будешь вертеть ее, а я сверху положу комок глины. Во всяком случае, должно получиться что-то не хуже этих черепков.
Подошли поближе к воде, приспособились. Было бы ничего, но чурбак шатался от движений Виктора. Пришлось приладить вилку, чтобы закрепить «машину».
Наконец после долгой возни что-то получилось.
Правда, это «что-то» не очень напоминало горшок.
— Что он неуклюжий — не беда, — сказал Мирон.
— Стенки уж больно толсты, это скверно: потрескаются. Давай еще попробуем.
И вот родились два неказистых горшка… С удовлетворением рассматривали их хлопцы. Однако радость поблекла, как только оба подумали, что до конца еще очень далеко.
— Сушить их нужно несколько дней, — сказал Мирон. — Следует начинать с темного, влажного места. А мотом обжигать несколько дней, тоже начиная с легкого огня, даже дыма. Да и то неизвестно, не потрескаются ли: ведь глина не подготовлена, не обработана как следует.
— Э-э! — протянул Виктор. — В таком случае и не дождемся. Пожалуй, к тому времени мы уже дома будем. Вода и так почти спала.
— Я не пожалею, если не дождемся. А если пригодятся, мы сами будем рады, что сделали их. Рыбы на сегодня хватит, пойдем поищем к ней еще чего-нибудь.
Как всегда направились в лес. Вскоре нашли несколько маленьких грибов.
— Смотри, какие красивые сыроежки! — обрадовался Виктор, сорвал и сразу съел корень.
— Вкусные, сладкие! — причмокнул он. — Не зря их зовут сыроежками.
Через несколько шагов наткнулись на лисички.
— Теплая погода, начинают грибы лезть, — сказал Мирон. — Будет что есть вместо тетеревов.
Пересекли лес наискосок и вышли к. тому месту, где в первый день видели клин, выдававшийся в озеро. Теперь с этой стороны озера уже не было.
— Смотри-ка, сухо! — крикнул Виктор и бросился вперед. Побежал за ним и Мирон. Но скоро убедились, что дальше опять лежит трясина, в которую нечего и соваться.
— Все же теперь можно надеяться на выход, — утешали себя друзья. — Завтра пойдем искать его. Тут Мирон обратил внимание на молодой аир.
— А вот и еще пища! — сказал он, вырвал растение, очистил белый конец возле корня и начал есть.
— Правильно! Знаю! Не раз ел! — согласился Виктор и присоединился к другу.
— Кажется, вволю наелись, — рассуждали хлопцы по дороге назад, — а все время чувствуется голод, чего-то не хватает.
Под вечер начался дождь, обложной, долгий. Все время пришлось сидеть в будке. Хоть и старательно была она построена, но кое-где протекала.
— Обязательно сожгу ее, когда будем уходить домой! — сердился Виктор.
Снова стало тоскливо и грустно. Снова немилым сделалось все вокруг. Одно только утешало хлопцев: завтра они окончательно выберутся из этого дикого угла. Ведь вода уже спала.
XII
Снова неудачная попытка. — Неожиданная встреча. — Ежик помог. — Последняя рыба. — Новая попытка. — Недолгая радость. — В западне. — Последние усилия. — На краю гибели
Спали плохо. Поддерживали огонь, грелись, сушились. Дождь перестал на рассвете, и друзья начали готовиться в дорогу.
Они крепко надеялись, что теперь, наконец, выберутся с острова. Не может быть, чтобы нигде не нашлось отсюда выхода! Пусть даже придется ползти так, как тогда они ползли по грязи до острова. Что угодно, — лишь бы вырваться!
Перед отходом Мирон бросил в костер все запасенные дрова.
— Пусть горит. А вдруг придется вернуться?
Идти было невесело: земля мокрая, с деревьев капает после ночного дождя. Заденет передний какую-либо ветку плечом — задний кричит, что его облило. Обувь промокла сразу, а после постепенно промокла и одежда.
Пошли той же дорогой, что и первый раз, — вдоль берега. Но самочувствие было хуже, чем тогда. Тогда сразу было видно, что впереди вода, значит, и соваться нечего. А теперь то и дело приходилось лезть в болото, пробовать, нельзя ли пройти, — и тут же поворачивать назад.
Озера не было видно: перед ним распростерлось большое болото, покрытое редким кустарником и отдельными деревьями. Лишь иногда, с пригорка, увидишь — блеснет среди зелени вода и снова спрячется.
Друзья обошли только половину острова, а устали больше, чем в прошлый раз за весь путь. Да и голод начинал мучить. Сначала их поддерживала надежда найти выход, но скоро и она исчезла. Даже Мирон не выдержал:
— Так можно пробродить здесь всю жизнь, — сказал он.
— Теперь только я почувствовал, каким приятным, красивым, уютным был наш уголок, шалаш, костер! — признался Виктор. — Идем назад!
— Идем! — согласился Мирон. — Все равно сегодня не успеем обойти весь остров. Завтра начнем с этого места.
Вернулись в лагерь уже под вечер. Жар в костре сохранился, но в запасе не было ни сухого топлива, ни еды. Хлопцы так устали, что не хотели шевелиться. Надо было собирать хворост, идти за рыбой, однако друзья решили, что лучше поголодать, но хорошенько отдохнуть. Ведь и прошлую ночь они не спали.
Наскоро собрали хвороста, подсушились, выпили «чаю» и тотчас свалились как убитые.
Проснулись на рассвете, проспав часов одиннадцать. Зато снова чувствовали себя бодрыми и веселыми.
«Идем за рыбой!» — была их первая мысль.
Вскинули на плечи дубины и бегом помчались к пруду: впереди Виктор, за ним длинноногий Мирон. Бежали к знакомому месту, по знакомой дороге и поэтому даже не смотрели по сторонам. Вот и кусты на берегу пруда; Виктор уже обогнул их.
В то же мгновение произошло что-то такое, чего Мирон никак не мог понять.
Послышался крик, рев, стук, и навстречу Мирону выскочил бледный безоружный Виктор.
— Удирай! — успел он крикнуть и полетел как стрела. Мирон и сам не заметил, как уже мчался следом за ним.
Ветер свистел в ушах, ветки хлестали по лицам, а хлопцы все продолжали бежать. Оглянулся Мирон, ничего по заметил, но не отставал от друга. Лишь возле костра Виктор остановился, но все еще с опаской поглядывал назад.
— Что… такое? — запыхавшись, спросил Мирон.
— Медведь! — коротко ответил Виктор. Как ни всматривались друзья, никого не было видно.
— Может, тебе показалось? — насмешливо спросил Мирон.
— Ничего себе «показалось», когда я сам хватил его дубиной по голове, — ответил Виктор и, пригнувшись, начал красться в том направлении, откуда только что бежал как ошпаренный. Он приглядывался и так и этак. Последовал за мим и Мирон. Шагов на пятьдесят продвинулись они таким образом, но ничего не увидели. Тогда только Виктор успокоился.
