Елена Нестерина - Мафия против индейцев
«Ну надо же! – подумал тогда Витя, выбираясь из-под палатки и уползая в темноту. – Прощелкали свои деньги. Что же им теперь делать? Сворачивать лагерь? По домам отправляться?»
Скоро думать о казне ему стало некогда – в темноте, среди совершенно одинаковых деревьев, найти дорогу к оврагу и пещере мафии было не так-то просто. Витя наконец добрался и с удивлением увидел, что Антошка оказался на месте даже раньше его. Он его еще похвалил и Следопытом назвал. Вскоре подтянулся и Федя. Только Арина вот все задерживалась.
А не ее ли рук дело – тот шухер в лагере? Так подумал Витя на десятой минуте ожидания. Ведь Балованцева вполне могла вот так вот дерзко прорваться в главный шалаш (или как он там у них называется) и ради игры – именно так, Витя в этом даже не сомневался – только ради игры утащить индейские денежки. Ведь она всегда играет по-крупному.
А может, ее уже поймали с деньгами и сейчас лупят? Или не лупят, а стыдят, что для нее еще неприятнее, еще позорнее…
К тому же в лесной тишине явственно слышался рев мотоциклов – кто-то зачем-то в лес приезжал. А вдруг этот кто-то похитил Балованцеву? Ну нет, такое уже совсем бред, бред…
Прошло еще несколько минут. Нет, надо идти в индейский лагерь – Арину искать. Или все-таки подождать пока, а то она рассердится за такую инициативу?
Витя не знал, что и делать…
Сосиски изжарились, некоторые даже немного подгорели. С них капал веселый жир, шел мясной аромат – ну как не впиться зубами в такую прелесть? Даже пусть они пока еще очень горячие, ничего – очень уж хотелось поесть после напряженного дня.
– Тихо! – вскинулся Витя, потому что невдалеке послышались шаги.
– Это я! – на поляне появилась Арина. – Гасите, скорее гасите костер, давайте спать!
И она без всяких объяснений бросилась раскатывать тлеющие спокойным алым светом головешки, затаптывать своими ботинками «Гриндерс» горящие угли.
– А картошку печь! – удивился Федя. – Мы углей ждали, картошка же…
– Нельзя, нельзя сейчас! – торопливо говорила Арина. – Спать! Давайте скорее спать!
– А ты есть будешь? – кинулся к ней Антошка, протягивая румяную сосиску на палочке.
– Там, там, в пещере! – И Арина первая бросилась в пещеру.
Витя и Федя основательно затоптали костер. На всякий случай затихли, внимательно прислушались: не идет ли кто? И только тогда тоже заползли в пещеру.
Быстро сжевав сосиску, Арина молча завернулась в спальный мешок, решительно отвернулась к стене и замерла. И даже не пошевелилась, когда ребята доедали сосиски, запивая их лимонадом из бутылки. Только один раз вздохнула, пробормотала: «Эх, а так поиграть хотелось…», вздохнула и снова затихла.
И только уже ночью из своего угла Витя Рындин услышал, как Арина во сне бормочет, горько повторяя одно и то же:
– Эх, ты… Эх, ты… Эх, ты!
Но ранним утром она была весела, бодра и настроена по-командирски, как всегда. А утро было такое серо-розовенькое, все в тумане, который поднимался из оврага.
Братья по мафии спали бы и спали, если бы не будильник, который пищал в Аринином телефоне даже тогда, когда тот был отключен. А спать очень хотелось – ничего хорошего, оказалось, в ночевке на природе нет: холодно, промозгло, жестко. Антону Мыльченко очень не понравилось. Но он старался держаться как мужчина и никому о своем разочаровании не сказал.
– Ну, мои индейские братья, – сказала Арина, когда Витя раздал всем свои домашние бутерброды и пустил по кругу все ту же бутылку с остатками сладкой газировки, – мафия отправляется в лагерь противника.
Тишину леса, в который только-только просочился прохладный рассвет, нарушил резкий отрывистый сигнал – это какой-то парнишка-индеец, выпучив глаза и раскрасневшись, изо всех сил дул в маленькую костяную дудочку. Маленькая-то маленькая, а не проснуться от ее пронзительного голоса мог разве что мертвый.
А в лагере все спали, разве что только часовые на своих постах или подремывали, или боролись со сном – самым сладким, утренним, нежным…
Затаившись под своим излюбленным кустом бересклета, необычайно пышно разросшегося и уже увешанного многоцветными, еще не совсем созревшими ягодками, которые, казалось, были сделаны из какого-то пластика, мафия вела наблюдение.
После сигнала дудочки из палаток на костровую площадку начали выскакивать один за другим заспанные маленькие индейцы. Они тут же бодрились, делая вид, что полны энергии и желания броситься на тропу войны и самосовершенствования.
Вышел из своей палатки и Благородный Волк, потянулся, оглядывая своих подопечных. Вслед за ним выскочили и двое его соседей по палатке. Это было хорошо – жилище владельца подштанников опустело…
Вот молодые индейцы выстроились в одну длинную шеренгу – и палатка Волка оказалась как раз у них за спинами. Момент был удобным: огибая лагерь по большой дуге, Витя Рындин пополз изымать панталоны.
Его ждали долго – за это время Молодые Волки уже разошлись вовсю, выполняя свою утреннюю гимнастику.
– Нету! – осторожно, точно настоящий разведчик, спускаясь к друзьям, прошептал Витя, вернувшись. – Я всю палатку излазил, во все сумки и рюкзаки заглянул.
– Эх, значит, портки на нем, под легинами надеты, – сокрушенно вздохнула Арина. – Тогда плохо дело – не ловить же его и не раздевать…
– Операция отменяется? – сморщил лоб шаман Антон.
– А что делать?
Но судьба словно хотела увидеть голубые подштанники над лесным лагерем.
И вот индейская мафия, залегшая на своем наблюдательном пункте, услышала, когда в лагере закончилась зарядка:
– А пойдемте сегодня купаться? – подскочил к Благородному Волку шустрый мальчишка лет тринадцати. – Давайте устроим пробежку не в глубь леса, как обычно, а до ручья! Мы вчера с Сашком… то есть с Белым Карасем, на ручье в овраге такое место нашли! Широкое, метра четыре точно, и, наверно, глубокое! Купаться не купаться, а окунуться точно можно!
– Утром вода всегда теплая! – подхватили сразу несколько юных индейцев. Ведь купаться – это здорово, это разнообразие.
Слушавший все это Витя Рындин усмехнулся: вода в ручье никогда не была теплой – в него впадали холодные лесные родники. В одном из таких он воду набирал – лед, а не вода. Она пробивалась из земных глубин и никогда не прогревалась. Но для настоящего индейца, конечно, такая водичка – самое оно…
Молодые индейцы загалдели, обступили своего предводителя – надоели всем, видно, обычные пробежки по лесу со сбиванием росы с кустов и веток, из-за чего вся одежда оказывалась мокрая. Суши ее потом, развешивай или в сыром ходи, мучайся. Нет, мерзнуть – так уж на всю катушку. Видимо, так решили ребята, а потому рьяно просили руководителя идти купаться.
Благородный Волк мялся, невнятно отнекивался, не приводя убедительных аргументов, а почему купаться, собственно, нельзя. Что же это он, получается, менее крутой индеец, чем его маленькие воины?
– Собирайтесь! – решился наконец он. – Одна минута на все!
Вихрем всех смело с площадки. Ребята ломанулись по палаткам искать купальные принадлежности.
И не видели, как заметался их вождь.
– Чего это он? – спросил Федя.
– Сейчас узнаем, – ответила Арина.
Благородный Волк забежал за куст – теперь уже за другой, не за тот, под которым залегла мафия, и стащил с себя разукрашенные штаны и драгоценные свои кальсоны, в которых, видно, спал, опасаясь ночной прохлады. Затем вновь натянул на плавки героического цвета и покроя свои боевые штаны-легины, скатал в колбаску голубые подштанники, обвязал снятым с шеи платком, подскочил к своей палатке… И только засунул под нее свой стыдливый сверток, как След Лося и еще один парнишка, жившие вместе с ним, из этой палатки и выскочили. Да и все остальные Молодые Волки уже были готовы.
– Ну, вперед! – скомандовал Благородный Волк – воспитатель подрастающего поколения.
И вся компания сорвалась с места.
– Отныне он точно не Благородный Волк, а Великие Подштанники! Правильно мы ему эту кличку припечатали, – сказала Арина Феде и Антону, когда Витя, снова отправившийся в самое логово врага, просигналил им от палатки свертком с кальсонами героя. – Ну, а теперь к шесту, флаг снимать!
Глава V Голубой позор с начесом
Операция была проведена с блеском.
По лагерю уже вовсю сновали туда-сюда индейцы, на маленьком специальном костре готовилась вкусно пахнущая мясная каша, вокруг котла с которой моталась целая куча русско-индейских женщин, а Витя и Федя, дерзко прокравшись к шесту с флагом, размотали голубые подштанники. Двое взрослых индейцев прошли всего в полуметре от них. Братья по мафии прилипли к земле и затаили дыхание. Индейцы не предполагали, что возле их священного места могут быть враги, а потому смотрели совсем в другую сторону. Как только они ушли, Федя и Витя вскочили на ноги. Оказалось, что снять флаг не так-то просто: он был прикреплен к самой вершине шеста насмерть. И не было никакой веревочки, чтобы стянуть его вниз и заменить.
