Татьяна Постникова - Замечательные каникулы

Татьяна Мефодьевна Постникова

Замечательные каникулы

Посвящается Лизе Макаровой, которая подробно рассказала о трудностях переходного возраста и объяснила, чем его 134 день отличается от 136.

© Т. М. Постникова, 2016.

© Издательство «Прометей», 2016.

ВЧЕРА МЫ ПОССОРИЛИСЬ С МОЕЙ ЛУЧШЕЙ ПОДРУГОЙ ИРКОЙ БОЛДОВОЙ. Я ПОПЫТАЛАСЬ РАССКАЗАТЬ ЕЙ ОБО ВСЁМ, ЧТО ПРОИЗОШЛО СО МНОЙ ПРОШЛЫМ ЛЕТОМ, НО ИРКА ВДРУГ СКАЗАЛА:

– НУ, ХВАТИТ УЖЕ! МАЛО ТОГО, ЧТО ТЫ УЧИТЬСЯ НАЧАЛА НА ПОЛТОРА МЕСЯЦА ПОЗЖЕ, МАЛО ТОГО, ЧТО ТЫ ПОЛГОДА ПРОВЕЛА В МОСКВЕ И ХОДИЛА В БОЛЬШОЙ ТЕАТР, МАЛО ТОГО, ЧТО У ТЕБЯ СМАРТФОН САМЫЙ КРУТОЙ В КЛАССЕ, ТАК ТЕБЕ ЕЩЁ НАДО ВСЯКИЕ НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПРИДУМЫВАТЬ, ЧТОБЫ МЫ ТЕБЕ ЕЩЁ БОЛЬШЕ ЗАВИДОВАЛИ. ВООБРАЖАЛА!

ЗРЯ ИРКА ТАК. ЭТО, НАВЕРНО, ПОТОМУ, ЧТО У НАС ВОЗРАСТ ТАКОЙ ТРУДНЫЙ. ПЕРЕХОДНЫЙ. МАМА ГОВОРИТ, ЧТО В ЭТОМ ВОЗРАСТЕ ЛЮДИ ПЛОХО ПОНИМАЮТ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ.

А НА САМОМ ДЕЛЕ Я НИЧЕГО НЕ ПРИДУМЫВАЛА! ЭТО ВСЁ И ВПРАВДУ БЫЛО, И НАЧАЛАСЬ ЭТА ИСТОРИЯ В МАРТЕ ПРОШЛОГО ГОДА.

Надо сказать, что я ужасно не люблю, когда взрослые говорят: «Ты уже большая девочка». После этого всегда следует какая-нибудь гадость. Стопудово! Поэтому когда мама пришла ко мне в комнату и сказала: «Маша, ты уже большая девочка», – сердце моё ухнуло в пятки.

Что случилось? Неужели мама или папа заболели? Судя по маминому серьёзному виду, речь не о простуде пойдёт или там о переломе каком-нибудь. А если это та самая ужасная болезнь, о которой я даже думать не хочу?

В прошлом году у Ярика Ладынина от этой болезни папа умер. Ярик потом очень часто плакал. Нам было его ужасно жалко и тоже хотелось плакать, но Ярик страшно злился, когда мы пытались его жалеть, и однажды даже нас с Иркой поколотил. Мы с Ирой почти и не обиделись на него, а мама мне сказала, чтобы мы к Ярику не приставали, ему и без нас тошно. А мы и не приставали совсем, мы его просто пожалеть хотели. Просто у нас возраст переходный, что ни сделаем – всё невпопад получается.

Нет, нет, эта болезнь не должна к нам прийти. У Ярика папа курил, может, потому и заболел, а мои папа и мама совсем не курят и спортом занимаются. Летом мы в походы ходим, вместе на велосипедах катаемся, плаваем, а зимой на лыжах…

Мама, обескураженная моим молчанием, спросила:

– Маша, ты меня слышишь?

Нет, вряд ли кто-то из них серьёзно заболел. У мамы голос не жалобный, а даже чуточку раздраженный. А, может быть, мои родители решили разводиться?! Вот уж не ожидала от них такой гадости.

Хотя, если честно, то у нас почти у половины класса родители уже в разводе. А вот у Анютки Скобцевой родители сейчас разводятся. Такая жуть! У Анюты такой вид теперь, будто она очень сильно чего-то испугалась и никак не может в себя прийти. Она от каждого слова вздрагивает. Ирка говорит, что у Анюты, наверно, невроз. Короче, Анютке сейчас очень плохо, она очень переживает, хотя папа у неё военный и очень строгий, и ей часто от него влетало.

Но мои-то мама с папой замечательные люди! И такие добрые, и так любят друг друга. А ведь, если они разведутся, то мне, как сейчас Анюте Скобцевой, предложат выбирать, с кем остаться. Но я же, не могу выбрать! Я и маму люблю и папу. Нет, это невозможно! И зачем им это?

Может быть, они всё-таки не будут разводиться?

Но я точно слышала, как последние две или три недели они о чём-то очень горячо говорили в своей комнате. И у мамы вид какой-то виноватый…

Меня прямо жаром обдало от таких мыслей, и прежде, чем мама ещё раз окликнула меня, я закрыла уши ладонями и заорала изо всех сил.

– Нет! Я не большая! Я ещё маленькая! И у меня возраст переходный, и мне нельзя говорить всякие гадости, чтобы не травмировать мою нежную психику! А-а-а!

Мама попятилась, а на мой крик в комнату влетел перепуганный папа.

– Что здесь происходит?

– Я не знаю, – испугано ответила мама.

А я зажмурилась, сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони и крикнула:

– Скажите честно, кто-то заболел?

Папа с мамой переглянулись.

– Никто не заболел.

Потом мама кинулась ко мне.

– Машенька, что у тебя болит. Ты не пугайся, сейчас мы доктора вызовем или в больницу поедем. Всё будет хорошо.

– Я здорова! Только не надо этого делать! – продолжала вопить я.

Папа решительно оторвал мои руки от ушей и спросил:

– Машка, ты о чём?

Слёзы брызнули у меня из глаз.

– Папочка, мамуленька, ну, миленькие мои, ну, пожалуйста, не разводитесь.

– А кто говорит о разводе? – удивился папа.

– А разве мама не об этом хотела со мной поговорить?

У меня даже слёзы от удивления сразу высохли.

– Нет, конечно, – ответил папа.

Мама осторожно присела на стул и перевела дыхание.

– Что за глупости приходят тебе в голову?

– Правда-правда не об этом? – я вцепилась в папину рубашку и заглянула ему в глаза. – Правда?

– Ну, по крайней мере, на ближайшие пятьдесят лет мы развод не планировали, – сказал папа, обнимая одной рукой маму за плечи, а второй тихонько дёргая меня за нос.

– Мама, а зачем тогда ты сказала, что я большая девочка?

– А ты думаешь, что двенадцать лет недостаточное основание для этого? – спросил папа.

– Ну, мне же двенадцать не сегодня исполнилось, а месяц назад.

– Да, конечно. Просто мы с мамой хотели поговорить с тобой как с серьёзным взрослым человеком.

– О чём? – снова насторожилась я.

– А ты, точно, не будешь нас больше пугать своими криками? – спросила мама, беря меня за руку.

– Обещаю.

– Костя, давай, наверно, ты начинай, – сказала мама, – я уже и не знаю, как говорить.

– Да, конечно, – папа кашлянул, прочищая горло, – видишь ли, Маша, нам с мамой предложили интересную работу.

– Очень интересную, – эхом отозвалась мама.

– В одной небольшой африканской стране надо разведать и просчитать месторождение радия. И нас с мамой пригласили в группу геологоразведки.

– Но работа долгая. Рассчитана на несколько месяцев, – добавила мама, – и ещё там ужасные условия: антисанитария, жуткий климат, мухи цеце. Говорят, там даже есть людоеды!

– Короче говоря, мы никак не можем взять тебя с собой, – подхватил папа, – людоедов там, конечно, скорее всего, нет, но условия и впрямь для тебя неподходящие.

– А мне так хочется поехать в эту экспедицию, – тихо вздохнула мама, – понимаешь, такое предложение бывает один раз в жизни.

Я совсем не ожидала такого поворота и растерялась.

– Так, что же вы от меня-то хотите? – спросила я.

– Понимаешь, Машенька, – сказала мама, – мы сначала думали, что, может быть, ты поживешь полгода у бабушки, но там буквально со дня на день у тёти Насти должен появиться малыш, и будет просто не до тебя.

– Вот мы и решили предложить тебе пожить это время в Москве у дяди Вадима и тёти Кати. Как ты? Согласишься?

Ха! Соглашусь ли? Во-первых, мамин старший брат и его жена – классные. Это вам не у занудных деда с бабкой сидеть, да еще в обществе писклявого тёти-настиного младенца!

Я познакомилась со своими московскими родственниками по-настоящему (до этого мы только скайпились) в прошлом году, когда они приезжали к нам в Екатеринбург погостить, – и сразу поняла, что они здóровские. А ещё у них есть замечательная собака, настоящий ирландский терьер по кличке Гусар с такими красивыми рыжими усами. С Гусаром мы подружились, тогда же, в прошлом году. Дядя Вадим и тётя Катя брали его с собой, когда приезжали к нам. Мы с Гусаром две недели почти не расставались, а когда его увезли, я ужасно скучала.

Ну, и вообще, полгодика прожить в Москве совсем не кисло. Девчонки обзавидуются. Приеду в седьмой класс вся из себя такая москвичка.

Короче, я поняла, что меня ожидают совершенно замечательные каникулы.

Но в тот момент я ещё и представить себе не могла, что это будут самые лучшие каникулы в моей жизни.

– Маша, Маша! – мама уже спешила уточнить всякие подробности.

Неужели боялась, что я передумаю?

– Флёрку тебе, наверно, придётся взять с собой. Тёте Насте очень не нравится, как он кричит. Она вообще попугайчиков недолюбливает. А дядя Вадим и тётя Катя возражать не будут.

– Возьму, конечно. А когда надо ехать?

– Не торопись. Экспедиция начинается четвёртого мая. Кстати, успеешь ещё подтянуть свой английский. А то тебя могут и не отпустить из школы с такими оценками.

Подтянуть английский! Легко сказать. Да мне эту дохлую тройку ставят только потому, что я по остальным предметам круглая отличница. А по английскому языку по справедливости выходит настоящая пара, чего уж там скромничать. Но я ничего не могу с собой поделать. У нас англичанка – дура.

Пишет в дневнике: «Маша сувремя вертетца на уроках!» Учительница!

– С языком я помогу, – сказал папа, – я уже договорился с Дианой Петровной. Она Машу подтянет.

– Только бы не перетянула, – хихикнула я, – а то, как заговорю с оксфордским акцентом, наша англичанка на месте помрёт.