Марк Твен - Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна
Но есть граница терпению — даже для такого терпеливого и доверчивого, доброго и преданного человека, как Джим. И не аболиционист подстрекает Джима к бегству; наоборот, Джим сам решил попросить помощи у аболициониста, когда начал мечтать о том, как он освободит свою семью. Так неудержимо рвется раб к свободе, если он сохранил человеческое достоинство. А Джим — настоящий человек; недаром Гек, раздумывая о людях, приходит к выводу, что этот презираемый всеми негр — “внутри белый”, а столько белых вокруг него черны душой.
С каким беспощадным, уничтожающим смехом издевается Марк Твен над “цветом и гордостью” Старого Юга — богатыми плантаторами! Высмеивает Твен прежде всего то, что восхваляли — в жизни и в литературе — защитники старых порядков на Юге.
Гек попадает в дом к таким “джентльменам с головы до пяток”, превыше всего кичившимся древностью и знатностью своего рода. Еще бы! Ведь порода “для человека так же важна, как для лошади”. Плантаторы никогда не пятнали себя каким-либо трудом; их “благородные” занятия — поединки и подвиги во имя личной и фамильной чести. Гек сталкивается с такими “подвигами”. Сначала просто смешно читать, как его боятся впустить в дом, как трое взрослых мужчин в полном вооружении заставляют маленького мальчика, мокрого до нитки и дрожащего от холода, медленно подходить к крыльцу под наведенными на него дулами ружей, а затем при свете свечи, стоящей на полу, обыскивают его. Так ли доблестны и храбры эти джентльмены? — возникает первый, естественный вопрос. Когда же Гек ближе знакомится с хозяевами дома, когда на его глазах несколько вооруженных всадников во имя пресловутой фамильной чести совершают “подвиг” — добивают раненых мальчиков, тонущих в реке, — то Геку становится невыносимо “тошно и худо”, и он бежит от этих джентльменов-дикарей на свой плот, к Джиму.
Но и сюда, на плот, куда спрятались от людей маленький оборвыш и беглый раб, врываются непрошеные гости — самозванцы герцог и король.
Твен высмеивает в этих образах то, что ненавидел всю свою жизнь страстной ненавистью: монархию и сословную знать. Гек думает, что два бессовестных самозванца — невинные барашки в сравнении с настоящими королями и герцогами.
Читатель видит перед собой живых американских бродяг, и не только Европу, но прежде всего Америку высмеивает Марк Твен — Америку, где превыше всего Желтый Дьявол — доллар. Как в “Позолоченном веке”, как в “Приключениях Тома Сойера”, только гораздо острее, в этой книге возникает тема золота, погони за богатством. Герцог и король думают только о том, как бы обобрать кого-нибудь. Фантазия их не знает границ ни времени, ни расстояния. Умерший французский дофин, великий трагик, живший в XVIII веке, пират с Индийского океана, — как бы нелеп ни был обман, он служит им свою службу. Цель его — не “пища для ума”, как у Тома, но “кучи желтяков”. На золото они глядят облизываясь, голодными глазами, а добыв его — хватают руками, пропускают сквозь пальцы и со звоном роняют на пол, наслаждаясь уже одним прикосновением к холодному металлу. Золото заслоняет для них людское горе — они пытаются ограбить осиротевших девочек; ради денег они готовы продать Джима — человека, которому обязаны жизнью. Бескорыстие и верность — такова дружба Гека и Джима. Герцог и король тоже называли себя друзьями, но, когда отношения строятся на деньгах, не может быть речи даже о простом доверии; каждый из них по опыту знает, что надует и продаст “друга”, если только в воздухе запахнет выгодной сделкой.
“Просто делалось стыдно за всех людей”, — к такому печальному выводу приходит Гек, раздумывая о жизни.
***Но совсем не уныние вызывает в читателе эта беспощадная книга. Марк Твен — мастер смеха. Не только уничтожающего, презрительного, но и бодрого, веселого, жизнерадостного.
Горький смех, доходящий до чувства глубокого отвращения, вызывают доблести “джентльменов с головы до пяток”. Презрительно смеемся мы над фантазиями авантюристов-проходимцев короля и герцога, обирающих своих ближних. Весело и смешно читать, как фантазирует, подражая любимым героям, Том Сойер. Смех, но и глубокое сочувствие вызывают наивные хитрости Гека Финна, когда он выпутывается из ловушек, которые расставляет ему жизнь; и хотя в играх главенствует Том, в борьбе с жизненными обстоятельствами пальма первенства принадлежит Геку.
Гек тоже по-своему фантазирует, без запинки плетет свои небылицы, нагромождает выдумку на выдумку, сменяет одну басню другой. Молниеносно придумывает он выход, спасая Джима, и ошарашивает фермеров, преследующих беглого негра: мол, рядом, в лодке, — его отец, заболевший оспой. А помогая осиротевшим девочкам, он сплетает целую интригу. Гек выдумывает свои небылицы, когда он борется с несправедливостью, защищает обиженных, поэтому так сочувствуешь ему. А борется и побеждает он с помощью того оружия, которое ему по силам, — хитростью, так, как борется маленький Братец Кролик против господ леса, хищников, в любимых Марком Твеном народных негритянских сказках.
***Многое из того, о чем вы прочли в этих двух произведениях, Марк Твен взял из воспоминаний своего собственного детства. Городишко Санкт-Петербург, в котором жили Том и Гек, похож на родной Твену городок Ганнибал, где он родился в 1835 году и где провел свое детство. Тетя Полли напоминает мать писателя, а друзья Тома — его детских товарищей. И что самое главное — Марк Твен рос в тех же условиях американского захолустного городка, что и его герои. Но жизнь и приключения Сэма Клеменса (таково было настоящее имя писателя, Марк Твен — это литературный псевдоним) были иными, чем у его героев.
Сэм родился в небогатой семье и после смерти отца, еще двенадцатилетним мальчиком, пошел “в люди” и стал сам зарабатывать себе на жизнь. Он сменил много профессий и побывал в самых разных уголках страны. В родном городке был учеником в типографии, затем стал бродячим наборщиком, кочуя из одного города в другой; был “старателем” на Дальнем Западе, пытался найти полезные ископаемые в неисследованных землях; потом стал журналистом. Когда Сэмюэль Клеменс был уже знаменитым писателем, больше всего он любил вспоминать о том, как он учеником лоцмана обучался водить пароходы по Миссисипи. И свой псевдоним “Марк Твен” он взял в честь этого тяжелого, но радостного труда, в память могучей, своенравной реки Миссисипи. “Марк Твен” в переводе значит “мерка — два” — глубина, достаточная для пароходов.
Среди самых известных произведений Марка Твена стоит вспомнить еще два, написанных также и для детей, и для взрослых: это — “Принц и нищий” и “Янки при дворе короля Артура”.
В этих книгах много фантастического, необыкновенного. Английский принц, живший в Англии в XVI веке и ставший потом королем Эдуардом VI, историческое лицо, у Твена вдруг оказывается бродягой-нищим. В другом романе Янки — американец, современник писателя, — вдруг очутился в Англии VI века; ему, человеку XIX века, приходится жить в прошлом, за тринадцать столетий до своего рождения, да еще среди оживших героев легенд и рыцарских романов. И в этих книгах, полных фантастики и смеха, Марк Твен сказал много верного и часто горького о своем времени. А его прекрасные слова о том, что такое настоящий патриотизм, и в наши дни призывают американцев помнить, что любовь к родине — это любовь к народу, борьба за народное счастье: “Видите ли, я понимаю верность как верность родине, а не ее учреждениям и правителям. Родина — это истинное, прочное, вечное; родину нужно беречь, надо любить ее, нужно быть верным ей; учреждения же — нечто внешнее, вроде одежды, а одежда может износиться, порваться, сделаться неудобной, перестать защищать тело от зимы, болезни, смерти. Быть верным тряпкам, прославлять тряпки, преклоняться перед тряпками, умирать за тряпки — это глупая верность, животная верность, монархическая, монархиями изобретенная, пусть она и останется при монархии” (“Янки при дворе короля Артура”).
В свои поздние годы, в конце XIX—начале XX века (Марк Твен умер в 1910 году), писатель в своих речах, памфлетах и статьях выступил против несправедливых, захватнических войн, которые вели тогда Соединенные Штаты, говорил о праве на свободу и независимость всех больших и малых народов. Шовинистический угар охватил в те годы в Америке многих. В американской литературе в то время процветал так называемый роман “красной крови”, который прославлял войны; американские конгрессмены проповедовали благотворность для всего мира американского господства; в тон им подпевала церковь. Но Марк Твен смело рассказывал о том, как предательски захватили Соединенные Штаты Филиппинские острова, какому грабежу они подвергли мирный китайский народ. Буржуазные газетчики начали травить Марка Твена; друзья советовали ему не печатать эти памфлеты. Но Марк Твен был великим гуманистом. Он верил, что “морщины должны быть только следами былых улыбок”, как любил он говорить, и продолжал бороться за великое дело мира на земле.
