W.I.T.C.H - Ведьма. Жестокая Императрица
Мы зашагали вверх по склону горы Белого Ветра, к той маленькой площадке, где нас еще так недавно встретила Лепесток. Там по-прежнему слышался тонкий мелодичный звон колокольчиков.
— По-моему, это не то место, — сказала Ирма, оглядевшись. — Зеркала-то нет!
Она говорила правду. Все было на месте: ажурные лиственницы, плоская каменная поверхность с разложенными на ней нехитрыми дарами, надтреснутая миска, белый цветок, уже успевший увянуть, только рис пропал — наверное, им полакомились какие-то животные. Но овального зеркала-прохода с колеблющейся поверхностью нигде не было видно.
— Вот так всегда, — сказала Корнелия. — Ну почему магия без всяких сложностей перетаскивает тебя неизвестно куда, а с возвращением вечно возникают проблемы?..
— Мы обязательно вернемся, — заявила я. — Оракул же не бросит нас здесь.
— Что-то вы обе резко поглупели, — заметила Вилл. — Зачем нам зеркало? Мы ведь можем воспользоваться Сердцем Кондракара и попросить Оракула перенести нас домой. К тому же у нас для него есть посылка. — Она указала на плотно закупоренную банку у меня в руках. Внутри находился жук, раздраженно тыкавшийся головой в стекло и сердито шебуршавший. В лучах заходящего солнца отметки в виде корон на надкрыльях отливали золотом. — ты права, — кивнула я. — Только давайте поторопимся. Мне поскорее нужно вернуться домой. Вдруг дяде Као стало хуже?..
Вилл достала Сердце Кондракара, и мы все возложили на него руки — одна поверх другой. Знакомое приятное тепло согрело меня, словно разлившийся по жилам солнечный свет.
Звон колокольчиков стих, и горный пейзаж вокруг нас начал растворяться.
«Добро пожаловать, Стражницы».
Мы оказались в просторном зале оплота Кондракара. По бокам высились огромные мощные колонны, а стены терялись где-то в бесконечности. В центре находился Оракул, он приветливо и тепло улыбался. Один его вид был словно прикосновение к нашему талисману, Сердцу. Но на этот раз я искала глазами другую фигуру.
— Привет, малышка. Спасибо тебе.
Голос бабушки был полон любви и нежности. На какой-то миг мне захотелось остаться тут с ней, вечно наслаждаться ее добротой и заботой.
«Это невозможно».
Я и сама это знала. И, конечно, на самом-то деле мне не хотелось расставаться с родителями, с хитерфилдскими друзьями, с моей привычной жизнью. И все же какая-то часть меня испытывала боль и тоску.
«Твоя бабушка обрела здесь свое место в награду за долгое служение Кондракару. Когда-нибудь и ты сможешь остаться здесь. Но сейчас ты должна вернуться в Хитерфилд и жить своей собственной жизнью. Проявлять те смелость, упорство и мудрость, которые ты показала, выполняя обещание Ян Лин».
Вернуться. Да, я так и собиралась поступить. Но неужели прямо сейчас?
— Пожалуйста, еще минутку, — прошептала я, почти не видя бабушкиного лица сквозь пелену слез. — Я не хочу покидать тебя, бабушка!
— Знаю, малышка. Но мы с тобой непременно еще увидимся. К тому же твои родители будут волноваться, если ты не вернешься вовремя. Кстати, — она наставительно подняла палец, — в этот час девочкам уже пора быть в постели!
Это прозвучало так… так по-бабушкиному, что я не могла не хихикнуть. Повернувшись к Оракулу, я протянула ему банку.
— Вы позаботитесь о Ее Величестве? Улыбка тут же исчезла с лица Оракула, он сразу стал строже.
«Да, разумеется. И, так как она мучила своих пленников непосильным трудом и морила их голодом, в наказание ей тоже придется посидеть взаперти. Пока она не усвоит, что нельзя применять силу во зло».
Через духовную связь, установленную Сердцем Кондракара, я почувствовала, как Ирма внутренне усмехнулась.
— Ну, мы как раз и собирались преподать ей такой урок, — сказала она. — Только боюсь, что процесс обучения затянется надолго.
Казалось, ее фраза позабавила Оракула.
«Быть может, ты и права, Стражница».
А потом время и пространство закружились вокруг нас — это Оракул отправил нас домой, в Хитерфилд. Мы снова очутились во дворе за рестораном.
Было уже почти утро.
— Я должна поторопиться, — сказала Тарани. — Мама убьет меня, если узнает, что меня ночью не было дома.
— А ты скажи ей, что гуляла с Найджелом, — предложила Ирма. Найджелом звали нашего одноклассника, который нравился Тарани.
— Ты шутишь? Тогда она уж точно меня убьет! Зеркало и фонарик слабо покачивались на вишневых ветках у нас над головами. Фонарик давно погас, а зеркало выглядело совсем не так загадочно, как раньше. Внутренний голос говорил мне, что оно больше не перенесет меня в Иворечье, даже если я попрошу. Зеркало выполнило свое предназначение, и магия покинула его.
Я аккуратно сняла его с ветки, а потом проделала то же и с фонариком. Фонариком Лю. Теперь-то я знала, почему бабушка так называла его.
— Ну, до завтра, — попрощалась Вилл, зевая. — Если я, конечно, смогу завтра оторвать голову от подушки.
Мои подруги разошлись. Они выглядели как самые обычные хитерфилдские девчонки. Я тихонько проскользнула в дом, чтобы урвать хоть пару часов сна. Мне показалось, что едва только я рухнула в кровать, как мама стала теребить мое плечо.
— Малышка, пожалуйста, вставай. Позвонили из больницы, мы должны сейчас же поехать туда.
Я растерянно заморгала, а потом резко села. Первые солнечные лучи окрасили комнату в почти белый цвет.
— Что-то с дядей Као? Ему хуже?
— Не знаю, малышка. Звонила медсестра, она только передала, что кузина Ли просила нас приехать поскорее.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью, в ушах зашумело. Я стала натягивать вчерашнюю одежду и так спешила, засовывая руку в рукав, что он чуть не треснул. Потом мы побежали по лестнице и выскочили на пустынную утреннюю улицу, где папа уже ждал нас с заведенной машиной.
Мы доехали до больницы быстро, как автогонщики. Но там что-то заставило нас не торопиться. Мы не побежали по коридору, а пошли размерен-
ным шагом. Наверное, мы все боялись того, что можем узнать, когда подойдем к палате дяди Као. Но в палате мы увидели улыбающегося дядю. Он сидел на кровати и потягивал зеленый чай из чашки, которую держала перед ним кузина Ли.
— Вам лучше, — сказал папа, с облегчением опускаясь на стул для посетителей.
Старик кивнул.
— Кое-кто сказал мне, что мне еще не пора покидать этот мир, и я должен перестать пугать своих близких.
У меня отвисла челюсть. Это были почти те же самые слова, какие бабушка сказала Маме Лю. Точно, те же самые слова.
Мои губы медленно растянулись в улыбке.
— Кажется, я знаю, кто вам это сказал, — прошептала я.
Дядя Као взглянул на меня, его глаза таинственно блестели на худом покрытом морщинами лице. Потом он улыбнулся в ответ.
— Что ж, может быть, ты и знаешь, девочка. Вполне может быть.
