Мальчик со шпагой. Трилогия - Владислав Крапивин
Задание оказалось простым: зачищать шкуркой ручки для напильников. Ручки эти наточили на токарных станках старшеклассники.
Поднялся ропот:
— Фига ли вручную-то! Можно было сразу на станке зачистить…
— Это специально, чтобы мы, как бабуины, чухались…
— Восьмые-то классы на станках, а мы — доски от забора к забору таскать или колупаться без пользы…
Геночка, поглаживая модную шевелюру, кивал и разъяснял доброжелательно:
— На станках начнете работать во второй четверти. Есть учебный план, утвержденный нашей уважаемой Зинаидой Тихоновной. Ваше стремление к социальной справедливости похвально, однако система требует разумного программирования… А что касается ручного труда, то именно он облагораживает личность, воспитывает в ней гармонию между интеллектом и физическим совершенством… Кто зачистит не меньше десяти штук, имеет пятерку в журнале…
— А сколько надо на четверку?.. А на трояк?..
— Четверок и трояков не будет. Или пять, или ничего… Левин, почему вы раскручиваете тиски с такой осторожностью, словно они из динамита?
Последнее выражение дало толчок новому трепу. Нечто вроде конкурса черного юмора. Шурик Хлызов, хихикнув, вспомнил:
Говорила бабка внучку Мите:
«Не копайся, Митя, в динамите!
Не копайся, я кому сказа…»
К потолку приклеились глаза.
Геночка азартно насторожился. Он собирал школьный фольклор.
Юрка Бражников, который всегда спорил, сказал:
— Это старо. Сейчас в таких стихах должна быть связь с современностью. Вот, например:
Дедушка кашлял, окурки кидал.
Дяденька внуку «калашников» дал.
Рады родители: «Тихо и чисто.
Мальчик у нас записался в путчисты».
Кинтель не болтал и почти не слушал. Зажал в руках деревянную ручку и швыркал по ней шкуркой. Не ради пятерки, а просто когда работаешь, время бежит быстрее.
А народ резвился:
Дедушка в свете земельной реформы
Грядку копал у вокзальной платформы.
Чавкнул колесами быстрый экспресс.
«Зря ты в политику, дедка, полез…»
Геннадий Романович громко заспорил:
— Нет, друзья, это уже не то! Политическая тема не спасает жанр от вырождения. Когда я учился в институте, перца в таких стихах было больше. Вот, послушайте… — Он встал в позу декламатора, но прочесть не успел.
— Ка-ак тут у вас весело… — Это возникла в дверях Диана. Кокетливо поинтересовалась: — Можно к вам на минуту?
Геночка рассыпался в словесных реверансах, из которых следовало, что присутствие многоуважаемой Дианы Осиповны послужит стимулятором дальнейшего совершенствования этих отроков в ручном труде, который всегда граничит с подлинным творчеством.
— Я как раз насчет ручного труда. Завтрашнего… Всех прошу слушать меня внимательно! Завтра приходим в школу к восьми утра без портфелей. Одеться потеплее и по-рабочему, желательно взять старые перчатки. Поедем на автобусе… Совхоз Кадниково очень просит нас помочь им на картофельных грядках.
— У-у-у!! — такова была первая реакция. Еще не оформленная в организованный протест.
— Что значит «у-у»?! Думаете, учителям больше, чем вам, хочется туда ехать? Срывать программу, комкать занятия?.. Но когда от нас зависит судьба урожая…
— Почему от нас-то? — сказал Шурик Хлызов и дерзко замахал белесыми ресницами.
— От нас — в том числе! Так же, как от всех горожан! Вы что, с Луны свалились?
— Да уж конечно! На Луне школьников на картошку не гоняют, — сказал Артем Решетило. — Потому что там социализм не строили…
— Вот и отправляйся учиться на Луну! А пока ты в нашей школе…
— А в нашей школе учителей не хватает! — заявил Юрка Бражников. — Но никто ведь не зовет колхозников английский преподавать!
— Оставь, Бражников, свою демагогию! В колхозах и совхозах не хватает рук! И едут все: инженеры, артисты, ученые, доктора, хирурги…
Тут Кинтеля потянуло на язык. Что с ним такое в эти дни? Как увидит Диану, так хочется все поперек…
— Ага, они, хирурги-то, сперва в земле копаются, а потом этими пальцами в потрохах больных. Аппендиксы ищут…
— А с Рафаловым я вообще дискутировать не намерена! Итак, повторяю: завтра в восемь…
— У меня завтра тренировка в бассейне, — сказал Дима Ивощенко — пловец и призер областного уровня.
— Потерпит твой бассейн!
— Он-то потерпит, а я…
— А картошку ты любишь?
Димка меланхолично разъяснил, что картошку он любит, особенно с укропом и постным маслом. И потому:
— Мы свои шесть соток на участке давно выкопали…
— Ка-ак замечательно! А о других думать не надо? О государстве!
— А государство о нас много думает? — нахально спросил Ленька Бряк. — В кабинетах потолки текут и штукатурка на башку валится…
— Вот именно! А совхоз обещал в обмен на помощь дать школе стройматериалы!
— Бартерная сделка, — сказал Решетило. — Живых школьников — на известку и цемент. Это, дети мои, рынок… Лучше бы дали каждому горожанину по участку, чтобы картошка была у всех. А то только обещают…
— Как ты лихо решаешь экономические проблемы!
— А это не я, это академик Тихонов недавно по первой программе выступал.
— Ну вот когда ты будешь академиком…
— Тогда уже картошки не будет. При таком хозяйствовании…
— Я понимаю, что твой папа — человек политически подкованный и тебя воспитывает соответственно, однако, пока ты в школе…
— Я должен учиться, а не на грядках вкалывать вместо картофелекопалки…
— Нет, это надо же!.. Чтобы мы в свое время… Ну хватит! Это не я придумала! Это распоряжение исполкома!
— А они не имеют права, — подал голос Глеб Ярцев. — Школьников посылать нельзя. И вообще принудительный труд запрещен. Только что Декларация прав гражданина в «Молодой смене» напечатана. Там сказано…
— Статья двадцать третья, последний абзац, — ввернул политически подкованный Решетило.
— Ну какая, какая может быть Декларация, когда стране грозит голод? Голод! Вы это понимаете? Критическое положение!.. Да, в стране много беспорядка, но сперва надо спасти урожай, а потом уже думать, как быть дальше…
Кинтель снова не выдержал:
— Это каждый год говорят, с давних пор. И никакого толку. Дед с молодых лет на картошку ездил, сейчас тоже всех гоняют…
— Но ты пока еще ни одного клубня не убрал!.. Впрочем, Рафалову я персонально разрешаю в совхоз не ехать! Раз он такой утомленный. Есть еще… саботажники?
Наступило нехорошее молчание. В этой тишине Бориска Левин осторожно спросил:
— А тем, кто не поедет, завтра приходить на уроки?
— Это… как понимать? Ты тоже отказываешься?
Бориска объяснил негромко, но безбоязненно:
— Меня просто не отпустят. Сестра недавно из колхоза вернулась, она в отряде пединститута. И сейчас в больнице. Их там двенадцать человек на поле отравились. То ли пестицидами, то ли
