Тони Эбботт - Запретный камень
Вейду стало тяжело дышать. Дядю Генри убили в этой комнате. Возможно, это сделал тот самый тип с кладбища. А теперь еще и второе убийство.
– Папа, нам нужно, нам просто необходимо поговорить с полицией! Пресс-папье – вещественное доказательство, о котором они не знают. Оно поможет поймать убийцу…
Вейд не договорил – на улице засигналили машины, раздался визг тормозов, закричали люди. Бекка подскочила к окну. Вейд тоже выглянул из-за шторы. Прямо под окнами квартиры, застопорив на улице все движение, остановился огромный лимузин. Дверцы его распахнулись и выпустили четверых мужчин.
– Там тот горбатый! – воскликнула Бекка. – Нужно уходить!
– Давайте заучим надпись! – сообразил Даррел.
– У меня есть идея получше.
Лили уже фотографировала на телефон пыльный столик.
– А вот теперь пора бежать, – удовлетворенно сказала она.
– Быстрей, быстрей! – Доктор Каплан подталкивал детей к выходу.
Вейд остался в квартире последним. Окинув помещение прощальным взглядом, он быстро стер рукавом пыль со столика: загадочное послание фрау Мюнх теперь существовало только в виде фотографии на телефоне Лили.
– Скорей! – шепотом окликнула его Бекка с лестничной площадки.
Перескакивая через ступеньки, он скатился в вестибюль, где увидел фрау Мюнх, которая, будто прозрев, указала ему пальцем на черный ход. С глухим стуком распахнулась дверь подъезда. Вейд вжался в стену. Несколько здоровенных амбалов с бычьими шеями в два прыжка преодолели вестибюль и загрохотали ботинками вверх по лестнице.
Неужели следили за нами от самого кладбища?
У двери черного хода Бекка схватила Вейда и вытащила в переулок. Солнце почти село, заметно похолодало. Бекка подтолкнула его к темной кирпичной арке. Вейд успел оглянуться – пока их никто не преследовал. Унтер-ден-Линден осталась в стороне. Следуя за Роальдом, резко свернули направо, смешались с оживленно болтавшей толпой молодежи, добрались до следующей улицы и вывернули на Шарлоттенштрассе, где располагались роскошные магазины. Лили жалобно застонала.
– Что случилось? – спросил Даррел.
– Магазины… – всхлипнула она.
Взвизгнули тормоза. От испуга они заскочили под арку ворот какого-то ресторана. Роальд взглянул на столики с посетителями – и внезапно застыл как вкопанный.
– Папа, ты чего? – спросил Вейд. – Они уже здесь?
– Нет-нет! – успокоил отец. – Просто вспомнил одно местечко… Как же оно называлось? – Он лихорадочно перелистал свою тетрадку с конспектами. – Точно! «Голубая звезда». Небольшой ресторанчик, таверна. Мы ходили туда после занятий. Там очень милые хозяева… Думаю, отсюда недалеко. Если его не закрыли, конечно. Нужно бы сесть и спокойно вспомнить, как туда…
По тротуару, распугивая пешеходов, пронесся мотоцикл. Дети отвернулись к окнам заведения.
– Не закрыли! Я нашла! – Лили показала фото на планшете. Роальд посмотрел и кивнул. – До «Голубой звезды» полчаса пешком. Сначала по Шарлоттенштрассе, затем направо, два раза налево – и снова прямо…
Стараясь держаться как можно ближе друг к другу, доктор Каплан и ребята быстро шли по намеченному маршруту. Время подходило к шести, вечерняя жизнь Берлина только начиналась – улицы заполняла пестрая толпа, тут и там гремела музыка, повсюду сновали автомобили.
– Нам лучше держаться подальше от больших улиц, – сказал Вейд.
– Согласен, – поддержал его Даррел.
Роальд быстро переработал их маршрут так, чтобы не идти по оживленным местам, хотя и в боковых улочках оказалось довольно людно. Они пересекли несколько залитых светом парков и прошли насквозь огромный универмаг, в котором бродили толпы покупателей.
– С тех пор как я жил здесь, столько всего понастроили! – сокрушался Роальд, пытаясь сориентироваться. – Надеюсь, «Голубая звезда» работает допоздна…
Через полчаса, задыхаясь от быстрой ходьбы, они вышли на Лютцовштрассе.
Там, на другой стороне, в тени больших зданий, тускло светились окна ресторанчика «Голубая звезда». Его обветшалые стены давно просили ремонта; обычно в таких местах собирается довольно опасная клиентура. Окна его светились приветливым янтарным светом.
– Трудно поверить, что они до сих пор на плаву, – удивился Роальд. – Еще двадцать лет назад они еле сводили концы с концами. По вечерам мы помогали герру Хемпелю мыть пол и собирать стулья. Ну, или по утрам, если пришлось всю ночь проболтать…
Совсем рядом с ними проехало два мотоцикла, явно что-то выискивая.
– Шпионы, – прошипел Даррел, поднимая воротник куртки. – Шпионы повсюду…
– Хватит трепаться, – поторопил Вейд. – В укрытие. И немедленно.
Оглянувшись по сторонам, Роальд подтолкнул ребят ко входу.
Потом открыл тяжелую дверь, и один за другим они вошли внутрь.
Глава пятнадцатая
– Wilkommen in der Blauen Sterne!
Искренняя улыбка Кристины Хемпель покорила Вейда в тот миг, когда она повторила приветствие на безупречном английском:
– Добро пожаловать в «Голубую звезду»!
Это была женщина лет за сорок с пышными рыжими волосами и не менее пышными формами. Когда доктор Каплан объяснил, что был студентом герра Фогеля и знал ее отца, она обрадовалась еще сильнее и усадила их за столик у окна, откуда вся улица отлично просматривалась в обе стороны.
– Любимый столик Генриха Фогеля! – сообщила она. – Он обязательно приходит к нам раз в год, чтобы отметить день рождения супруги. К сожалению, несколько лет назад Фриды не стало…
У Роальда потемнело лицо.
– Сожалею, что именно мне приходится говорить вам об этом, но… Генриха тоже не стало. Два дня назад.
Фрау Хемпель закрыла лицо руками. Слезы хлынули у нее из глаз.
– О, нет!! – вскричала она. – Папа так любил его… Что случилось?!
У Вейда застыла в жилах кровь, как только он вспомнил, что именно случилось.
– Мы пытаемся это выяснить, – ответил он за молчащего отца. – Но я не знал, что дядя Генри был женат. Пап, а ты знал?
Отец будто ушел на время в себя.
– Н-нет… То есть да, но я не был знаком с его женой. У них обоих был поздний брак.
Фрау Хемпель утирала слезы.
– Боже, какое горе. Слишком… Ее звали Фрида Купферман. Она умерла несколько лет назад. А теперь вот и он… Просто невыносимо! – Кристина оставила на столике меню и поспешно скрылась за стойкой.
Вейд молча наблюдал за улицей, а мысли его так и вертелись вокруг дядиной смерти.
Смерти? Но это не просто смерть. Это убийство.
Никто не говорил ни слова. Пока Лили не достала свой мобильник.
– Перешлю фото надписи на планшет, чтобы мы могли рассмотреть ее покрупнее, – сказала она.
Вейд разложил на столе звездную карту.
– Первое слово зашифрованной надписи – артикль «The», так что ключом остается четверка.
Отец придвинул к нему тетрадку.
– Держи, – сказал он. – Еще в самолете я расписал соответствия букв. Всю важную информацию стоит хранить в одном месте.
– Отличная мысль.
Вейд достал из рюкзака механический карандаш и, глядя на фото с планшета, принялся записывать расшифровку первой строки послания фрау Мюллер. Так,
Lca Ayulc himab ds lca Cyzb ir Gzjrauhyss
вскоре превратилось в следующее:
The Earth moves in the Haus of Kupfermann.
– Земля вращается в Доме Купферман, – зачитал он вслух.
– Купферман? – остолбенела Лили. – Это фамилия его жены, Фриды? Что бы это значило?
– Дом – это обычный дом. Немцы пишут существительные с большой буквы, – объяснила Бекка. – Может, Дядя Генри хотел, чтобы мы посетили дом, где живет семья его жены?
Вейду понравилось, что Бекка тоже называет его дядю Генри «дядей».
– Возможно. Но что значит «Земля вращается»? А ты что думаешь, папа?
Вопрос оторвал отца от размышлений.
– Возможно. Но я не уверен. Слово Haus в немецком – очень многозначное и может трактоваться по-разному.
– Например, «магазин», – подхватила Лили. – Как «Альстерхаус» или «Карш Хаус». Я читала о них.
– Или «отель», – продолжал рассуждать Роальд. – А еще в астрологии есть двенадцать «домов» – групп знаков зодиака. Уверен, Генрих их знал, хотя они не имеют отношения к науке. Правда, ни один из них не называется «Купферман». Спрошу фрау Хемпель, что ей известно. Продолжайте пока без меня. – Доктор Каплан поднялся из-за стола и пошел искать хозяйку.
Вторая строчка поддалась еще быстрее.
Rixxio lca nsihis, rixxio lca wxyea
стало
Follow the gnomon, follow the blade.
– Следуй за гномоном, следуй за клинком… – зачитал Вейд.
– Гномон? – удивился Даррел. – Нет такого слова. Попробуй еще раз.
Вейд попробовал дважды.
– Все равно «гномон».
Но этого слова никто не знал. Говорят, одна голова хорошо, а две лучше – да, бывают ситуации, когда эта поговорка справедлива. Но сейчас за столом собралось четыре не самые молчаливые, но и не самые глупые головы, так что Вейд долго не мог сосредоточиться.
