Снежный шар - Катерина Ромм

Катерина Ромм

Снежный шар

– Смотри, сколько снега выпало, Рита! – папа держит её за руку и ведёт сквозь белоснежную пустыню. – Поиграем? Я говорю: очень много.

– Выше крыши? – пробует Рита.

– Полным-полно! – парирует папа.

– М-м… Видимо-невидимо!

– А ты молодец, – он смеётся.

Они пробираются сквозь сугробы. Рита высоко задирает сапоги и с хрустом ломает ледяную корочку. Сегодня никто не почистил улицы – Рождество. Австрийцы суетятся, спешат домой к праздничному столу. Но Рита и её папа только недавно переехали сюда из России. Они не празднуют австрийское Рождество и потому никуда не торопятся. Просто гуляют сквозь снег, глазеют на закутанный в гирлянды рождественский рынок и обжигают пальцы о кружки с апельсиновым пуншем. Рита пристально разглядывает красные звёзды на столбах, пока пьёт.

Кажется, с ними что-то не так… Звёзды подозрительно перемигиваются между собой и трясутся на ветрище, словно хихикают. Рита ёжится и крепче сжимает чашку.

– Замёрзла? – папа ласково опускает ладонь на её плечо. – Что ж, мы всё купили. Давай домой.

По дороге из центра Рита то и дело оглядывается на огоньки рождественского рынка. За палатками, среди голых ветвей и в часовой башне церквушки затаилось что-то дурное… Рита поджимает губы.

– Сейчас отогреешься, – утешает её папа, и Рита не пытается объяснить, что ей не холодно, а жутко.

Тимон шипит из гостиной – наверное, почуял колючий мороз. Проворный топот мягких лап по паркету, и вот он уже в объятиях хозяйки. Рита целует пушистые щёчки, треплет загривок и невольно замечает, как жалобно жмётся к ней кот.

– Тимоша, – шепчет Рита, – ты чего испугался? Ты тоже… что-то чувствуешь?

Весь рождественский вечер, пока папа смотрит кино, Рита коротает на ковре с котом. Оба дрожат и маются необъяснимой тоской.

– Да что с вами? Вот, возьми на ночь, если хочешь, – папа великодушно снимает с наряженной ёлки снежный шар. – Только осторожно.

Рита бережно держит на ладони простой стеклянный шарик. Внутри искусственный снег и блёстки, но главное: маленькая фотография мамы. Рита прижимает шар к себе и успокаивается. Мама, папа, Тимоша – теперь все в сборе. Семь дней до Нового года.

* НОЧЬ *

Ветер терзает лапы сонных деревьев. Снег мотается по склону, от сосны к сосне. Внизу загораются огни – один за другим, словно люди договорились, в каком порядке включать лампочки. Ночь спускается на город, накрывает горы… и мягко ступает на обледенелую смотровую площадку.

– Миледи! – Ветер треплет чёрные шелка её платья.

Ночь морщится, и Ветер тут же отдёргивает руки. На несколько мгновений вертлявая фигура в расстёгнутой рубашке замирает, и тогда Ночь успевает рассмотреть его: с длинными волосами, небритый, неухоженный. Ночь брезгливо подбирает подол.

Снег делает шаг вперёд и кланяется, рассыпая светлые кудри. Его так и хочется ущипнуть за пухлую щёку. Однако Ночь знает, что это впечатление обманчиво: Снег белый и пушистый только на поверхности.

– Вы просили меня прийти. Я здесь, – её голос в наступившей темноте звучит чисто, словно колыбельная.

– Эм-м… Да. У нас проблема, – Ветер опять суетится, крутится, тормошит Снег.

– Ну?

– Новый сгинул!

– Что?

– Новый Год! Застрял! Нам сообщили!

– Ты можешь перестать орать и объяснить спокойно? – морщится Ночь, хотя и так знает ответ: нет, он не может.

Снег встряхивается и басом поясняет:

– Новый вышел вовремя, но его до сих пор ждут в точке отсчёта. А он пропал – как сквозь землю! След обрывается где-то в Альпах.

Ночь оглядывается на спящий городок, рожком изогнувшийся вдоль берега чёрного озера. Так вот почему они встречаются здесь, в предгорьях.

– Это плохо, – говорит она. – Я помню, как 1 января затонул корабль, когда Новый Год опоздал…

– Да что корабль! – рявкает Ветер. – Это когда было, век назад? А ты на пару лет отмотай! Цунами в конце декабря, ну?

Ночь вспоминает, и звёзды дрожат в такт её сердцебиению. Последние дни в мире неспокойно, и теперь ей ясно, почему.

– Нам нужно найти его, – Снег топчется на месте и хрустит костяшками пальцев. – Осталось четыре ночи… Ты потянешь время?

Ночь кивает и кутается в пушистую шаль.

* РИТА *

– Пап?

– М-м?..

– Ты встаёшь?

– А сколько времени?

Рита кусает губы.

– Я не знаю.

– Как это? – его голос тихий, невесомый со сна. – У нас что, нет в доме часов?

– На часах пять, – беспомощно отзывается Рита. – Но я уже выспалась!

– Везёт тебе… – папа отворачивается к стене.

Рита на цыпочках выходит из комнаты. Может, ей только кажется, что ночь длится слишком долго? Ведь так не бывает. И часы же, вон, идут… Рита садится перед циферблатом и пытается считать секунды, но то и дело сбивается.

Тимон тоже не спит – занял свой наблюдательный пост на подоконнике. Однако сегодня он не лежит, как обычно, лениво помахивая хвостом, а выгнулся дугой и утробно рычит. Рита протискивается мимо ёлки и прижимает кота к себе. Ей нужна его нежность, и прикосновение влажного носа к щеке, и крепкие лапы на плече. Папа так редко обнимает Риту… А она не знает, как его об этом попросить.

За окном негодует стихия: небо, горы – всё смешалось. Укрывая Тимошу от жуткого зрелища, Рита отступает, пока не утыкается в ёлку. Иголки жалят спину, Рита вскрикивает и едва не выпускает кота их рук. Ей страшно. Она точно знает, что это не просто непогода.

Когда папа наконец встаёт, он хмурый и мятый, словно не проспал только что целую вечность. На улице светает, но солнце выползает из-за горы так же неохотно, как папа из своей комнаты. Рита сидит в углу гостиной прямо на полу, уткнувшись носом в густую Тимошину шерсть.

– Ты чего, не с той ноги встала? «Не с той ноги» – это как? – папа жалобно улыбается.

– Я не буду играть, – буркает Рита. Пусть сам подбирает свои метафоры!

– Не куксись. Сегодня бабушка… – но папа бросает взгляд за окно и замолкает.

В наступившей тишине слышно, как в вентиляции беснуется ветер. Рита ничего не говорит. Она же не глупая – ясно, что бабушка не прилетит!

– Я напишу ей сообщение, – торопливо говорит папа. – Поменяем билет, прилетит после Нового года. Да?..

Рите хочется плакать. Ей жалко папу, который ничего не понимает. Какой Новый год без бабушки? Рита смотрит в глаза Тимоши – круглые, полные тревоги. И молчит.

* НОЧЬ *

Вот уже вторая ночь тянется резиновой лентой и обрывается на другом конце земли. Вторую ночь секунды текут так медленно, что, кажется, только слепой может этого не заметить. Но люди не видят. Они не видят ничего, что не вписывается в их картину мира. Ночь плывёт над крошечными альпийскими городками и сокрушённо качает головой.

Снег и Ветер прочёсывают Альпы в поисках Нового Года. Скоро не останется расщелины, куда не заглянул бы дотошный Ветер, и лощины, по которой ещё не пронёсся снежный вихрь. Метель бушует не только ночью, но и днём.