Юность. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон» - Илья Андреевич Беляев
Разместившись удобнее и осматривая помещение, руководители завели разговор о предстоящих выступлениях и тех номерах, которые должны пойти. Меня это как-то особо не волновало, так как кроме фокусов и жонглеров у меня пока ничего не было, и я отправился на кухню посмотреть, что имеется в закромах.
Оказалось немного: половина съеденного Саней вафельного торта, о котором я как-то позабыл, иначе до сегодняшнего дня он бы не дожил; сваренная позавчера целая курица (правда немного подсохшая, но ничего страшного); двадцать пакетов быстрорастворимого супа от морфирмы «Души рака»; ну и пол палки колбасы. Куда подевалась вторая часть, ума не приложу. Может, мыши сперли? Они у нас иногда пошаливают, так что это вероятнее всего.
Так вот, я сделал всем по чашке супа с колбасой и курицей, и отнес все в зал.
От досады Вероника опустила голову и притронулась к еде после того, как все остальные попробовали ее на вкус. Видимо стыдно стало, что одними только бутербродами кормила. А что поделать, если ничего другого у меня просто нет? В холодильнике «шаром покати», имею в виду для тех, кто любит перекусить на бегу. Но если все же хорошо присмотреться и никуда не спешить, то можно обнаружить и свежемороженую рыбу, и такое же мясо, банки с горошком, кукурузой, пару десятков яиц (на «черный день») и всякое другое барахло, от которого у меня живот уже крутит.
Закончив с небольшим, но вкусным обедом, некоторые завернули в другую комнату. Что их туда понесло? Вроде ничего интересного там не было — всего-навсего небольшая зеркальная «стенка», от окна до стены, с пластиковыми дверями, открывающимися в стороны, да еще и вовнутрь. На ней все те же книжные полки с зарубежной приключенческой фантастикой и русской комедией. Рядом — стол, с коробками для фокусов и разным столярным инструментом. Тут же два складных кресла, между которыми большой комод с антресолью советского образца. В общем, обычная комната обычного мальчишки. Что особенного? Но Женя с Настей удивились.
Ладно, Бог с ними, если бы они просто стояли, смотрели, так нет, все им нужно потрогать и пощупать. Какие дети пошли, хулиганы просто! Настя подошла к столу и, открыв крышку коробки, посмотрела внутрь. Пусто! Закрыла. Тут не выдержала Женя и тоже заглянула. Мало ли какое потайное отделение отыщется! Но будь я не я, если бы не умел маскировать все секреты подальше от посторонних глаз. И как только девочка откинула крышку, к самому потолку взлетел праздничный салют, удачно вмонтированный «Макаром», и осветил все самые темные углы комнаты разнообразной палитрой красок. Девочки перепугались, но больше всех рядом стоящая Фоменкова, которая подскочила на месте и схватилась за сердце. Подумав, она отошла в сторону на всякий случай. А из коробки вырвалось еще три фонтана и на этом все пока закончилось, но ненадолго. Буквально через пару секунд оттуда вылетело два блестящих шарика. Они разлетелись в разные стороны. Один попал в зеркало и, отрикошетив, ударил Настю в плечо. Другой угодил Евгении прямо в лоб и та, потирая ушибленное место, поспешила уйти из комнаты, чтобы не нарваться на другие неприятности. Лежащие на полу шарики продолжали кружиться на месте, разбрасывая в стороны разноцветные снопы искр.
Улыбнувшись, я поспешил вслед за удаляющимися из комнаты гостями. «В следующий раз будут осторожней, хотя следующего раза может и не быть. Похоже, это первый и последний случай, когда они в моей квартире». Когда я появился в зале и посмотрел на остальных гостей, то увидел, что поза Светланы совершенно не изменилась, а прошло уже больше часа! Девочка, как всегда, была чем-то расстроена, задумчива и с грустью смотрела в окно, на макушки деревьев, по которым нещадно хлестал дождь. Ее взгляду позавидовал бы любой академик — такой сосредоточенный, серьезный… О ком она только думала? Явно не о нашем коллективе и уж точно не о школе. Здесь нужно копать глубже! Ладно, оставлю ее пока в покое, а то набросился со зла, придавит своим весом. Так ведь можно и в лепешку превратиться!
Просидели мы почти до трех часов и, похоже, никто (кроме Тужуркиной) не тужил ни о чем, как было у Вероники. Все-таки как говорил Алексей:
— Твоя квартира единственная из всех наших, которая чем-то притягивает к себе как магнит. Побывав в ней раз, хочется прийти еще!
— Может быть, здесь присутствует какая-нибудь мистическо-гипнотическая аура? — рассмеялся тогда я.
— А что, все может быть.
— Да-да, точно, вот представь, сидят дома мои старички в двенадцать ночи и при свечах колдуют!
В то время мы весело над этим похохотали. Теперь же я думал: «А что, может и действительно сидят, так как всем, кто приходил к нам в последнее время из знакомых, хотелось попасть сюда еще. Может, кормили хорошо? А может, дело в электропроводке? Хе-хе…»
— А где тут у тебя выключается свет в туалете? — спросила Вероника и вывела меня из мечтательного сознания.
— Да там две «вилки» висят, не понятно что ли? Одна белая, другая… тоже белая. Вторни какую-нибудь одну в розетку и узнаешь… много чего узнаешь!
Она ехидно посмотрела на меня и ушла. Почему говорит, что у меня ехидный взгляд? Взглянула бы со стороны на себя, поняла бы, что не один я такой.
Вдруг раздался треск и испуганный крик девочки. Все моментально подбежали к ней.
— Что случилось? — спросил Сергей Дмитриевич.
Вероника молчала и показывала на розетку и две белые «вилки».
— Что там? — спросил он.
— Господи, да что там может быть? Проводка плохая! Никак руки сюда не дойдут. Идут, идут, а дойти не могут! Подумаешь, лампочку в туалете разнесло и чуть током тряхануло, не смертельный же он, сам проверял. А насчет лампочки… так это пустяки!
Я вытянул белую «вилку» и всунул другую «белую» вилку. В ванне бухнула лампочка и засыпала стеклом пол.
— Вот видишь, все нормально! — успокаивающе
