Ариадна Борисова - Записки для моих потомков
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Ариадна Борисова - Записки для моих потомков краткое содержание
Записки для моих потомков читать онлайн бесплатно
Ариадна Борисова
Записки для моих потомков
Синий лес
* * *Папа жужжал электробритвой в ванной и громко пел:
— Снова зеленеют всходы на полях, наступило лето…
«На мою мозоль», — прошептала я. Хотя, по правде, я очень люблю лето, а через несколько дней поеду к бабушке на каникулы. Там меня давно ждут мои деревенские друзья Васька, Сардáна, Павлик и лайка Мальва. И ещё дядя Сеня. Он живёт в городе, как и мы, но отпуск у него в этом году длинный, он будет гостить у бабушки почти всё лето, а мама с папой — недолго, но станут приезжать по выходным. Дядя Сеня — мой друг, потому что он хоть и взрослый, но всё-всё понимает. Бабушка называет его мальчишкой, хотя он довольно старый, ему, кажется, двадцать или тридцать лет.
В прошлом году у Мальвы родились сразу восемь щенят. Они были хорошенькие, толстые, пузатые, с влажными бархатными носами и сизыми глазками. Я на них наглядеться не могла. А потом малыши подросли, и их отдали «в хорошие руки». Так говорят, когда хотят сказать «хорошим людям». Будто у злых людей могут быть хорошие руки или, наоборот, злые руки у добрых. Как я ни просила, мне не позволили оставить ни одного щенка. Мальва, снова оставшись одна, нервничала и выла по ночам. Её можно понять: если бы, например, звери отбирали у людей их детей и отдавали в чьи-нибудь, даже хорошие, лапы, люди бы тоже, наверное, выли всю ночь напролёт.
Когда мы приехали в деревню, Мальва встретила меня радостным лаем. У неё появились новые детки. Я не видела более красивых собачат: почти у всех белые носочки, а подошвы лап такие же розовые, как зевающие рты, полные крошечных острых зубов. Щенки доверчиво тыкались в мою ладонь и осторожно покусывали за пальцы. Во что бы то ни стало оставлю себе одного!
Но на следующий день случилось ужасное: утром, пока я спала, всех щенят отдали какому-то охотнику. Мама сказала, что в этот раз родились одни девочки и кроме охотника никто не захотел их взять.
Я закричала:
— Тогда и меня отдайте, я ведь тоже девочка!
Мама сильно покраснела, потому что у нас в гостях сидела её подруга тётя Лида. Мама больно взяла меня за плечо и без слов повернула к двери. Но мне хотелось отомстить за Мальву, и я снова крикнула:
— Отдайте меня в хорошие руки!
В отчаянии я стукнула кулаком о стенку посудного шкафа, и бабушкин старинный фарфоровый сервиз жалобно зазвенел. Тётя Лида осуждающе покачала головой.
— Валентина! — воскликнула мама. Полным именем она называет меня, когда сильно злится.
Иногда мамина подруга вроде хорошая, а порой — хуже некуда. Я внимательно глянула на неё: какая она сегодня? Тётя Лида сделала постное лицо, а мама зачем-то переставила несколько чашек в шкафу. Тогда я спокойно, совсем по-взрослому сказала:
— То, как вы поступили с Мальвой, — кощунство.
Папа вчера объяснил, что означает это шипящее слово. Это когда люди подло относятся к чему-то доброму и святому. Мальва, конечно, не святая, но уж точно добрая.
Прежде чем закрыть за собой дверь, я добавила:
— А ты, мама, кощунья.
По дороге к Ваське я жалела о сказанном. Пожалуй, это тоже кощунство — обзываться при чужом человеке. У меня, наверное, начался переходный возраст.
Васька сидел на крыльце хмурый. Оказывается, и у него тоже случилась неприятность. Недавно он поймал очень красивую лягушку с крапчатым красным пузиком и прозрачными ластами. Павлик сказал, что она, вполне вероятно, какая-нибудь заколдованная царевна. Лягушка жила в коробке из-под обуви под кроватью. Васька кормил её комарами и менял ей влажную травку, а потом лягушка как-то выбралась из коробки, вылезла в прихожую и нечаянно прыгнула на ногу Васькиной маме. Лягушку тут же безжалостно выкинули во двор. И где теперь её искать? А ведь Васька привязался к ней, и она к нему тоже. Взрослые думают, что раз они большие, значит умные. Но умные люди никогда не визжат при виде лягушки так, будто на них бросился крокодил.
Я ненавижу, когда животным делают больно, а тем более когда их убивают. Я видела по телевизору, как один дядька убил из ружья птицу фламинго, чтобы сделать из неё чучело. Она была красивая и живая, с коленками назад и розовыми, как мякоть арбуза, перьями. Я вспомнила об этом, и в груди стало больно, словно кто-то выстрелил мне в сердце.
Говорят, в последнее время я изменилась в худшую сторону. Не знаю, где она находится, слева или справа, но по крайней мере не там, где плохо относятся к животным. Я подумала: хорошо бы насовсем уйти от взрослых в Синий лес. Я о нём ещё не рассказывала ни папе, ни маме, ни даже дяде Сене.
Бабушкину деревню окружают горы. Ближний лес на них обыкновенный, зелёный, а дальний — синий-синий. Нам с друзьями ещё ни разу не удавалось до него дойти, но мы знаем, какой он красивый. В том лесу стоят прекрасные вечно голубые ели, растёт голубика и летают голуби. Голубые мотыльки пьют там росу из васильков, а синие в белую полоску бурундуки грызут сыроежки-синявки. В это трудно поверить, но ведь зрение нас не обманывает: лес на дальних горах действительно синий! И вот мы договорились тайно уйти ото всех и начать новую жизнь в прекрасном лесу.
Я вернулась домой и положила в пакет полбуханки хлеба, банку сгущённого молока и вяленую рыбину. На первое время хватит, а когда будет совсем нечего есть, мы станем собирать ягоды, грибы и коренья. А зимой сварим чьи-нибудь ботинки — раньше ведь именно так спасались от голода. На случай голода я прихватила папин кожаный ремень, а на случай дождя — мамин зонтик.
Бабушка подоила корову Мотю и принесла мне в комнату кружку парного молока.
— Куда это ты собралась? — удивилась она.
Я весело ответила:
— На синие горы рвать синие помидоры!
Бабушка закудахтала, как курочка, — засмеялась. Подумала, что я пошутила. Кого мне жаль оставлять, так это бабушку. Она замечательная, знает множество историй и сказок. Когда у меня болит горло, она натирает мою спину топлёным медвежьим салом и приговаривает: «Медведко неробкий, забери хворобку!» А если я увижу плохой сон, бабушка поворачивает меня лицом к окну и шепчет: «Сон — в ночь, ночь — прочь!» Всё это, конечно, суеверия, но бабушку я всё равно очень люблю!
Мне не хотелось её расстраивать, поэтому, когда она вышла, я написала записку: «Бабуля! Приходи к нам в гости в Синий лес!»
Мальву мы взяли с собой. Через некоторое время все мы посинеем в чудесном лесу, а у Мальвы, может быть, родится целая куча щенков с блестящей синей шёрсткой.
По пути к лесу мы болтали о всяком-разном. Васька сказал:
— Каникулы — благодать Божья!
И все с ним согласились. Здóрово, что теперь у нас будут сплошные каникулы! Только мне почему-то стало немножко грустно. Значит, я уже не буду на утреннике певчей попрыгуньей-стрекозой из басни Крылова. Не увижу, как рыбки гуппи волнуются глазастыми хвостами в круглом аквариуме — за рыбками в городской квартире остался ухаживать папа. Не услышу бабушкиных сказок и дяди-Сениных стихов. И мне больше никогда не придется петь соло в хоре на школьных концертах…
Петь я очень люблю и ещё подумаю, кем стать, когда вырасту, — матросом или певицей. Павлик считает, что одно другому не мешает. Говорит, что я вполне могу стать поющим матросом, ведь кому-то на корабле надо запевать: «Йо-хо-хо, и бутылка рому» (так пели матросы в каком-то старинном кино).
Кругом было светло и лучисто от солнца. Мы шагали по сухой тропке, присыпанной старой золотистой хвоей. Вкусно пахло клейкими берёзовыми листьями и началом лета. Я не успела дома позавтракать и предложила остановиться.
— Почему говорят «завтрак»? — спросил Васька. — Мы же едим не завтра, а сегодня. Лучше бы назвали «утренник».
Но слово «утренник» означает совсем другое! Мне снова вспомнилась школа, и в носу почему-то защипало.
Вскоре мы нашли полянку с тугой ворсистой травкой, похожую на новый бильярдный стол в деревенском Доме культуры. Не успели расположиться, как Мальва утащила Павликову колбасу. Собака вела себя ужасно! Должно быть, совсем потеряла голову от тоски по щенятам.
Поели «что Бог послал», как говорит моя бабушка. Бог послал нам пирожки, настряпанные Сарданиной мамой, варёные яйца и молоко в пластиковой бутылке. Васькин сыр, мою рыбу, хлеб и сгущёнку мы оставили на потом.
Надо было посмотреть, далеко ли ещё Синий лес, поэтому Васька полез на самую высокую сосну. Он у нас лучший верхолаз по деревьям.
Недавно я начала вести дневник для моих потомков. Я написала там, что умею залезать на столбы и, если станет нужно, запросто заберусь на любую высокую скалу. Если честно, я, конечно, приврала. Но когда спросила дядю Сеню, можно ли немного преувеличить в записях свою храбрость, он сказал — можно, это святая ложь во имя воспитания будущих поколений на личном примере.