Эрнест Сетон-Томпсон - Приключения Рольфа
Глаза их встретились, и из груди индейца вырвалось одно только единственное слово:
— Да!
И в этом одном слоге, сказанном глухим и упавшим голосом, ясно выразились глубокая привязанность к месту родины и душевная борьба, которая длилась весь день, начиная с того момента, когда появился Хортон со своим приговором, и восторжествовавшая в конце концов дружба. Рольф понял всё, и что-то моментально подступило ему к горлу.
— Я не прочь, если ты действительно хочешь этого.
— Да! Я готов идти… Наступит день, когда я вернусь.
Несколько минут длилось молчание.
— Когда же мы отправимся в путь? — спросил Рольф.
— Завтра ночью, — был ответ.
14. В северные леса
На следующее утро Куонеб вышел из лагеря, нагружённый тяжёлой кладью, и направился к Мианосу. Никто не нашёл ничего удивительного в том, когда он, войдя в лавку Силы Пека, предложил ему купить пару лыж, связку ловушек и капканов, несколько тарелок из берёзовой коры и липы, том-том и взамен всего этого получил чай, табак, порох и два доллара деньгами. Он ушёл не говоря ни слова и скоро вернулся в лагерь. Взяв котелок, он отправился с ним в лес и принёс его оттуда с ореховой корой, только что снятой с дерева. Он налил на неё воды и кипятил до тех пор, пока жидкость не приняла ореховый цвет. Когда та остыла, он вылил её на плоское блюдо и сказал Рольфу:
— Поди сюда, я хочу превратить тебя в сайневе.
Он взял мягкую тряпочку, намочил её в этой жидкости и вымазал Рольфу голову, шею и руки. Дальше этого он не хотел идти но Рольф сказал ему:
— Можешь окрасить всего меня.
Он разделся, и кожа его, покрытая слоем желтовато-коричневой жидкости, приняла блестящий медно-красный цвет; он превратился таким образом в индейского мальчика, в котором никто не мог бы признать Рольфа Киттеринга. Краска скоро высохла. Рольф снова оделся, чувствуя, что он сжёг за собою корабли.
С вигвама сняли две части покрышки и сделали из них два тюка с постельными принадлежностями. Томагавки, луки, стрелы и ружьё, а также котелок и съестные припасы они разделили поровну, уложили в тюки, привязав их себе на спину. Всё было готово в путь, но Куонебу оставалось исполнить ещё кое-что. Он направился к утёсу. Рольф знал, зачем он туда идёт, и не пошёл за ним. Индеец зажёг трубку, выпустил четыре клуба дыма по направлению четырёх ветров, начиная с запада, затем сел и сидел несколько времени молча. Вскоре послышалось пение молитвы об удачной охоте:
Отец, укажи нам путь!Отец, помоги нам!Отец, будь нашим руководителем на охоте.
Не успел он кончить, как в лесу на северной окраине послышался крик совы.
— Да! Хорошо! — сказал он, возвращаясь к Рольфу.
Когда солнце село, Куонеб, Рольф и Скукум вышли в путь по направлению к северу. Не прошли они и ста ярдов, как собака повернула назад и пустилась во всю прыть к тому месту, где у неё была зарыта кость. Она взяла её и скоро опередила их.
По большой дороге было бы, конечно, легче идти, но путники не желая встретиться с кем-нибудь, двинулись вверх по реке Эземук и спустя час добрались до Кетрокской дороги, которая шла на запад. Хорошая дорога сильно соблазняла их, но Куонеб решил, что благоразумнее будет держаться чащи леса. Скукум, задумавший вдруг выслеживать енота, задержал их путь на полчаса. Взяв собаку на привязь, они шли по лесу часа два подряд и, отойдя на расстояние восьми миль от Пайпстева, сделали привал, потому что Рольф сильно утомился. Была уже полночь. Они устроили себя постель под парусинной покрышкой, прикреплённой к суку над ними, и проспали до утра, успокоенные перед сном криком их друга — совы, летевшей к северу.
Солнце было высоко, и Куонеб приготовил уже завтрак, когда Рольф проснулся. Он чувствовал себя до того усталым от долге ходьбы и тяжёлого тюка, что очень обрадовался в душе, когда узнав что они будут отдыхать целый день, скрываясь в лесу, и в путь отправятся только ночью, поступая так до тех пор, пока не придут в другой округ, где их никто не знает. Они перекочевали в штат Йорк, но из этого не следовало, что за ними не могло быть погони.
Когда солнце поднялось ещё выше, Рольф взял лук и стрелы, и ему удалось, благодаря Скукуму, убить пару белок, с которых сняли кожу и поджарили на обед. С наступлением ночи они двинулись в путь и прошли миль десять. В третью ночь они прошли ещё больше, а так как следующий день был воскресенье, то они держались всё время в самом скрытом месте леса. В понедельник же утром, — это было первое утро, когда они уверились, что их не будут больше преследовать, — они вышли прямо на большую дорогу, радуясь тому, что во время своего путешествия не встретили никого, кто мог бы узнать их. Две вещи поразили здесь Рольфа своей новизной: любопытные взоры местных жителей, мимо домов которых они проходили, и враждебное отношение собак. В большинстве случаев им удавалось отгонять последних, размахивая палкой или делая вид, что они хотят их ударить: только одна большая и злая дворовая собака не отставала от путников и преследовала их громким лаем, держась в стороне от палки и стараясь укусить Скукума. Тогда Куонеб вынул лук и пустил ей в кончик носа птичью стрелу, после чего она с воем пустилась домой, а за ней следом Скукум, который не мог отказать себе в удовольствии куснуть разок своего врага. В этот день они прошли двадцать миль, а в следующий — двадцать пять, потому что дорога была лучше, да и тюки сделались легче. По дороге попадались им несколько раз добрые фермеры, которые кормили их обедом. Скукум причинял им здесь много хлопот, и фермерам не особенно нравилось его отношение к курам. Скукум никак не мог понять тонкого зоологического различия между большими птицами куропатками — прекрасною дичью, и курами — тоже большими птицами, которых вовсе не считают дичью. Такое под разделение казалось ему, очевидно, недостойным изучения, а тем более одобрения.
Постепенно выяснилось, таким образом, что, когда они приближались к какому-нибудь дому, Рольфу лучше идти одному, а Куонебу держать Скукума на привязи. Собаки волновались меньше, когда подходил Рольф. Вспоминая, как сам он поступал в прежнее время, когда в деревню его заходили прохожие, Рольф всегда предлагал свои услуги за хлеб. Он заметил, что дела его идут всегда успешнее, когда он обращается к женщинам, живущим на ферме, и улыбаясь говорит с ними на чистом английском языке, который в устах индейца производил большое впечатление.
— Уж раз ты сделал меня индейцем, Куонеб, — сказал он после одного из таких эпизодов, — дай мне в таком случае и подходящее имя.
— Да! Хорошо! Это не трудно. Будь Нибовака, то есть мудрый.
Они проходили ежедневно по двадцать-тридцать миль, избегая поселений, находившихся по берегам реки. Так миновали они Ольбани и на десятый день пришли к форту Эдвард и в первый раз увидели великий Гудзон. Здесь они оставались недолго и, пройдя Гленский водопад, миновали на одиннадцатый день своего путешествия старый, заброшенный форт и, наконец, увидели перед собой обширное озеро Джордж с лесистыми берегами и виднеющимися далеко на севере горами.
Будь только с ними пиро́га, которую они оставили на Пайпстевском пруду!
Мысль эта пришла им в голову, когда они увидели воду, и Рольф припомнил, что озеро Джордж примыкает к Чемпленскому озеру, откуда можно пробраться в какую угодно глушь.
Они сделали привал, как делали его уже раз пятьдесят, и принялись за еду. Голубые воды, плеск которых слышался вблизи, манил их к себе и вдохновлял. Когда они пошли затем вдоль берега, Куонеб указал на видневшийся след и сказал:
— Олень!
Он не выказал при этом такого волнения, как Рольф. Они чувствовали себя вполне довольными, так как добрались до окраин обетованной земли. Пора было приниматься за дело и найти хороши участок для охоты, на который никто не мог бы предъявить своих прав.
Они сидели и молчали. Куонеб весь погрузился в собственные свои мысли, припоминая древний закон лесов, по которому каждый из участков предназначался тому охотнику, который первый пришёл туда. Рольф же ломал себе голову над тем, как добыть лодку, капканы, топоры и необходимые припасы. Он первый прервал молчание.
— Куонеб, нам необходимо иметь деньги, чтобы купить себе всё, что нам нужно. Теперь начинается жатва, и мы можем достать работу на целый месяц. Мы прокормимся за это время и получим достаточное количество денег, да вдобавок познакомимся с этой местностью.
— Ты Нибовака, — был ответ.
На пути своём они встречали очень мало ферм, и все они были разбросаны на далёком расстоянии одна от другой. На берегу озера они нашли всего две. Дорогу к ближайшей Рольф нашёл по несжатому ещё полю. Здесь они встретили крайне неприятный приём, начиная с собаки, которая бросилась на них из-за кустов, до разговора с фермером. «Он не желает больше иметь у себя грязных индейцев. В прошлом году у него было два из Сент-Реджина. Оба пьяницы и негодяи».
