Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса
— Я ведь не могу выступить еще хуже, чем раньше, — мрачно сказал он Гарри и Гермионе за завтраком в день матча. — Стало быть, и терять нечего!
— Знаешь, — сказала Гермиона Гарри чуть позже, когда они шли на поле вместе с толпой возбужденных болельщиков, — по-моему, теперь, когда Фреда и Джорджа здесь нет, Рону будет немножко легче. Они никогда по-настоящему в него не верили.
Друзей нагнала Полумна Лавгуд — если глаза их не обманывали, у нее на шляпке сидел самый натуральный живой орел, который иногда принимался хлопать крыльями.
— Ах ты черт, совсем забыла! — сказала Гермиона, глядя, как Полумна с безмятежным видом шествует мимо группы слизеринцев, а те хихикают и показывают на нее пальцем. — Чжоу ведь тоже сегодня играет, правда?
Гарри, который этого не забыл, буркнул что-то утвердительное.
Они нашли места в предпоследнем ряду трибун. Стояла замечательная ясная погода — Рон не мог бы желать лучшего, и Гарри, вопреки всяким разумным соображениям, все же надеялся, что сегодня его друг не даст слизеринцам повода распевать издевательские куплеты.
Как всегда, комментаторскую кабинку занял Ли Джордан, который после ухода близнецов из школы ходил точно в воду опущенный. Когда команды появились на поле, он стал называть игроков, хотя в голосе его не слышалось привычного оживления.
— Брэдли... Дэвис... Чанг... — говорил он. Гарри увидел на поле Чжоу, чьи блестящие черные волосы чуть шевелились на легком ветерке, но вместо обычного сальто-мортале его желудок ограничился слабым трепыханием. Он уже не понимал, чего хочет от их отношений, — знал только, что ему до смерти надоело с ней препираться. Даже глядя, как она оживленно болтает с Роджером Дэвисом, готовясь оседлать метлу, Гарри почувствовал лишь едва ощутимый укол ревности.
— Итак, матч начался! — сказал Ли. — Дэвис немедленно завладел квоффлом... квоффл у капитана когтевранцев Дэвиса, он уворачивается от Джонсон, уходит от Белл, потом от Спиннет... он направляется прямо к воротам! Готовится к броску, и... и... — Ли громко выругался. — Счет открыт!
Гарри и Гермиона застонали вместе с остальными гриффиндорцами. Естественно, слизеринцы на противоположной трибуне тут же затянули свою отвратительную песню:
Квоффл Рон поймать не может,Победить он нам поможет...
— Гарри, — раздался у Гарри над ухом чей-то сиплый голос. — Гермиона...
Он оглянулся и увидел между спинками сидений широченную бородатую физиономию Хагрида. Первокурсники и второкурсники в ряду, вдоль которого он только что протискивался, выглядели изрядно помятыми. По какой-то причине Хагрид скрючился вдвое, словно не хотел, чтобы его заметили, однако от этого было мало проку: он по-прежнему возвышался над всеми фута на четыре.
— Слушайте, — прошептал он, — вы не могли бы пойти со мной? Прямо сейчас. Пока все смотрят матч.
— Э-э... а подождать нельзя, Хагрид? — спросил Гарри. — Хотя бы до конца матча?
— Нет, — сказал Хагрид. — Нет, Гарри, это надо сейчас... пока все смотрят в другую сторону... пожалуйста, пойдем, а?
Из носа у Хагрида слабо сочилась кровь. Оба глаза были подбиты. После возвращения лесничего в школу Гарри ни разу не видел его так близко; Хагрид выглядел глубоко несчастным.
— Конечно, — не раздумывая ответил он. — Конечно пошли.
Они с Гермионой бочком выбрались в проход под недовольное ворчание учеников, которым пришлось встать, чтобы пропустить их. Те, мимо кого пробирался Хагрид, не жаловались — они только старались сделаться как можно меньше.
— Я вам ужасно благодарен, друзья, честное слово, — сказал Хагрид, когда они очутились на лестнице. Пока они спускались на лужайку, он то и дело тревожно озирался. — Надеюсь, она не заметит, что мы ушли.
— Ты это про Амбридж? — спросил Гарри. — Она ничего не заметит. Разве ты не видел — она усадила рядом с собой всю Инспекционную дружину? Наверное, боится скандала.
— Ну, если здесь малость поскандалят, это не повредит, — сказал Хагрид. Он остановился и выглянул из-за края трибуны, чтобы проверить, нет ли кого-нибудь на лужайке между ними и его хижиной. — Дайте только время...
— Что случилось, Хагрид? — сказала Гермиона, озабоченно глядя на него снизу вверх. Они уже спешили по траве к опушке Запретного леса.
— Погоди минутку, скоро увидишь, — сказал Хагрид, оглядываясь через плечо на стадион, откуда вдруг донесся громкий рев болельщиков. — Ого! Видать, забил кто?
— Наверное, Когтевран, — угрюмо сказал Гарри.
— Ну-ну... — рассеянно откликнулся Хагрид. — Вот и хорошо...
Он шел быстро, озираясь на каждом шагу, и им приходилось бежать вприпрыжку, чтобы поспеть за ним. У хижины Гермиона машинально свернула налево, к двери. Однако Хагрид двинулся прямиком под сень листвы на самом краю Леса и поднял арбалет, прислоненный к стволу дерева. Заметив, что ребята отстали, он обернулся.
— Нам туда, — сказал он, кивнув косматой головой в сторону чащи.
— В Лес? — озадаченно спросила Гермиона.
— Да, — ответил Хагрид. — Пойдем скорей, покуда нас не застукали!
Гарри с Гермионой обменялись взглядом и нырнули под прикрытие деревьев вслед за Хагридом — закинув арбалет за плечо, он уже размашисто шагал вперед в зеленоватом полумраке. Пустившись бегом, Гарри и Гермиона догнали его.
— Зачем тебе оружие, Хагрид? — спросил Гарри.
— На всякий случай, — отозвался Хагрид, пожимая массивными плечами.
— Когда ты водил нас смотреть на фестралов, ты не брал с собой арбалета, — робко сказала Гермиона.
— Тогда мы не заходили так далеко, — сказал Хагрид. — Да и потом, это было до того, как Флоренц ушел из Лесу.
— При чем здесь Флоренц? — с любопытством спросила Гермиона.
— При том, что другие кентавры здорово на меня разозлились, вот при чем, — негромко сказал Хагрид, озираясь по сторонам. — Они и раньше-то не очень дружелюбные были, но мы с ними худо-бедно ладили. Жили они, конечно, сами по себе, но ежели мне надо было с ними словечком перемолвиться, всегда приходили. А теперь нет.
Он тяжело вздохнул.
— Флоренц сказал, они рассердились, потому что он согласился работать у Дамблдора, — объяснил Гарри. Он внимательно следил за лицом Хагрида и поэтому споткнулся о выступающий из земли корень.
— Да уж, — мрачно подтвердил Хагрид. — Рассердились — это еще мягко сказано. Озверели, это будет вернее. Кабы я не вмешался, они б его до смерти залягали...
— Они на него напали? — потрясенно спросила Гермиона.
— Ну да, — хрипло ответил Хагрид, проламываясь сквозь низко висящие ветви. — Полстада, не меньше, и каждый норовил его приложить...
— И ты остановил их? — Гарри был изумлен и восхищен. — В одиночку?
— Конечно. Не мог же я стоять и смотреть, как его убивают! — сказал Хагрид. — Хорошо еще, что мимо проходил... И между прочим, Флоренц мог бы про это вспомнить и не посылать мне всякие дурацкие предупреждения! — внезапно с жаром добавил он.
Гарри и Гермиона удивленно переглянулись, но насупившийся Хагрид не стал развивать эту тему.
— Как бы там ни было, — сказал он, дыша чуть тяжелей, чем обычно, — теперь у кентавров на меня зуб. Беда в том, что в Лесу их мнение больно много значит... они ж тут самые умные.
— Так это к ним ты нас ведешь, Хагрид? — спросила Гермиона. — К кентаврам?
— Нет-нет, — сказал Хагрид, отрицательно качая головой, — они тут ни при чем. Ну, то есть они могут осложнить дело, это-то да... но скоро ты увидишь, в чем вся штука.
После этого загадочного обещания он умолк и сразу опередил их. На каждый шаг Хагрида у его спутников приходилось по три, так что им стоило немалого труда не отстать совсем.
Тропинка, по которой они шли, становилась все уже — деревья подступали к ней так близко, что дневной свет еле пробивался сквозь плотную листву. Вскоре поляна, где Хагрид показывал им фестралов, осталась далеко позади, но Гарри не беспокоился до тех пор, пока Хагрид вдруг не свернул с тропинки прямо в чащу: похоже было, что они держат путь в самое сердце Запретного леса.
— Хагрид! — сказал Гарри, с трудом пробираясь сквозь густой колючий кустарник, через который Хагрид с легкостью перешагнул, и очень живо вспоминая то, что случилось с ним в прошлый раз, когда он оставил тропинку в Запретном лесу. — Куда мы идем?
— Потерпи чуток, — сказал Хагрид, не оборачиваясь. — Давай, Гарри... тут бы надо держаться рядом друг с дружкой.
Держаться рядом с Хагридом было очень и очень непросто, особенно из-за веток и колючих кустов: лесничий обращал на них не больше внимания, чем на обыкновенную паутину, но Гарри и Гермиона часто запутывались в них так основательно, что им приходилось возиться по нескольку минут, высвобождая свои мантии. Вскоре руки и ноги Гарри покрылись мелкими порезами и царапинами. Теперь они забрались в такую глушь, что Гарри различал в полумраке только огромный силуэт Хагрида, топающего впереди. Каждый звук в ватной лесной тишине казался угрожающим. Маленькие сучки ломались с громким треском, а любой едва слышный шорох в кустах, пусть даже производимый какой-нибудь безобидной пташкой, заставлял Гарри опасливо вглядываться в полутьму. Он вдруг сообразил, что никогда еще не заходил так далеко в Лес, не встретив ни единого живого существа, и это отсутствие живности показалось ему зловещим.
