Владимир Сотников - Следствие ведет простофиля
Конечно, в школе и без того бывали сочинения. Но самостоятельно придуманный способ изучения литературы казался Филе более разумным, чем слушание скучного пересказа «Мцыри» Лермонтова в училкином исполнении. Даже уши хотелось заткнуть.
С русским тоже… не очень. Вот и сегодня училка раздает сочинения на тему о летних каникулах.
– Филипп Лопушков, – с довольным видом отлистывала она нужную страницу, – нормальным русским языком выразиться не может. «Лучшее времяпровождение – каникулы!» Во-первых, язык с трудом ворочается от такого слова. Во-вторых, оно неправильное. Надо говорить время-пре-про-вождение! Но не в этом дело, в конце концов. Откуда ты выкопал этот канцеляризм? Вряд ли его можно найти даже в бесконечных детских детективах, любителем которых, по словам твоего отца, ты являешься.
– А что вы конкретно имеете против детективов? – не удержался Филя.
– Я ничего конкретно не имею против. Я вся целиком и полностью против этих детективов! – покраснела от злости училка. – Ты даже не замечаешь, как говоришь! «Конкретно имеете против»… Так бандиты, наверное, разговаривают. А ты перенимаешь этот жуткий язык. И все из-за того, что хороших книг не видно в магазинах из-за развалов этой… этой… макулатуры!
Филя удивился. Разве в магазинах мало книг? Вон, в конце каникул пошли с папой и все спокойненько купили по списку. И учебники, и просто книжки. Вообще-то дома у них была отличная библиотека, которую еще дедушка собирал, но папа не мог удержаться от покупки новых, красиво изданных книжек. И глаза его при этом прямо светились от восхищения.
Филе надо было, конечно, промолчать. Разговоры на подобные темы воспринимаются учителями как непозволительная дерзость.
– Татьяна Ивановна, – все-таки сказал Филя, – а меня никто не заставляет читать плохие книги. Я их и не читаю. А хорошие – тем более заставлять не надо. Бери и читай.
Училка была в плохом настроении. Только это и надо было понять Филе. И заткнуться тихонечко.
– И ты называешь эти книжки в пестрых обложках хорошими? – зазвенел ее голос. – И читать их – одно удовольствие? Да? А потом и самому хочется сделать все так, как в этих книжках? И результат налицо – хочется хулиганить, следить за всеми, делать гадости старшим, писать на заборах, в подъездах и в лифтах!
Наверное, Татьяне Ивановне хотелось продолжить список злостных хулиганств, но она просто запуталась. А Филя растерялся… Да что же это за жизнь такая пошла! Второй день подряд ему говорят про какие-то надписи, про хулиганство. Совершенно незаслуженно говорят, словно сговорились все между собой! Решили замучить его, что ли…
– Вы не имеете права бездоказанно обвинять меня! – воскликнул Филя.
Он быстро обижался, быстро вспыхивал, но и быстро понимал, что продолжать разговор бессмысленно. Филя взял сумку, выхватил на ходу из рук училки тетрадь и пошел к двери.
– Стой! Остановись! Я тебя никуда не отпускаю!
Но Филя уже боялся остановиться. Тогда он мог бы, например, обидеться до такой степени, что всхлипнул бы на виду у всего класса. А это – конец. Человек со смешным именем «просто Филя» и с фамилией Лопушков еще и плачет в классе? Такого позора он бы не вынес.
И опять его спас директор. Филя столкнулся с ним в дверях и даже, кажется, наступил ему на ногу. Но смотреть, что там под ногой, было некогда.
Вот кто был психологом, так это Александр Семенович! Этот самый директор, нога которого никак не освобождалась из-под кроссовки Фили. Он мгновенно оценил ситуацию. И даже в класс заходить не стал, а, наоборот, плотнее закрыл дверь, а сам вежливо протянул руку, приглашая Филю совершить небольшую пешую прогулку по школьному коридору.
– Как дела, Филипп? – спросил Александр Семенович. – Все некогда расспросить тебя, как привыкаешь на новом месте?
Филя сглотнул соленый ком в горле. Он знал, что сейчас ни в коем случае нельзя поддаться даже самой малейшей слабости. Если он сейчас начнет рассказывать директору подробности разговора с училкой, то… неизвестно еще, хватит ли у него выдержки. Не Геракл же он, в конце концов, столько этой выдержки иметь.
– Да… так… – Филя отвернулся было, но сразу спохватился. Еще подумает директор, что он некультурный! – Нравится… гимназия.
– Нравится? А по виду твоему не похоже. Ну, если захочешь, сам расскажешь. Только не стесняйся, заходи ко мне в случае необходимости, ладно?
Филя торопливо кивнул и пошел по коридору. Он чувствовал, что Александр Семенович смотрит ему вслед, и ноги его были готовы сорваться на бег. Хорошо, на пути попался школьный туалет – туда и шмыгнул Филя.
Не мог же директор не слышать крика училки! А вот не удержал Филю, не стал выяснять, почему он выскочил из класса. Молодец Александр Семенович! Филя даже улыбнулся своим мыслям: надо же, он хвалит директора школы!
Он посмотрел в зеркало, попил воды. Надо взять себя в руки. Читал же он о том, что сыщики должны владеть собой. Это качество так и называется: самообладание. И без него не провести никакого расследования.
Вот и сейчас первым делом надо успокоиться. И через какое-то время вернуться в класс. Нельзя скандалить с учителями по пустякам. Не то чтобы нельзя, а совсем сейчас не время. Филя представил, как учительница расскажет папе об этом случае, будет просить обратить внимание на воспитание сына… Жалко стало папу. Хотя тот сам хорош: зачем рассказывал про увлечение Фили детективами? Ведь не только детективы, в конце концов, он читает.
Филя положил тетрадь на подоконник, нашарил в кармане ручку. И написал на свободной странице «Работа над ошибками». Через десять минут вся страница была исписана ровными строчками, сплошь состоящими только из одного слова «времяпрепровождение». Трудно это было делать – несколько раз рука предательски дернулась и чуть было не пропустила «пре». Но вовремя удержалась.
Филя подмигнул себе в зеркале и вышел из туалета. Никогда еще он не делал работу над ошибками в таком месте. Вот только что будет сейчас? Закричит опять училка?
Когда Филя вернулся в класс, Татьяна Ивановна молча уставилась на него. Без крика. Наверное, директор побывал в классе, узнал все и посоветовал ей, как себя дальше вести. А может, ее реакция на появление Фили была такой, потому что он совершенно спокойным голосом извинился, попросил разрешения войти и протянул тетрадь:
– Я исправил ошибку.
Надо было видеть лицо училки!
– Что это? Зачем? Я же не заставляла…
Она смотрела на исписанную последнюю страницу и, казалось, читала подряд все слова – одно за другим.
– Что ж, молодец. Странный ты мальчик. Странный… – повторила она в задумчивости. – А сочинение в целом мне понравилось. Видно, что ты все-таки много читаешь. Садись, продолжим урок.
Филя вовсе не считал себя победителем. Все получилось само собой. Обыкновенное стечение обстоятельств. Вчера его несправедливо обвинили, сегодня обвинили… Вот он и не удержался, выскочил, обиженный, из класса.
Но все-таки он был рад. И настроение улучшилось. А все потому, что он нашел в себе силы не обидеться, не разрыдаться от несправедливости, – что было бы страшнее всего, – а успокоился. Значит, повзрослел. Потому что сделал самый важный шаг в постижении нехитрой, но необходимой науки – самообладания. А это для начинающего сыщика не менее важно, чем интуиция и проницательность.
Все это классное происшествие вернуло Филю к воспоминаниям о вчерашних событиях. Впереди было несколько уроков – и он знал, что найдется время для размышлений. И не только для размышлений, но и для слежки за этим мальчиком Даней.
Ведь, кроме уроков, есть в школе и перемены!
Глава VI. ВСТРЕЧА С ИНОПЛАНЕТЯНКОЙ
Но первая слежка в школе принесла неожиданное разочарование. Ну что можно узнать о человеке, когда он неотличим от сотен других, окружающих его? Ходит туда-сюда по коридорам, бегает так же, кричит так же и даже совершенно одинаково со всеми жует пирожок или яблоко, раскрывая при этом пошире не только рот, но и глаза. От страха, наверное, что не успеет за переменку проглотить?
Филя понаблюдал-понаблюдал и понял, что школьная слежка – занятие совершенно безнадежное. Не раскрывает человек здесь своего внутреннего мира. То есть своих секретов. Даже на собственном примере знал это Филя. Кто сейчас может сказать, что он там, внутри себя, хитренько думает? Никто. Выглядит он так же, как и все. Сидит на уроках, бегает на переменах.
«Значит, – сделал вывод Филя, – для слежки надо выбирать обстоятельства, при которых человек получше раскрывается. И что-то делает при этом. Гуляет, например. Или рисует на стене…»
Не упустил Филя случая поиздеваться над самим собой! А что делать, если нет под рукой никакого друга, способного понять все насмешки и подколки, все шутки и издевательства? Приходится подшучивать над собой.
А лучше всего, конечно, самому создавать обстоятельства, при которых человек раскрывает свою натуру. И это тоже Филя испытал, что называется, на собственной шкуре, то есть на своем опыте. Как-то летом он увидел у подъезда кошелек. Пухлый такой, наверное, битком набитый деньгами. Филя стал вертеть головой, смотреть – кто это мог его потерять? А потом и вовсе заорал на весь двор:
