Эдуард Веркин - Кошмар с далекой планеты
Я не стал спорить.
– Ладно, – махнул я рукой, – будем считать, что я беззвучно вопил. Такое бывает. Навигатор при тебе?
– Ну да, – Аврора показала навигатор.
Я отобрал прибор.
– А я, как с дерева слезла, так сразу тебя стала искать…
– Это семьдесят тысяч лет назад? – попытался пошутить я.
Но Аврора не среагировала, рассказывала про то, как она спасалась от гигантского быка, а я определял наше местоположение, прибор был какой-то древний, весь в старомодных кнопках, я никак не мог с ним разобраться.
– Тут уже близко, – сказала Аврора. – По берегу, а там должен быть мост…
– Дельта уже рядом?
– Ага. Остров художников располагается в самом начале дельты, там подвесной мост. Красивейшие места!
– У тебя дядя, по случаю, не художник? – с подозрением спросил я. – Знаешь, творческие гены – это мина замедленного действия, рано или поздно подорвешься…
– Идем, Аут, звезды благоприятствуют.
Глава 7
Вещество-Г
– Назад! – Я толкнул Аврору в цветы.
Нет, все-таки Гоген – прекрасная планета! В другом месте, пусть даже на красивейшей Бирюзе, я бы толкнул Аврору в банальные кусты, на Земле прямо в какой-нибудь чертополох, на Меркурии – в ее любимую мерзкую плесень. А тут в цветы! Что-то вроде тюльпанов. Только красивее в восемь раз. Аврора взмахнула руками и упала в тюльпаны. Родись я этим самым Деревянским, я бы это обязательно написал бы. Лысая девушка, падающая в тюльпаны… Это же поэма!
Самому, кстати, тоже в эти тюльпаны пришлось нырнуть.
Потому что к мосту подошла тварь. Крокодил. Вернее, аллигатор – морда короткая и толстая, как у сенбернара. А зубов нет! Вместо зубов какие-то пластины, наверняка чрезвычайно удобные для перетирания фруктов и остальных водорослей. Впрочем, и такими пластинами кого хочешь перекусит. Ну, если аппетит разыграется.
– Кто это?! – с ужасом спросила Аврора.
– Не знаю! Похоже на крокодила…
– Здешние крокодилы маленькие! А этот…
– Короче, будем звать его гигантодилом, – заключил я. – Или супердилом. Или гипердилом, можно много придумать. Знаешь, тот еж тоже был не карманный, вряд ли здесь такие водятся, это все МоБ гадит…
Крокодил повернулся в нашу сторону. Вряд ли слышит, у крокодилов, кажется, слух плохой. Зачем вообще-то? Соловьев?
– Слушай, а это бешенство – интересная штука, – сказала Аврора. – Его изучают?
– На Немезиде. Там у них целый институт для этого организован. Кстати, там Гроган сейчас работает.
– Философ?
– Ага. Он считает, что МоБ – не случайная штука. Что это знак.
– Знак чего?
– Конца Света. Знаешь, давно замечено, что перед приближением больших несчастий животные приходят в беспокойство, стремятся скрыться. Гроган полагает, что МоБ – это предупреждение нам, просто человечество не может его постичь в суете своей.
– Орден Реконструкторов, – вздохнула Аврора симптоматическим вздохом, с таким же вздохом древние психиатры произносили «подростковая шизофрения».
Я не стал ей отвечать, что ПШ – ее второе имя, все-таки в розах сидели, то есть в тюльпанах.
– Интересно бы взять у этого дила ДНК…
– Зачем тебе его ДНК?
Я хмыкнул.
– Это же опасно, – Аврора кивнула на гипердила. – А вдруг… Вдруг таким же станешь?
– Верно! Чрезвычайно опасно! Представь – мы берем образец ДНК. Скорее всего, это одна из разновидностей «Гулливера». У меня есть один знакомый генконструктор – он обрабатывает материал и изготавливает некое вещество. Назовем его вещество-Г.
– Почему «Г»? – спросила Аврора.
– Ну, если ты против, вещество можно назвать в честь тебя. Вещество-А.
– А так ты что, в честь себя это вещество назвал? – ехидно осведомилась Аврора.
– Да нет, просто… Просто «Г» – это от слова «гигантский». Или «Гулливер».
– Так зачем тебе все-таки его ДНК?
Аврора настырничала, а Г-крокодил тем временем замер в какой-то перекрученной позе с растопыренной пастью. Выключился. Тут ничего удивительного, земные крокодилы тоже частенько вот так – отключаются. Один мой другой приятель – такой старый крокодильник и криптозоолог – вообще развивал теорию о том, что крокодилы – не что иное, как роботы. Биороботы, оставшиеся от давней экспедиции, заселившей Землю нашими тогда еще косматыми пращурами. Пращуров вытряхнули из клеток, и примерно через семьдесят тысяч лет они пришли к цивилизации, изобрели колесо, биокомпьютеры и стали бороться за свободу роботов. Крокодилов не выпускали. Их везли на окраины Галактики для каких-то там опытов, хотели из них эликсир бессмертия дистиллировать, а крокодилы взяли и разбежались. С тех пор и живут. Иногда выключаясь по привычке для профилактики.
Впрочем, Аврора с ними, с крокодилами, я отвлекся от нашего унылого бытия. Мы пребывали в зарослях тюльпанов и наблюдали за крокодилом, а Аврора меня еще раз спросила:
– Зачем же тебе вещество-Г?
– Вот представь: мы полетим над Курортом Карантинной Службы и распылим над их пляжами наше вещество-Г. И через некоторое время они вырастут в Гулливеров! Вот, кстати, почему вещество-Г! Ты представь – по пляжам расхаживают долдоны…
Со стороны крокодила послышался зверский рев, мы немножко вздрогнули, и я продолжил:
– Агенты вырастают, разрывают собой собственную одежду и возвышаются бессмысленными столпами! И никуда их нельзя применить – в корабли они не влезают, в дома не входят, пугают отдыхающих на Бирюзе рожениц своими могучими торсами. Едят опять же много. Это будет тяжелый удар по Карантинной Службе! Она станет объектом насмешек и анекдотов! Она…
– Не, Аут, у тебя определенные комплексы, – перебила Аврора. – Хотя сама идея мне нравится… То есть принцип ее. Конечно, поливать агентов КС веществом Гулливера жалко и бессмысленно, зато с помощью этого вещества можно добиться гораздо большего! Можно освободить животных…
Я перестал слушать. Опять. Представил полчища гигантских кенгуру, сбегающих из зоопарков. Гигантских лабораторных мышей, сбрасывающих с себя гнет кровожадных вивисекторов и устремляющихся к свободе. Гигантских коров, которым надоело доиться, и гигантских баранов, которым наскучило стричься.
Бред.
– Долго мы тут сидеть будем? – спросила Аврора.
– Крокодил, – указал я мизинцем. – Знаешь, после ежа мне не очень хочется проверять его пищевые пристрастия.
– А чего их проверять, и так понятно… Давай так. Ты мне должен – я тебе жизнь спасала. Так вот, ты побежишь, а он за тобой. А я в это время по мосту перейду. А ты потом круг сделаешь и вернешься. Как думаешь?
– Ну… – я почесал подбородок. – Не скажу, что это мне нравится…
– Другого выхода нет, – тут же заверила меня Аврора.
– Можно вплавь попробовать, – предложил я. – Тут неглубоко…
– Там полно крокодилов! – возразила Аврора. – Они только и ждут!
Логично. Через мост, конечно, безопаснее, тактически Аврора мыслит правильно.
– Ладно, – согласился я, – тут ты права. Только не думай, что я это делаю из-за каких-то долгов, просто это разумнее.
– Конечно, разумнее, – улыбнулась Аврора.
– «Плаксу» дашь?
– Зачем? Мы же по нему уже стреляли…
– А вдруг с расстояния не берет? Может, надо подойти метра на три? Хочешь попробовать?
Аврора молча протянула мне сплин-генератор.
– Меня чуть не съел еж, – вздохнул я. – Теперь меня чуть не съест крокодил. Запомни, дорогуша, я приношу себя в жертву…
Аврора подтолкнула меня в спину.
Я вышел из зарослей. Крокодил меня увидел, но не заинтересовался, так и сидел с распахнутой пастью, видимо, ждал, когда я к нему в эту пасть прыгну самостоятельно.
Но я не стал этого делать. Пристроил «плаксу» под мышкой и стал медленно подступать к монстру. А может, он так плачет? Беззвучно.
До крокодила осталось около двадцати метров, я подобрал камень поострее. Прицелился, швырнул. Камень хлопнул по крокодильему черепу, отскочил с треском. Крокодил не двигался. Взял камень побольше, подошел поближе. Второй раз попал удачнее. Видимо, в какую-то болевую точку. Крокодил дернулся, захлопнул пасть и кинулся на меня.
Ничего интересного, гонки с крокодилом мало отличались от гонок с ежом. Разве что габаритами преследующего. Все получилось, как рассчитала Аврора. Дурацкий крокодил погнался за мной, погнался довольно расторопно, мне пришлось постараться. В плюс мне пошла каменистая местность – я скакал с камня на камень, крокодилу было так скакать затруднительно. Я сделал круг и вернулся к мосту. Аврора уже перебежала на другой берег и махала мне рукой.
Оставалось немного – перебраться через мост и мне.
Подвесной мост – штука простая и безопасная. Это раньше путешественники проваливались сквозь гнилые ступеньки или обрушивались в пропасть из-за перетертых канатов. Сейчас ни канаты не порвать, ни ступеньки не поломать – все из суперпластика. Я преспокойненько рванул по мосту.
Мост являл собой произведение весьма художественное – точь-в-точь как настоящий. Ступеньки проел грибок, веревки разлохмачены, все скрипит и раскачивается – все-таки художники – люди необычные, все им подавай оригинальное, все им подавай настоящее, пластиковый мост им не нравится.
