Кэтрин Ласки - Восход звезды
– О чем речь? Что я должен делать?
– Ох! Для бога у тебя порой слишком короткие уши. Ты что, меня не слышишь? Твои враги живы.
– Эстрелла и Первый Табун? Они живы? – Пегасус прижал уши и вытянул верхнюю губу, словно стараясь учуять запах кобылки.
– Да, – ответил Койот с ноткой раздражения в голосе. – И это не моя вина. Однако есть кое-что, что может тебя утешить. Старый жеребец Эсперо ослеп. – Он помолчал, потом добавил, исходя сарказмом: – Будем ли мы оплакивать его? Рыдать горючими слезами? О, я забыл – лошади же не умеют плакать.
От Койота исходила такая злоба, что любому животному стало бы не по себе. Пегасус же не обратил на это ни малейшего внимания.
– Да уж. А как себя чувствует Эстрелла?
– На ней ни царапины. – Койот помолчал. – Но не расстраивайся. Если ты еще не понял, твоему хозяину, Эль-Миэдо, очень нужны лошади, так как с мулицей сбежало… Сколько? Пятнадцать? Двадцать лошадей? Только представь, как он будет тебе благодарен, если ты приведешь его к Первому Табуну. Он станет любить тебя еще больше. И ты, друг мой… ты возвысишься. Ты станешь вожаком самого большого табуна на целом континенте. Эль-Миэдо попросит священника благословить тебя. Сейчас он зовет тебя Эль-Нобле. Но я тебе обещаю, когда он увидит, что ты сделал, он – конечно, я ему в этом помогу, – посмотрит на небеса и назовет тебя Пегасусом!
Койот ничего не сказал о Тихо или о том, что он хотел отомстить и за себя самого. Он не рассказывал, что сам когда-то был обманут Гару – когда хищник выполз из логова, услышав плач мальчика, и почти уже утащил брошенного крошку к себе, женщина буквально вырвала младенца из его зубов. Но не одна только месть двигала им. Койот хотел власти. Большой власти. Он знал, что его мир меняется с приходом новых необыкновенных животных – лошадей, которые несли на себе людей, прибывших из далеких земель, лежащих за океаном.
Сказав всё это, Койот скрылся в ночи, в дожде и тумане.
Я Койот,Я Койот.Меня называют Извечной Злобой.Я создаю сны,Я забираю сны.Смотри как хочешь,Но ничего не поймешь,Пока я колдуюИ создаю черную иллюзию.Если бы не я,Не было бы тебя.Я знаю твои секреты,Во мне нет жалости.Я охочусь на сны,Проносящиеся в твоей голове,Оставляя телаПадальщикам.Я кормлюсь снами,Я Койот!
Глава двенадцатая
Ткачи времени
Еще недавно можно было рассуждать, стоит ли оставаться на солнце в самые жаркие дневные часы. Сейчас же никаких «самых жарких часов» уже не было. Солнце даже в полдень грело совсем слабо. Воздух обжигал морозом. Зима и в Старом Свете оказывалась для лошадей нелёгким испытанием, несмотря на то что испанцы держали лошадей в конюшнях и каждый день кормили их овсом. А уж в новом мире пережить зиму было еще труднее. И все лошади в Первом Табуне знали, что не смогут выжить друг без друга.
Эсперо, Йязз и Тихо путешествовали с табуном уже несколько дней. Вчера они остановились у небольшого источника. Аррьеро оглянулся на Тихо, прижав уши, и наклонился к воде. Было ясно, что он имеет в виду: «Найди себе другой водопой».
Мальчик отвернулся. Эстрелла смотрела, как он медленно ковыляет вниз по течению. «Я ничего не знаю о колдунах и воде, – подумала она. – Но мне хорошо известно, что такое одиночество».
Тихо не чувствовал себя одиноким, только когда ехал верхом на Эсперо или Йязз. И хоть именно это и пугало табун больше всего, никто из лошадей не мог оторвать от них глаз.
– Как он командует тобой? – спросил Селесто, когда мальчик и Эсперо вернулись с травами, которые нужны были им для приготовления целебных мазей.
– Тихо не командует мной, – ответил Эсперо.
– Я в это не верю, – сказала Эстрелла.
– Ты не веришь в то, чего не можешь увидеть, да? – спросил Эсперо тихо, но повелительно. Он никогда не говорил с ней так. Кобылка отпрянула. – Смотри, Эстрелла.
Мальчик снова забрался на спину Эсперо. В нем кипел восторг. Наконец-то они покажут, на что способны! «Они думают, что ты мной командуешь!»
Эсперо слегка расслабил плечи и изменил походку, чтобы мальчику было удобнее. Они приближались к узкому ручью.
– Эсперо слышит звук воды, – сказала Йязз.
– Но как он узнает, какой ширины поток? А там еще и камень посередине! – взволнованно проговорила Эстрелла.
Йязз ничего не ответила. «Пусть попереживают».
– Что творит этот мальчишка?
Теперь Эстрелла по-настоящему испугалась, потому что Тихо встал на спину Эсперо. Никто из лошадей никогда не видел ничего подобного. Эсперо выгнул длинную шею и приподнял плечи, собирая все силы. Задние ноги напряглись, а передние, наоборот, расслабились. И вдруг он оказался в воздухе, как будто разом выплеснул всю свою энергию. Все это время ступни мальчика не отрывались от спины жеребца. Они летели вместе. Такого прыжка не приходилось видеть еще никому из табуна, даже ветеранам Грулло, Бобтейлу и Аррьеро, побывавшим во многих битвах.
Лошади смотрели на мальчика, пораженные, совершенно забыв о своих подозрениях. Он действительно совсем не похож на тех людей, которых они знали раньше. Нельзя было сказать, что Тихо скачет на Эсперо или что Эсперо несет Тихо: они слились в единое новое существо, и никто не смог бы понять, где кончается конь и начинается мальчик. Это не колдовство, а просто чудо.
Однако, несмотря на потрясение, Тихо они по-прежнему не понимали. Человек ли он? Или немного лошадь? Неопределенность и неуверенность царили в табуне, так что мальчику оставалось только гадать: неужели ему придется вечно быть омо?
* * *Запах пумы становился сильнее. Тихо точил наконечники стрел и копья. Ему сейчас не помешало бы мясо, но кони, которые питаются только травой, ему в этом не помощники.
Похолодало, и Тихо, оставшийся один, начал дрожать. Эсперо и Йязз ушли искать воду, а остальные лошади разбились на пары – для тепла. Мальчик зевнул. Несмотря на холод, его веки постепенно тяжелели. Где-то послышалось уханье совы.
Он размышлял, можно ли охотиться верхом на Эсперо. А позволят ли ему другие лошади на них ездить? Маловероятно. Конечно, можно поставить силки, хотя однажды он с их помощью по ошибке поймал сову-призрака, или сову-омо. Их называли так из-за белых лиц; считалось, что они приносят беду. Вождь приказал ему убить птицу, но Тихо не послушался и выпустил ее. К счастью, она не повредила в силках крылья.
Тихо снова услышал уханье. Он ощутил в теле странное спокойствие; ему показалось, будто его дух покидает его.
«Когда придет время, они назовут это га».
Тихо заозирался. Кто-то или что-то с ним разговаривало. Глянув на землю, он увидел внизу собственное спящее тело.
«Я сплю или бодрствую?»
«Ты не спишь».
Голос доносился откуда-то с дерева.
Тут мальчик наконец разглядел бледное, похожее формой на сердце лицо совы-омо.
«Сова-призрак!»
«Я не призрак, – ответила сова. – Как и ты. Мы кто угодно, только не призраки».
«А кто же мы тогда?»
«Мы древние духи. Ткачи времени. Мы соединяем океаны времени, как челнок в ткацком станке Гару соединял нити. Мы видим ткань будущего и ткань далекого прошлого. – Сова замолчала. – Как она. – Птица повернула голову и наклонила ее так, что та оказалась перевернутой почти что вверх ногами. У Тихо от этого движения у самого закружилась голова, но он понял, на что указывает сова. В ночи мерцала маленькая лошадка. – Первая Лошадь, Лошадь Рассвета. Это она ведет табун».
«А кто такой га?
«Га – это не „кто“, это часть Хуула. Но Хуул пока не пришел. Хуул еще даже не вылупился».
«А что будет в будущем?» – спросил Тихо.
«О, мы в начале долгого пути. А этот конь – он был в начале начал, на первой заре всех лошадей».
«И ты все это видишь?»
«Я все это вижу, и ты увидишь, мальчик-конь».
Эти слова – мальчик-конь – прозвучали в голове у Тихо, как гонг, и заставили сердце трепетать. «Мальчик-конь. Я – Мальчик-Конь, а не Мальчик с Хромой Ногой!»
* * *Дул пронизывающий ветер. Аррьеро и Вердад отправились на поиски воды и сейчас скакали рядом в дружелюбном молчании.
– Я надеюсь, мы скоро найдем какой-нибудь ручей, – наконец проговорил Аррьеро.
– Надеюсь, мы не найдем дикую кошку, – отозвался Вердад. – Зима приближается, хищникам надо нагуливать жир.
Неожиданно тишину прорезал яростный вопль. Селесто, который ускакал вперед, несся обратно к ним вниз по склону.
В его голубом глазу отражался неподдельный ужас.
– Пума! – коротко проржал он. – Бежим!
Через несколько минут они домчались до места, где их ждал табун. Селесто рассказал о том, что видел.
– Нужно уходить немедленно, – сказала Эстрелла. – Вернемся к тому источнику, где мы пили прошлый раз.
