Андрей Жвалевский - Бежим отсюда!
Часы играли праздничный марш. Долго играли. Все не сразу сообразили, что это Матвеев телефон.
— Ты еще в школе? Что ты там делаешь?
— Математику решаю! — радостно сказал Матвей. — Мама, я разобрался! Мама, это так просто! Мама, я теперь понял, как их решать! Да, но… Но я… Да нет же… Но… Блин!
Матвей огорченно убрал от уха трубку.
— Она не верит, что математика может быть веселой, — грустно сказал он. — Говорит, чтоб шел домой. Ладно, пока…
Все грустно смотрели, как Матвей бредет к дверям. Уже у входа он обернулся.
— Спасибо вам! — сказал он. — Соня, пока!
Щеки у Сони вспыхнули, а часы выдали еще один залп конфетти.
Глава 11
ДЕНЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ
В первый день после зимних каникул четвертый «В» сидел в классе и ждал Валькирию.
— Так хорошо без нее было, — гундел Толик. — А сейчас придет, как зыркнет…
— А потом еще колдовать начнет, тогда вообще, — подхватила Эльвира.
Но тут же сообразила, что поддерживает своего традиционного врага, и демонстративно отвернулась. Толик показал Элькиной спине язык.
— А может, — предположил Петя, — другую училку пришлют?
— Точно! — кивнул Олег. — Она же сама говорила, что будет только до Нового года!
— Она сказала «может быть», — вздохнула Вероника. — То есть может и не быть.
— Да я уже к Валькирии как-то и привык, — сказал Матвей.
Соня ничего не сказала, но про себя добавила: «А мне она вообще нравится».
Прозвучал звонок, распахнулась дверь, и в класс почти вбежала учительница — маленькая, сердитая и бодрая. На секунду Соне показалось, что Валерия Кирилловна опять устроила какое-то колдовство и превратилась в свою полную противоположность. Однако новая учительница оказалась слишком непохожей на директрису.
— Здравствуйте-садитесь! Не вертеться! Меня зовут Фатима Моргановна! Я запишу!
И она очень быстро, большими печатными буквами вывела на доске: «Фатима Моргановна».
— С сегодняшнего дня и до конца учебного года я буду вашей учительницей! Если хотите что-то спросить, поднимите руку, но пока никаких вопросов — проверяем домашнее задание! Вы должны были выучить стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Белеет парус одинокий»! К доске пойдет…
Учительница распахнула журнал, ткнула в него пальцем.
— Данилов!
Олег и Петя переглянулись, но не встали.
— А какой Данилов? — спросил Олег. — Нас два!
— Я же ясно сказала: кто хочет задать вопрос — поднимает руку! Данилов, к доске!
— Но нас два…
— Значит, обоим — два! Отвечать пойдет… Никитина!
Даша, морща лоб, двинулась к доске.
— Э-э-э… — начала она.
— Там нет никакого «Э-э-э»! — отчеканила Фатима Моргановна. — На балл ниже!
— Белеет парус одинокий…
— Не «одинокий», а «одинокой»! — учительница сунула книгу под нос Даше. — Вот! Это классика, надо знать!
Даша растерянно заморгала.
— Что ты моргаешь? — спросила Фатима Моргановна. — Забыла? Тогда двойка!
Даша открыла рот, закрыла… и подняла руку.
— Что это за фокусы? — взвилась учительница.
— Я спросить хочу. Вы сами сказали, если хочешь спросить — подними руку.
На скулах маленькой учительницы выступили пунцовые пятна.
— Значит, так? — сказала она. — Над учителем издеваться? Садись, два!
Потом она вызвала еще троих, и только Эльке не поставила двойку.
Следующей была математика. Матвей приободрился — ему хотелось показать, как здорово он умеет решать задачи на движение, но до задач дело не дошло. Фатима Моргановна начала урок с проверки тетрадок — и все сорок пять минут угробила на это.
— Что тут написано? — спрашивала она, тыкая Вадику тетрадкой чуть ли не в нос. — Что это?
— Я не вижу, — честно ответил Вадик. — Тетрадка слишком близко.
— Тут написано «ученика»! А должно быть… — учительница сделала паузу, чтобы дать Вадику шанс самому заметить ошибку.
— И должно быть «ученика», — сказал Вадик. — Я же не ученица.
— Ты не ученик! Ты учащийся! И на тетрадке должно быть написано: «учащегося»!
— Но Валерия Кирилловна…
— А своей головы у тебя нет? За тебя Валерия Кирилловна должна думать? Может, и в туалет она за тебя ходить будет? Что за глупые смешки? Даниловы — обоим двойки! И тебе два!
К Сониной тетрадке она придралась за плохой почерк, Веронику отругала за неправильные поля. Дашину тетрадку долго вертела в руках и вернула с недовольным выражением лица:
— Вот можешь, когда захочешь! А четыре строчки классика выучить не в состоянии!
Настоящая гроза грянула, когда она дошла до Толика.
— А я тетрадку дома забыл, — признался он.
— Что?! А голову ты не забыл? Или у тебя в голове мозгов нет? Она тебе для шапки дана? Как можно забыть тетрадь?! Что ты молчишь?
— Но я…
— Он еще и огрызается…
Все уроки превратились в сплошное «Два!», «Мозгов нет?», «Что ты тут молчишь?».
К большой перемене «вэшки» устали больше, чем за предыдущие полгода. Они собрались в коридоре, но сил не было даже поругать новую учительницу. Некоторые девчонки тихонько плакали.
— Может, она права, — всхлипнула Вероника. — Может, я правда, тупая? Надо было сначала фамилию написать, а потом имя, а я наоборот…
— Ничего она не права, — хмуро перебила ее Даша. — Какая разница, в каком порядке?
— А я до сих пор не понял, — задумчиво сказал Вадик, — почему правильно три умножать на пять, а не пять на три?
— Потому что на пяти тарелках лежат три яблока, — объяснила Эльвира.
— И что?
Элька пожала плечами:
— Но Фатима Моргановна сказала, что надо три на пять… То есть пять на три… Ой! Я забыла!
Элька даже вспотела от испуга.
— Валькирия и то лучше была! — заявил Олег.
— Надо ее вернуть! — поддержал брата Петя.
— Как? — удивился Матвей.
— Как-как… устроим новой училке темную, — предложил Олег. — А чего, она маленькая, мы ей на голову пальто…
— Не надо темную, — испугалась Соня, — давайте просто с ней поговорим…
— Ага, — шмыгнула носом Вероника, — так она тебя и послушала.
— Тем-ну-ю! Тем-ну-ю! — начали скандировать близнецы, но на всякий случай шепотом.
— Не говорите ерунды, — покачала головой Даша. — А если вас поймают? В тюрьму посадят.
— Что значит «нас»? — удивился Олег. — Мы же всем классом будем «темную» делать!
— А весь класс не посадят, — кивнул Петя, но тут же засомневался. — Или посадят?
— Не будем делать «темную», — перебил Толик. — Давайте лучше веревочку натянем, она споткнется и что-нибудь себе сломает.
И пошли варианты один другого страшнее: подпилить ножку стула, набить гвоздей в стул остриями вверх, подвесить над дверью здоровенный камень, который упадет Фатиме Моргановне на голову… Соня потихоньку отошла в сторону, чтобы не слушать. Там ее уже ждал Эльф.
— Они ведь это несерьезно? — спросила она у друга. — Просто шутят?
Эльф мрачно покачал головой:
— Какие уж тут шутки…
И оказался прав. Большинством голосов был утвержден способ извести нехорошую учительницу. Близнецы сбегали в столовую и стащили там бутылку подсолнечного масла. Пока половина класса следила за коридором, вторая половина тщательно поливала маслом линолеум у учительского стола.
Бутылку выбросили в туалет, стул поставили так, чтобы пятно не бросилось в глаза. И сели ждать. Вместе со звонком Фатима Моргановна вошла в кабинет. Но не одна. Рядом с ней возвышалась Валерия Кирилловна. На фоне маленькой учительницы она казалась еще значительнее и грознее.
— Садитесь, — сказала она. — Фатима Моргановна сказала, что вы очень плохо подготовлены. Двадцать восемь двоек за день. Это катастрофа.
Она говорила спокойно, но четвертому «В» в полном составе захотелось забраться под парты.
— Я должна попросить прощения, — продолжила директор. — И у Фатимы Моргановны, и у вас.
Теперь «вэшкам» захотелось не просто залезть под столы, но и зарыться в линолеум.
— У меня не надо! — маленькая учительница выглядела ошарашенной. Наверное, она не к такому разговору готовилась. — То есть вообще не надо просить прощения! Это они!..
— Виновата я, — Валькирия только чуть-чуть повысила голос, но этого хватило, чтобы Фатима Моргановна захлопнула рот. — Мне и придется исправлять.
И тут случилось страшное — Валерия Кирилловна направилась к учительскому столу. Весь класс мысленно крикнул ей: «Не надо!», но вслух не решился никто. Как будто кто-то парализовал четвероклассников.
«Она же ведьма! — только и смогла подумать Соня. — Она должна почувствовать!»
Валерия Кирилловна дошла до стула. Не глядя, сдвинула его. Сделала шаг.
