Алексей Биргер - Тайна дачи колдуна
— Давайте я побеседую с ними, — предложил Петя.
— Нет! Я хозяйка, я и пойду, — решительно отвергла его предложение Оса. — Вы можете пойти со мной, если вам интересно... Только как раз тебе, Петя, ходить не стоит, а то кто же удержит Бимбо?
Петя кивнул и подозвал Бимбо к себе. Бимбо подбежал к хозяину и, встав лапами на подоконник, стал вглядываться в ночь.
— Если я увижу, что вам угрожает опасность, я его спущу с поводка, — сказал Петя и взял пса за ошейник. — А сам за ним побегу на помощь.
Марина слабо застонала.
— Вот кому больше всего нужна помощь! — сказал Сережа.
— Сомневаюсь, что те, что за ней пришли, смогут эту помощь оказать, — пробормотал Миша.
И друзья направились по тропинке, освещенной длинными полосами света, косо падавшими из окон к калитке.
Несмотря на беззаботность, которую старательно изображала Оса, ей все больше становилось не по себе — с каждым шагом. Наверно, ее друзья испытывали то же самое. Подойдя поближе, она различила в темноте силуэт того парня, который едва не врезался в них на велосипеде, и еще одного человека, вероятно, самого профессора (или Учителя): худое лицо, острая борода с проседью, черные глаза, светившиеся в темноте зеленоватым светом, словно кошачьи...
Глава 4
ОГНЕСТРЕЛЬНАЯ РАНА МАРИНЫ
Оса проснулась от яркого солнечного света. Похоже, было уже поздно. Она не помнила, как добралась до кровати, как разделась и легла спать. Еще бы, ребята улеглись в четвертом часу ночи, измотанные до беспамятства после стольких событий... Каких событий? Воспоминания возвращались медленно и трудно. Да, Марина, девушка, которую они нашли в кустах, ее бессвязные речи, ее обморок... Появление профессора у калитки. Его глаза, горящие Изумрудным огнем. Этот огонь все разрастался, он все собой заполонил, и весь мир как будто исчез... А потом — это было уже намного позже — Оса ползала на коленях по комнате, мыла и скребла пол, а друзья ей помогали, уносили тазы с грязной водой, выливали в туалет, приносили свежую воду... Все они валились с ног от усталости, но твердо знали, что работу надо доделать до конца, потому что произошло нечто ужасное... Что именно?
Воспоминания сделались более связными. Нет, профессор не спалил весь мир зеленым огнем своих глаз. Да и вообще зеленого огня не было. Он померещился на какой-то миг — видно, из-за отразившихся в лунном свете пышных кустов сирени в глазах профессора. Профессор был очень вежлив и предупредителен.
— Здравствуйте, — проговорил он. — Я хотел узнать, не к вам ли забрела одна из моих учениц. Я увидел свет в ваших окнах...
Велосипедист хотел что-то добавить, но профессор жестом велел ему помолчать.
— Она у нас, — призналась Оса. — И с ней... Ей дурно.
— Да, да, — закивал профессор. — Именно этого я и боялся. Можно мне на нее взглянуть?
— Она... — начала Оса.
— Она опять пыталась воровать кур? — огорченно спросил профессор.
— То есть как это «опять»? — вырвалось у Миши. — Она сказала, что делает это в первый раз.
— Она всегда так говорит, — устало махнул рукой профессор. — По-моему, она действительно не помнит... Но проводите меня к ней. Чем скорей я ее увижу, тем лучше.
— Да, проходите, пожалуйста. — Оса отворила калитку.
Профессор и его спутник пошли к дому. В окне залаял Бимбо, которого Петя держал за ошейник.
— Она в той комнате, где собака? — обеспокоенно осведомился профессор.
— Да, — ответила Оса. — А что?
— Вы не могли бы убрать собаку в другое место? — Профессор поежился. — Смешно сказать, но я с детства побаиваюсь собак. К тому же это может мне помешать.
— Я побегу вперед и попрошу Петю убрать Бимбо в другую комнату, — вызвался Сережа.
— Да, пожалуйста, если не трудно, — с признательностью проговорил профессор.
Сережа, прибежав, сказал Пете:
— Убери Бимбо, профессор боится собак. Но запри его так, чтобы ты мог в любой момент его выпустить. Сам понимаешь, мало ли что...
— Да, конечно, я и сам уже об этом подумал, — сказал Петя, уводя Бимбо в другую Комнату.
Когда вся процессия вошла в дом, Бимбо был уже заперт в соседней комнате, а Петя стоял у двери.
— Та-ак! — сказал профессор, увидев Марину, без чувств лежавшую на полу. Он опустился на колени возле девушки и провел рукой по ее лбу. — Ничего, все в порядке... — заметил он, скорее для себя самого, чем для других. — Но эта бледность и прерывистое дыхание... — Он нащупал и стал прослушивать пульс Марины.
— Профессор сказал, что Марина уже не первый раз ворует кур, — шепотом сообщил Пете Саша. Но во внезапно наступившей тишине, когда все наблюдали за действиями профессора, профессор услышал этот шепот.
— Да, не первый раз... — Он зорко взглянул на ребят. — Она вам говорила по-другому?
— Да, — чуть замявшись, но не без вызова ответил Миша.
— Она вообще много интересного рассказывала... — заметил Петя, пытаясь интонацией голоса изобразить восторженное любопытство и желание пойти в ученики к профессору.
— Ну, на вашем месте я бы не особо верил ее россказням, — буркнул профессор. Он отпустил запястье Марины и несколько раз провел кончиками пальцев по ее шее и плечам, будто делая ей легкий массаж. Всякий раз после этого он встряхивал пальцами в воздухе, словно сбрасывая с них что-то.
Ребята в ответ на это замечание профессора вежливо промолчали, но, видно, в самом их молчании читалось настороженное недоверие, потому что профессор повернул голову, на секунду прервав свои манипуляции, и вновь пристально поглядел на пятерых друзей.
— Да, я не особо верил бы ее россказням и постарался бы их не помнить. — Он сказал это строгим голосом, и в ледяной строгости промелькнул оттенок угрозы. — «Есть много, друг Горацио, на свете, что неизвестно нашим мудрецам». Знаете, откуда это? А когда чудо неизвестного пытаются подменить домыслами о неизвестном, ничего хорошего из этого не выходит.
Хотя профессор выразился достаточно туманно, но при этом довольно дружелюбно улыбнулся ребятам, они почувствовали, что замечание насчет «ничего хорошего» касается непосредственно их и что понимать надо в смысле: берегитесь, если будете совать нос не в свои дела!
— Для кого это не выходит ничего хорошего? — дерзко спросила Оса.
— Для всех, в том числе и для бедной Марины, — вздохнул профессор. — Вот, смотрите, как же я сразу не заметил...
Ребята и сами с удивлением воззрились на то, чего не замечали прежде: под телом Марины виднелась лужица натекающей крови. С каждым мгновением она становилась все больше... Впрочем, нет, она оставалась такой же самой, это ребятам она виделась все увеличивающейся: ведь известно, что у страха глаза велики.
— Помоги мне... — коротко велел профессор своему молодому помощнику, и они вдвоем аккуратно приподняли девушку.
На том месте, где лежала Марина, оказалась лужа крови, и свитер, одолженный ей Осой, тоже был весь в крови. Профессор осторожно приподнял свитер на спине.
— Огнестрельное ранение, — сообщил он, указывая на бок девушки.
Да ребята уже и сами увидели круглую ранку — свидетельство огнестрельного ранения.
— Как же это, Антоныч?.. — вырвалось у Миши. — Он ведь уверял, что будет стрелять только солью!
— Мало ли в чем он уверял... — хмуро пробормотал парень, сопровождавший профессора.
— Но почему же мы сразу не заметили?.. — вопросила Оса. — Ведь она долго сидела...
— Такое бывает, — сказал профессор. — Видно, она пыталась скрыть, что ранена. Если бы она оставалась в блузке, это быстрей стало бы заметно. Она крепилась, а потом потеряла сознание... Сейчас ее надо побыстрее перебинтовать!
— Одну секунду! — Оса умчалась за бинтами и прочими принадлежностями первой помощи.
Профессор все проделал очень ловко: промыл рану перекисью водорода и йодом, наложил повязку... Видно, он был достаточно сведущ в медицине. «Еще бы! — подумалось ребятам. — Все колдуны знают толк в медицинских делах...» В том, что профессор — колдун или выдает себя за колдуна, они после рассказов Марины не сомневались.
— Надо вызвать милицию! — решительно заявил Сережа.
— Право, не знаю... — Профессор покачал головой. — Рана, насколько я могу судить, неопасная, и пуля прошла навылет. Я вот думаю...
— Что? — настороженно спросил Петя.
— ...Не лучше ли по-мирному договориться с Антонычем. Я ему несколько раз предлагал деньги за кур, которых таскает эта дуреха. Но ему, видите ли, это не подходит, ему не деньги нужны, а, как он выражается, справедливость... Вот и получил свою справедливость. Надо сказать ему, что, если он будет сидеть тише воды, ниже травы, мы не обратимся в милицию. Пропавших кур мы ему, естественно, оплатим. Но и он должен помнить, что совершил уголовное преступление...
— То есть вам шум ни к чему? — с некоторой подначкой спросил Сережа.
