Роберт Стайн - Опасные девушки
Она со вздохом принялась собирать мусор.
Все как всегда. Ливви сбегает, а я прибирайся.
Она отнесла мусор вниз, на кухню.
— Пап, привет.
Он неподвижно сидел за кухонным столом, теперь уже в гордом одиночестве, омываемый тусклым оранжевым светом лампочки, а перед ним лежал раскрытый журнал по ветеринарии. Он встал, надвинул очки повыше на нос.
— Бедный тренер. Понятия не имею, чем его приободрить, — произнес он, подошел к раковине и принялся выполаскивать чашку.
— Как по мне, у вас у обоих вид был похоронный, — сказала Дестини. Она положила голову ему на плечо. — Ты в порядке, папа?
— Определенно в порядке.
Она пихнула его в бок.
— Сам и определил.
Он пожал плечами.
— Я все–таки немножко наслаждаюсь своей работой.
— Правда?
— Положим, лечение поноса у щенят и помощь какаду, у которых забился от семечек клюв, и впрямь не слишком увлекательное занятие. Но все–таки мои исследования помогают мне держать себя в тонусе.
Насколько же старше он кажется вблизи, подумала Дестини. А ведь меня не было всего пару месяцев. Его кожа не выглядела раньше такой обвисшей и мучнистой. И глаза были живые, яркие. А сейчас все его лицо словно бы выцвело.
— Чем ты занимаешься в лаборатории?
— Трудно объяснить. Это своего рода исследование стволовых клеток. Только на животной ткани. Ты же знаешь, большинство болезней у животных вызваны генетической предрасположенностью. Если я смогу изменить генетический состав, возможно, у меня получится искоренить некоторые из них.
— Звучит презабавно, пап. А что ты делаешь для развлечения?
— Стою здесь и позволяю тебе надо мной потешаться.
Они рассмеялись. Он обнял ее.
— Я рад, что вы, девочки, вернулись домой. Здесь все лето было ужасно тихо. И было очень приятно принимать дома ваших друзей. Здорово снова слышать все эти вопли и смех.
Воплей было многовато, подумала Дестини.
Она пожелала спокойной ночи и поспешила наверх, в свою комнату.
Несколькими часами позже Дестини проснулась, обливаясь потом, озаренная серебристым лунным светом, струившимся из открытого окна. Она села в постели, чувствуя дрожь во всем теле, кожу ее покалывало.
Который час? Она скосила глаза на радиобудильник, стоявший на тумбочке. Без пятнадцати два?
Промокнув лоб рукавом ночной рубашки, Дестини выпрямилась; спать ей теперь совершенно расхотелось. А еще ее мучила жажда. Она отбросила одеяло ногами и встала.
Я не хочу спать. И нужно как–то унять эту ужасную жажду.
Нет. Это была не просто жажда. В животе у нее урчало. Голод…
Страшный голод.
Я чувствую себя опустошенной, совершенно опустошенной. Меня ужасно тянет к…
…к чему?
Стоя в прямоугольнике лунного света, она натянула джинсы и футболку. Затем она босиком прокралась к лестнице. Спустилась вниз, с такой легкостью, что под ее ногами ни разу не скрипнула ни одна половица. Достигла кухонной двери и выскользнула в прохладную, ясную ночь.
Громко стрекотали сверчки — их стрекот стучал у нее в ушах, словно неведомая сила врубила все звуки на полную мощность. Все ее чувства ожили и резко обострились.
С колотящимся сердцем Дестини следовала на зов своего голода — за угол дома, мимо садового шланга, лежавшего свернутым на земле, мимо высоких зарослей сорной травы, мимо серебристого самоката Майки, валявшегося у подъездной дорожки.
Какая странная, мощная тяга. Ее рот теперь исходил слюной. Тыльную сторону шеи пощипывали ледяные мурашки.
Она перешла на рысь, босые ноги шлепали по сырой от росы траве.
Она остановилась, увидев кролика, сидевшего возле подъездной дорожки. Его уши были навострены. Он весь напрягся, затем замер на месте.
Дестини упала на четвереньки в траву.
Она судорожно сглотнула. Она пыталась подавить терзающий ее голод. Но все ее тело ныло от голода.
Медленно, очень медленно, она поползла по траве.
Я охочусь… охочусь, будто животное.
Зачем я делаю это? Я же люблю кроликов. Я хочу научиться заботиться о кроликах — как папа.
Я люблю их. Да, я люблю их.
Люблю их.
Люблю их.
Она прыгнула.
Кролик только и смог слабо взвизгнуть, когда Дестини сцапала его за середину туловища. Как только она сомкнула на нем руки, то почувствовала, как отчаянно колотится его маленькое сердечко, почувствовала его тепло в своих холодных руках, почувствовала, как его грудка ходит ходуном вверх–вниз.
Я люблю кроликов.
Я люблю кроликов.
Я так голодна.
Она растянула кроличье тельце в руках, обнажив розовую кожицу живота. Она приблизила его нежное брюшко ко рту…
…и тут чьи–то чужие руки вцепились кролику в голову. Чьи–то чужие руки вырывали кролика из ее рук.
— НЕТ! — прошипела Дестини. Она отчаянно рванула хрипящего кролика к себе, а потом подняла глаза…
— Ливви, нет!
— А… ну… отдай! — Ливви схватила кролика за уши и потащила к себе.
Кролик взвизгнул в последний раз.
Дестини удерживала его за талию. Она опустила голову и впилась зубами в нежную, теплую плоть.
Кролик забился в конвульсиях, затем обмяк.
В тот же миг обе девушки зарылись лицами в теплое тельце, и стали пить… жадно пить горячую кровь… удовлетворяя тягу, новую тягу, свой пугающий новый голод.
Дестини услышала шорох среди деревьев.
Неужели здесь находится кто–то еще?
Ей было все равно. Она должна была пить. Она не могла остановиться.
Наконец, кролик скукожился в их руках, словно смятый пакет. Дестини отбросила его в сторону живой изгороди. Она чувствовала, как густая, теплая кровь струится по ее щекам, подбородку.
Все так же стоя на четвереньках, она посмотрела на свою сестру. Тяжело дыша. Сладостный металлический привкус оставался еще на ее языке, на губах.
Как животное, думала она. Как дикий зверь.
Хриплый стон сорвался с губ Дестини. А затем она, наконец, вновь обрела дар речи.
— Ливви, — прошептала она. — Ливви, что с нами произошло?
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 10
Мы снова станем нормальными
Некоторое время спустя Дестини и Ливви, переодетые в длинные футболки, в которых обычно спали, неловко стояли друг против друга у себя в комнате. Дестини включила весь свет, какой только могла — ночники, потолочные светильники, даже лампу на письменном столе — страшась того, что тьма может поглотить их или снова обратить в чудовищ.
— Я… не знаю, что и сказать, — прошептала она.
— О, Дестини! — зарыдала Ливви, и обеими руками обхватила сестру. Она прижалась лицом к щеке Дестини и позволила своим слезам смешаться с ее слезами.
— Я так напугана, — сказала Ливви, когда они, наконец, отпустили друг друга. — Это было так… ужасно.
Дестини потянула Ливви к своей кровати. Они уселись рядышком. Ливви крепко сцепила руки у себя на коленях. Дестини не переставая терла лицо. Она приняла долгий, горячий душ. Удалось ли отмыть всю кровь?
— Я толком не знаю, что там произошло, — сказала она. — Просто мне вдруг страшно захотелось есть.
— Мне тоже, — прошептала Ливви. — Как будто… я ничего не могла с собой поделать. Я не могла остановиться.
Дестини кивнула. Она покусывала губу, пытаясь сдержать вновь подступающие слезы.
— Мы убили это бедного кролика, — проговорила Ливви, дергая себя за длинные мокрые волосы. — Мы растерзали его, Ди, и мы… мы выпили… — Ее голос стих.
Дестини не ответила. Она пристально разглядывала пятно на шее Ливви.
— Дай–ка взглянуть. — Она придвинулась поближе и убрала прядь волос с шеи сестры.
— Ди, что там?
— Красная отметинка. — Дестини потерла ее пальцем. — Корочка.
— О Боже мой! — прошептала Ливви. — Ди, у тебя тоже такая есть.
Дестини тихонько вскрикнула. Они уставились друг на друга — две сестры, внезапно сблизившиеся, как никогда, охваченные одним и тем же ужасным подозрением.
Маленькие ранки на горле… неодолимое желание испить живой крови… история Ари о вампирах, блуждающих по лесам… обескровленные животные…
Страшное слово — «вампир» — повисло, невысказанное, в тишине между ними. Дестини отказывалась его произнести.
— Это вирус, — произнесла она, прерывая молчание. Она то наматывала волосы на палец, то разматывала. — Вот и все.
— Вирус? О чем ты говоришь? Ты имеешь в виду вирус, о котором говорила Ана — Ли?
Дестини кивнула.
— Мы его подхватили.
— Думаю, такое возможно, — сказала Ливви, покачав головой. — Но я не чувствую себя больной. А ты?
— Нет, — прошептала Дестини. — Но эти отметины на наших шеях… Может, нам стоит поговорить с Ари, — продолжала она, размышляя вслух. — Мы могли бы заставить его поклясться держать все в секрете и…
