Лемони Сникет - Предпоследняя передряга (с иллюстрациями)

Лемони Сникет

ТРИДЦАТЬ ТРИ НЕСЧАСТЬЯ

ПРЕДПОСЛЕДНЯЯ ПЕРЕДРЯГА

Дорогой читатель!

Если это — первая книга, которая попалась вам под руку, когда вы думали, что бы вам такое почитать, то первое, что вам следует знать, это что эта предпоследняя книга — первое, что вам следует поскорее отложить. К несчастью, в этой книге излагается предпоследняя хроника жизни бодлеровских сирот, уступающая по количеству отчаяния, несчастья и всяческих неприятностей лишь последней из них.

Вероятно, предпоследнее, о чем вам хочется читать, — это гарпунное ружье, солярий на крыше, два загадочных инициала, трое таинственных тройняшек, прославленный негодяй и неудобоваримое карри.

Предпоследних материй следует избегать первым делом, поэтому позвольте мне посоветовать вам, во-первых, отложить эту предпоследнюю книгу, а в-последних, найти какое-нибудь другое чтение, которым могут стать, например, предпоследняя книга из другой хроники или хроника, повествующая о других предпоследних вещах, и тогда эта предпоследняя книга не станет последней, которую вы прочтете.

Тебе, Беатрис.

Никто не в силах был уничтожить мою любовь — и твой дом.

Глава первая

Иногда полагают, будто мир — это тихий омут и будто совершить даже самый крошечный поступок — это все равно что бросить в этот омут камень, пустив по воде круги во все стороны, и поэтому даже незначительное деяние меняет целый мир.

Если это так, то книга, которую вы сейчас читаете, — идеальный предмет для бросания в омут или пруд. По поверхности пруда разойдутся круги, и мир изменится к лучшему, ведь его обитателям теперь придется читать на одну кошмарную историю меньше и еще одна тайна окажется погребена на дне тихого омута, куда почти никому не приходит в голову заглядывать. Печальная повесть о бодлеровских сиротах найдет упокоение в мрачных глубинах омута, а вы будете чуточку счастливей, если так и не прочитаете горестную историю, которую я написал, а просто понаблюдаете за тем, как поднимаются на поверхность зловонные пузыри болотного газа.

Сами же Бодлеры, уносясь в такси, за рулем которого сидела полузнакомая им женщина, вероятно, были бы рады добровольно прыгнуть в тихий омут, знай они, какой поворот событий ждет их в самое ближайшее время, а между тем автомобиль мчался по извилистым улицам города, в котором сироты когда-то жили. Вайолет, Клаус и Солнышко Бодлер глядели из окон машины, удивляясь тому, как мало изменился город с тех пор, как пожар уничтожил их дом, погубил их родителей, а по жизни младших Бодлеров пустил такие круги, что теперь она едва ли когда-нибудь успокоится. Когда такси свернуло за угол, Вайолет увидела рынок, где они с братом и сестрой покупали ингредиенты для обеда, который заказал им Граф Олаф, печально известный негодяй, ставший после пожара их опекуном. И хотя прошло столько времени и все это время Олаф плел бесконечные интриги, чтобы заполучить громадное наследство, которое оставили после себя старшие Бодлеры, рынок выглядел в точности так же, как в тот день, когда сирот впервые привела туда судья Штраус, их добрая соседка и судья Верховного Суда. Над рынком высилось огромное сверкающее здание, в котором Клаус узнал дом номер 667 по Мрачному Проспекту, где Бодлеры прожили несколько дней в огромном пентхаузе под опекой Джерома и Эсме Скволор. Среднему из Бодлеров показалось, что с тех пор, как Вайолет, Клаус и Солнышко обнаружили предательскую романтическую привязанность Эсме к Графу Олафу, здание ни на йоту не изменилось. А Солнышко Бодлер, которая все еще была настолько мала, что возможности посмотреть в окно были для нее несколько ограничены, услышала грохот крышки люка под колесом такси и вспомнила обнаруженный Бодлерами подземный ход, ведущий из подвала дома номер 667 по Мрачному Проспекту к пепелищу их родного дома. Загадка этого подземного хода не изменилась, подобно рынку и пентхаузу, хотя Бодлеры обнаружили тайное общество под названием Г. П. В., которое, как полагали дети, и построило множество таких ходов. За каждой раскрытой Бодлерами тайной обнаруживалась еще одна, и еще, и еще, и еще несколько, и снова и снова — а между тем Вайолет, Клаус и Солнышко все глубже и глубже погружались в тихий омут, а город мирно дремал на поверхности, не подозревая о тридцати трех несчастьях в жизни сирот. И даже теперь, возвращаясь в город, который некогда был Бодлерам домом, сироты понимали, что разгадали лишь немногие из тайн, тенью омрачивших их жизнь. Например, сейчас они не знали, куда направляются, и не знали о женщине, которая вела автомобиль, ничего, кроме имени.

— Должно быть, Бодлеры, у вас накопилась тысяча вопросов, — сказала Кит Сникет, крутя руль руками в белых перчатках. Вайолет, у которой были незаурядные технические способности — здесь это выражение означает «талант к изобретению всяческих механизмов», — пришла в восхищение от негромко урчащей оснастки автомобиля, когда такси, сделав крутой поворот, проехало через большие железные ворота и помчалось по узкой извилистой улочке, обсаженной кустарником. — Жаль, но как следует поговорить нам некогда, ведь уже вторник. Поэтому вам едва хватит времени на то, чтобы съесть завтрак, переодеться посыльными и начать наблюдения в качестве фланеров.

— Посыльные? — спросила Вайолет.

— Фланеры? — спросил Клаус.

— Завтрак? — спросила Солнышко.

Кит улыбнулась и снова сделала крутой поворот. С пассажирского кресла на пол автомобиля соскользнули две книги: «Морж и Плотник» Льюиса Кэрролла и «Мертвая земля» Т. С. Элиота. Недавно Бодлеры получили шифрованное послание и, расшифровав его при помощи стихов мистера Кэрролла и мистера Элиота, встретились с Кит Сникет на Брайни-Бич, но теперь им казалось, что Кит по-прежнему говорит загадками.

— Один великий человек сказал: добро, потерпевшее временное поражение, сильнее победоносного зла. Вы понимаете, что это значит?

Вайолет и Солнышко посмотрели на брата, который считался в семье специалистом по словесности. Клаус Бодлер прочитал так много книг, что стал практически ходячей библиотекой, а недавно взял себе в привычку записывать важные и интересные сведения в темно-синюю записную книжку.

— Думаю, да, — сказал средний Бодлер. — По его мнению, добрые люди могущественнее злых, даже если кажется, будто злые побеждают. Он тоже член Г. П. В.?

— Можно сказать и так, — ответила Кит. — Конечно, это утверждение идеально подходит к нынешней ситуации. Как вам известно, наша организация некоторое время назад разделилась, к вящему огорчению обеих сторон.

— Раскол, — сказала Вайолет.

— Да, раскол, — со вздохом согласилась Кит. — Когда-то Г. П. В. была единой группой волонтеров, пытавшихся бороться с пожарами — ив прямом, и в переносном смысле. Но сейчас она превратилась в две группы злейших врагов. Одни из нас продолжают бороться с пожарами, а другие заняты гораздо менее благородными делами.

— Олаф, — сказала Солнышко. Речевые способности младшей Бодлер еще не развились полностью, однако все в такси поняли, что имела в виду Солнышко, назвав имя злокозненного негодяя.

— Граф Олаф — наш враг, — согласилась Кит и, нахмурившись, поглядела в зеркало заднего вида. — Но есть и другие — многие другие, — и они не менее злокозненны, а может быть, и более. Если не ошибаюсь, с двоими из них вы уже познакомились в горах: это мужчина с бородой, но без волос, и женщина с волосами, но без бороды. Врагов у нас множество — с самыми разными прическами, усами и бородами. В давние времена членов Г. П. В. можно было, конечно, опознать по татуировке на щиколотке. Но сейчас злодеев стало так много, что следить за всеми нашими врагами уже не удается, а вот они постоянно следят за нами. По правде говоря, враги преследуют нас даже в эту самую минуту.

Бодлеры обернулись и увидели сзади — довольно далеко — другое такси. Стекла в нем, как и в автомобиле Кит Сникет, были тонированные, и сквозь них ничего не было видно.

— Почему вы думаете, будто в этом такси враги? — спросила Вайолет.

— Таксист обязан сажать к себе всякого, кто его вызовет, — сказала Кит. — В мире бессчетное множество злодеев, следовательно, рано или поздно в любом такси окажется негодяй.

— Или благородный человек, — возразил Клаус. — Наши родители однажды поехали на такси в оперу, потому что у них машина не завелась.

— Я прекрасно помню этот вечер, — со слабой улыбкой ответила Кит. — Шла «La Forza del Destino». На вашей маме была алая шаль, отороченная длинными перьями. В антракте я отправилась за вашими родителями в буфет и тайно передала им коробочку отравленных дротиков,  и Эсме Скволор не успела меня перехватить. Это было непросто, но, как любит говорить один мой соратник: «Не падать духом ни перед какими трудностями, сохранять спокойствие, когда все его утратили, выходить незапятнанным из любой интриги, а достигнув цели, забывать даже о честолюбии — это ли не подлинное величие?» Кстати о величии — пожалуйста, держитесь покрепче. Нельзя, чтобы потенциальный враг выследил нас по дороге на наш важный завтрак.