Татьяна Миронова - Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей
Настороженно и с любопытством кладоискатели наши огляделись. Но правую и левую руку от них вздымались высокие крепостные стены, а прямо перед ними в розовых лучах закатного солнца стояла нарядная вся ("как именинница", - ахнул Ваня, "ишь ты! " - выдохнул Вася), величавая церковь о трех маковках. Белокаменная, стройная, она тянулась ввысь, к небесам. Несущие золоченые кресты, высокие главы ее, напоминавшие формой воинские шлемы, в закатном свете казались зажженным трехсвечником. Сошел со звонницы долгий мелодичный звон колокола, - от неожиданности наши ребята вздрогнули, - и поплыл над лугом, на котором стояла дивная церковь, над деревянными с узкими прорезями окон домами, что лепились к крепостным защитным стенам. И вслед за первым колокольным звоном, вслед ему, нагоняя, зазвучал колокольный перезвон - благовест, сливаясь в торжественный, сердце сжимающий колокольный оркестр. На дорожках, ведущих в храм, появились люди в длинных темных одеждах.
- Монахи! Да много! - прошептал пораженный Вася.
Ваня кивнул ему в ответ. Говорить он не мог. Большой шершавый ком застрял в горле, на глаза навернулись слезы. Они были в Юрьевом монастыре! Ваня сразу это понял, но не в том Юрьевом, куда они с бабушкой, Верой Васильевной, и Васей третьего дня ходили на экскурсию, где давно уже, много лет как музей. Они были в Юрьевом монастыре, куда не доехал пропавший Митяй с грамотой от князя, где готовили жито и оружие для предстоящей битвы с Биргером. Они но ошибке, пройдя другим коридором подземелья, так и не сумели покинуть тревожный тринадцатый век, но остались здесь теперь уже без Мити и Прохора, а, значит, без языка и малейшей надежды на возвращение отсюда. Ваня крепко сжал Васино плечо, тот повернулся, и Ваня увидел две светлые дорожки, пробежавшие от глаз к подбородку друга, и понял Ваня, что и Вася все понял. Не сговариваясь, словом не обмолвившись, крутнулись друзья на месте, чтобы метнуться к спасительному подземному ходу, но дорогу им заступил высокий худой человек с реденькой русой бородкой. Как и все на этом монастырском дворе, он был в темной одежде.
- Отколе сде отрока два? - прогудел он громогласно. Подождал ответа, с удивлением взирая на немо застывших перед ним ребят. Взял их за руки. - Поидета къ игумену отьвечати. Что им оставалось делать? Пришлось идти, и по пути Ваня все оглядывался, все усиленно соображал, что предпринять. Понятно было - надо бежать. Но куда? К подземному ходу дорога отрезана, на толстые стены монастыря им с Васькой не взобраться. Поймают. Может быть, притвориться немыми? А может, честно признаться, что они пришельцы из двадцатого века? Вот ведь и одежда на них сильно отличается от здешней. Ваня глянул на свои джинсы и обмер. В пылу бегства из поруба, когда они не разбирая дороги, продирались сквозь лесные заросли, Ваня не заметил, как в клочья разодрал и джинсы, и синюю в клеточку рубашку. А потом в подземном лабиринте разодранная и прожженная одежда покрылась глинистым рыжим налетом. Васины серые штаны и майка с красным спасательным кругом на груди были не в лучшем виде. Попробуй теперь докажи, что это одежда будущего. Так что же делать? Все кончилось для них. Ничего сделать они уже но могли.
Монах подвел мальчиков к высокому крыльцу деревянного дома, легонько подтолкнул их "перед и вслед за ними пошел в чистую горницу с приземистой глиняной печью, лавками и большим столом, застеленным белой вышитой скатертью. Монах с поклоном перекрестился на иконы. Ваня и Вася неловко повторили вслед за ним.
Возле окна стоял и глядел во двор седобородый человек в такой же темной, как у их монаха, одежде, и был крест на его груди, да не простой, с грубой медной зернью, а богатый, украшенный витой серебряной нитью.
Приведший их монах почтительно, но сдержанно поклонился:
- Прiими, отче игумене, отрока два, яже обретохъ я у ходьбища на Чудиновьскую слободу. Да роспроси отрока, молю тя, отче.
Ясные спокойные глаза игумена с минуту пристально рассматривали незадачливых беглецов. Мягко и напевно игумен спросил:
- Отколе пришла еста отрочата?
Вася, пригнув голову, спрятался за Ванину спину. Ваня заморгал глазами, соображая, что ответить, и вдруг выпалил затверженное совсем недавно:
- Иванка кузнеца есве сыны, - он запнулся, по тут же добавил: - Чудиновьской слободы кузнеца сыны.
- Како звати тя? - продолжал расспросы игумен.
- Иванъ, - с готовностью ответил Ваня. Он напрягся, чувствуя, что больше сказать по - древнерусски ни слова не может.
- А тебе, отроче, како звати? - обратился игумен к Васе.
Вася, опомнившись и испуганнно глянув на игумена, пробормотал:
- Василiи, отче. - И вдруг, собравшись с духом и с мыслями, зачастил: - Изгорела есть слобода и домы изгорели суть и именiе все.
Он остановился, лихорадочно припоминая Путятины слова, и вновь пустился в объяснения:
- Ныне слобожане много добра истеряли суть, не послушали бо добраго слова, яко не гоже летось жировати въ домехъ, а жити по полю. Плачь великъ бысть. - Вася судорожно вобрал в себя воздух, и, понимая, что это все, что они могли сказать, всхлипнул от бессилия: - А я съ братомь бежалъ изъ пожара, да въ монастырь, отче, пришелъ.
В горнице воцарилось молчание. Игумен продолжал испытующе рассматривать оборванных, вымазанных копотью и глиной мальчишек.
- А кто есть вамъ ходьбище показалъ?
- Митя, - растерявшись от непредвиденного вопроса, нечаянно обронил Ваня.
- Митяи? - быстро и встревоженно переспросил игумен и наклонился к детям. - Кде ныне, есть Митяи? Везеть ли мне грамоту оть князя?
- Погыблъ есть Митяи, - вспомнил последнюю речь Путяты Ваня и добавил, старательно подбирая слова: - А грамоту истерялъ есть.
Игумен перекрестился, тяжело вздохнул:
- Ведаета ли словеса сее грамоты?
Ваня поспешно кивнул, затараторил врезавшиеся ему в память слова грамоты:
- Поклонъ игумену Арсенiю отъ Вышаты. Пришли книгы князю съ Митяемь. Князь идеть брати дань въ слободу. Буди ти весто, яко приде на Неву Бирьгеръ ратью и хоцеть воевати Новгородъ. А князь Олександръ събираеть войско. А тебе, отче игумене, просить: пришли подъводы съ житомь и меци и кольцюгы.
Ваня оторопело замолчал, он сам не верил, что смог вспомнить грамоту слово в слово.
Игумен помолчал, еще раз горестно вздохнул, положил ребятам руки на головы:
- Отче Феодосiе, накорми отрочата и одежю дай. Да веди къ брату Сергiю.
В узкой комнатке, куда привел ребят отец Феодосии, которая по-монастырски называлась кельей, стояли две широкие лавки, застеленные чистым рядном, да маленький столик, притиснутый к углу. Над столиком висела икона с горящей лампадкой.
- Омоита ся. Облацета ся въ одежю нову. Худою одежею не гоже одъвати ся, - проговорил монах и указал на кувшин с водой, стоявший на полу у двери, здесь же лежали чистые холщовые порты и рубахи.
Ополоснувшись, сняв с себя изодранную одежду, мальчики облачились во все чистое, проглотили по куску ржаного хлеба, запили его холодным молоком и, свернувшись калачиком па лавках, тотчас уснули. Тревоги этого удивительного дня наконец отступили от них.
УРОКИ ОТЦА СЕРГИЯ
Мальчиков разбудил протяжный настойчивый звон колокола. Ваня вскочил первым. В узко прорубленное окошко кельи пробивался тусклый свет. Было еще очень рано. Но во дворе, куда любопытствующий Ваня постарался скосить глаза из окошка, толпились люди в длинных темных одеждах - рясах. Ваня затормошил друга, открывшего было глаза, но тотчас же отвернувшегося к стене и натянувшего для верности на голову рогожку, которой укрывался.
- Все во двор спускаются, айда и мы. Они скатились с высокого крыльца на лужайку, где их окликнул вчерашний монах отец Феодосии и сделал им знак присоединиться к стайке мальчишек в таких же, как у наших ребят, полотняных одеждах.
Ваня и Вася встали позади всех. Семеро мальчиков, с интересом на них оглядываясь, заподталкивали друг друга:
- Чудиновьское слободы кузнеца сыны... Изгорела есть слобода, а отрочата уцелела, да умомъ помрачила ся и речета гугниво... отець Феодосiи тако сказаеть...
Услышанное обрадовало Ваню.
- Пусть так и думают, - шепнул он другу. - Подозрений меньше - кто, да чьи, да почему так плохо по-древнерусски говорим.
Кудрявый, дочерна смуглый мальчик продолжил, верно, прерванный появлением Вани и Васи рассказ:
- Не ведаете, яко же въ Резани было, егда татарове напали суть на Русь. Резаньци въбегли въ церкъвь и затворили ся въ полаге, погании же татарове отъбивъше двери, зажьгли церкъвь, и вси людiе изгорели. Беда была, яко не мочно мне вамъ всего и сказати.
Ребята наши замерли, вспомнили Прохоровы слова о страшном Батыевом нашествии, дохнуло на них жаром близкого рязанского пожарища. "Не уцелеем, пропадем... " - подумалось обоим сразу, и они крепко взялись за руки, сознавая друг в друге надежду на спасение.
