Р. Стайн - Маска одержимости: Начало
Я подошла к старым картинам, прислоненным к стене. Половицы поскрипывали при каждом шаге. Картины были покрыты толстым слоем пыли. Я с трудом могла разглядеть, что на них нарисовано. По-моему, они изображали сцены из жизни других стран.
Брэд просмотрел стопку старых журналов «Лайф»:
— Фу. Вонючие страшно. И посмотри. По ним червячки какие-то желтые ползают. Гадость.
— Ой. — Пытаясь пробраться мимо каркаса старой кровати, Маркус ушиб лодыжку. — Тут гораздо скучнее, чем на вечеринке, — заявил он. — Не пойти ли нам назад?..
— Погодь, — сказала я. — Давай изучим вот это.
«Вот этим» был старый сундук, черный, с золотой отделкой — как в кино про пиратов. Я толкнула его ногой, и большая защелка открылась с громким щелчком.
— Может, там полно золота-бриллиантов, — сказала я. — Пиратские сокровища.
Мальчишки подошли ко мне. Втроем мы подняли тяжелую, покрытую пятнами крышку.
— Тьфу! — Из сундука на нас пахнуло затхлостью и кислятиной. Мы заглянули внутрь. Никаких сокровищ не наблюдалось.
— Тут что, одни поеденные молью старые шмотки? — спросил Брэд и отступил на шаг.
— Нет. Давай посмотрим, — сказала я. Достала из сундука пару ярко-красных штанов, расправила. Они походили на красного цвета комбинезон, только сзади свисал заостренный хвост.
Маркус нагнулся и вытащил какой-то красный предмет. Поднял повыше.
— Маска. Ого, ну и рожа. Злобная какая. Дьявол, что ли? — Он поднес ее к красным штанам.
— Это от одного старого костюма, — сказал Брэд. — Странно. Смотри. Тут таких полно. — Он тоже нагнулся и извлек какое-то длинное одеяние, покрытое черным мехом. Бросил на пол, после чего вытащил из сундука целую охапку других костюмов.
— Эй, покажи вон тот, — попросил Маркус. Растянул в руках. — Это что, настоящая леопардовая шкура? А это, ух, блин, поверить не могу, что это маска! — Резиновая маска напоминала морду гиппопотама, с той лишь разницей, что глаз у нее было три.
— Фу. Как от них несет! — воскликнула я, зажимая нос.
— А мне пофигу. Они клевые, — сказал Брэд. — С этими костюмами мы в два счета всех внизу напугаем. — Он сбросил свой костюм и быстренько натянул длинное меховое одеяние.
Маркус схватил красный костюм дьявола и тоже принялся натягивать.
— Там на дне еще что-то есть, — сказала я. — Там, под всеми костюмами. — Я склонилась над сундуком и извлекла самую безобразную маску, какую мне только доводилось видеть.
Она была тошнотворно зеленого цвета. Формой она напоминала голову насекомого с лоснящимся черепом, заостренными ушами и большими глазницами. Огромный рот ощерился двумя рядами острых кривых зубов.
Я поднесла ее к лицу.
— Как вам?
— Не вижу никакой разницы, — пошутил Маркус.
— Честно говоря, так ты даже симпатичнее, — добавил Брэд.
— Заткнитесь, — бросила я. После недолгих поисков я подобрала к маске омерзительный зеленый костюм в обтяжку. Он был бугристый, как шкура рептилии. — Полный улет. — Я принялась его надевать.
Брэд тоже нашел себе прежуткую маску. Она изображала лысого дядьку, чей рот застыл в беззвучном вопле. Макушка его была расколота пополам, и ярко-красная искусственная кровь струилась из раны, заливая обе стороны лица.
— Нравится мне этот чувак, — сказал Брэд. — Вылитый мой батя, когда порежется при бритье.
— Больше на твою мамку похож! — заявил Маркус.
Мы расхохотались.
— Видок у нас будет что надо, — сказала я. — Когда мы спустимся…
Я замолчала, услышав какой-то звук. Покашливание?
Мы все застыли. И прислушались.
Да. Я услышала хриплое дыхание.
Потом — тихие шаги.
— Кто здесь? — воскликнула я. — Тут кто-то есть?
Ответа не последовало.
Хриплое дыхание сделалось громче.
— Да кто здесь? — крикнула я.
И тут погас свет.
9
— Кто… кто здесь? — спросила я надтреснутым голосом.
Сердце заухало в груди, как барабан. По коже стадами забегали мурашки.
Брэд и Маркус оцепенели.
Половицы заскрипели под тихими шагами. Где-то совсем вблизи послышалось хриплое дыхание. Учащенное, возбужденное дыхание.
— Ты… ты нас не напугаешь! — выдавила я.
Я сделала несколько шагов вперед. Может быть, мне удастся добраться до лестницы прежде, чем наш безмолвный посетитель на нас набросится.
И тут я дико заорала, обо что-то споткнувшись. Обо что-то мягкое. Обо что-то живое.
— Не-е-е-е-ет!
Я упала, больно стукнувшись коленкой о деревянные половицы. Тело пронзила боль.
— Т-там какая-то тварь, — выдавила я шепотом.
— Никого не вижу. Тут темно, хоть глаз выколи, — прошептал в ответ Маркус. — Что со светом?
Существо запыхтело громче. Где бы оно ни находилось, оно явно понимало, что никуда мы от него не денемся.
Я заставила себя встать. В коленке пульсировала боль.
Я заковыляла вперед. Врезалась во что-то твердое. И тут же вспыхнул ослепительный белый свет.
Торшер. Я врезалась в торшер. И нечаянно включила его.
Я круто повернулась, готовая встретить чудовище лицом к лицу. И взорвалась хохотом.
Это был Баззи. Поллин дружелюбный черный лабрадор.
Маркус и Брэд облегченно вздохнули. Потом опустились на пол рядом со мной, и мы втроем стали гладить Баззи, приговаривая, какой он славный пес.
Я взглянула на потолочную лампочку. Она, должно быть, перегорела. Выключатель находился слишком высоко — Баззи бы до него не дотянулся.
Баззи пыхтел, пускал слюни и вообще явно наслаждался нашим вниманием. Но внезапно он будто оцепенел. Его уши резко приподнялись. Он весь подобрался. Я увидела, как встопорщилась шерсть у него на спине.
Баззи вскочил на ноги. Взгляд его карих глаз был устремлен на что-то в противоположном конце комнаты. Он напрягся всем телом.
— Поглядите на него, — прошептал Маркус. — Он как наша охотничья собака. Как будто учуял какую-то дичь.
— Дичь? Откуда, по-твоему, на чердаке возьмется дичь? — сказала я. По коже снова побежали мурашки.
Огромный пес не сводил глаз со шкафа возле стены. Он робко приблизился к нему на пару шагов. Его уши внезапно обвисли. Он опустил голову и жалобно заскулил.
— В чем дело, Баззи? — спросила я. — Что тебя напугало? — Я попыталась погладить его по спине, но он дернулся всем телом, стряхнув мою руку. Я видела, что его трясет. Он стоял, опустив голову, и поскуливал, как обиженный ребенок.
— Там что-то есть, в шкафу, — произнес Брэд. — Что-то, что его напугало.
— Ну и что это может быть? — сказала я. Глубоко вздохнула, собирая всю свою храбрость в кулак. Затем подошла к шкафу, взялась за ручку дверцы и потянула ее на себя.
10
Наши отчаянные вопли огласили чердак, когда из шкафа вырвался отвратительный старик. Был он наполовину человеком, наполовину скелетом. Большая часть кожи на лице отсутствовала, и я отчетливо видела пожелтевшие кости его черепа.
Глаза его глубоко утопали в глазницах. Носа не было вовсе. В центре лица чернела дыра, и отверстой раной зиял приоткрытый рот.
На нем был потрепанный черный плащ и изодранные мешковатые черные брюки. Он был босой. На одной ноге еще сохранилась кожа. От другой остались лишь голые кости.
С воплем ринулся он на нас, простирая перед собой длинные костлявые руки.
У нас не было времени бежать. Он схватил меня за плечи и сжал так, что я охнула.
— Маска… — Голос его походил на хриплый треск, доносившийся откуда-то из глубины истлевшего горла. — Она одержима…
— Пустите меня! — заверещала я. Я рванулась назад — и с неожиданной легкостью выскользнула из его костлявых пальцев. Тут же попятившись, я врезалась в Брэда и Маркуса.
— Маска… Одержимости… — простонал отвратительный человек. Взгляд его запавших глаз пронизывал каждого из нас. Иссеченные трещинами губы беззвучно зашевелились, открывая щербатые десны.
— Оставь нас в покое! — завопила я. — Пожалуйста, уходи! — Я все еще чувствовала на своих плечах железную, холодную хватку костлявых пальцев.
Он печально склонил голову. И я увидела трещины, избороздившие макушку его черепа.
— Послушайте старого призрака… послушайте одинокого старого призрака… Маска…
— Не-е-е-ет! — завопила я. Я схватилась за ручку и с размаху захлопнула дверцу шкафа.
Все втроем мы подперли ее плечами, отчаянно надеясь удержать привидение внутри. Чувствуя, как рвется из груди сердце, я ожидала, что дверца вот-вот вылетит от мощного ударом, и старый призрак накинется на нас.
Но нет. Дверца не шелохнулась. Единственным звуком, который мы слышали, было наше учащенное, свистящее дыхание.
Мы отскочили подальше от шкафа.
— Он… ушел. — Я обхватила себя за плечи, чтобы унять дрожь. — Совсем… как в моей истории…
