Александр Кулешов - Как же быть?
Лори было не смешно. Лем тоже не улыбался — шутка канула в пустоту.
— Интересно, — продолжал рассуждать Лем, — Почему люди кончают жизнь самоубийством? Ну, если нечего жрать — понятно. Так ведь и то есть выход: всегда можно булку с прилавка стащить. Ну поймают, ну посадят, так ведь не повесят, а при самоубийстве, в случае удачи, отправишься на тот свет. Ещё из-за любви… Ты-то не влюблён, случайно? А? Есть у тебя девушка? Ну, чего молчишь?
Лори покраснел, Пристал, как пиявка» Есть девушка, нет девушки… Ему-то какое дело?
— Нет у меня никого, — мрачно буркнул он.
— Ну и дурак, — Лем фыркнул, — девушку всегда надо иметь. Не обязательно одну и ту же всё время, но какая-нибудь всегда должна быть. А уж у нас, в нашей конторе, слава богу…
Но дальнейшие поучения Лема были прорваны. Они прибыли на место. У двухэтажного деревянного дома, нахохлившегося за деревьями чахлого садика, стояло несколько машин и кучка ребятишек, накрывшихся плащами.
В дверях полицейский в форме мрачно курил сигарету. В два прыжка Лем с камерой в руках пронёсся по крутой лестнице на второй этаж. Лори, уже начинавший привыкать к темпераменту своего шефа, лишь ненамного отстал от него.
В большой комнате находилось человек десять — полицейские в форме и в штатском, несколько репортёров, врач. Лори сразу узнал Руго, который работал теперь в отделе происшествий какой-то маленькой газетёнки. Он стоял и стороне, ещё более старый и усталый, чем всегда, и курил. Глаза у него были красные, редкие волосы смешно топорщились над почти лысым черепом. Пустым, неподвижным взглядом он уставился куда-то далеко, куда-то за стены этой комнаты.
Комната являла странное зрелище. Можно было подумать, что в ней порезвилась семья носорогов. Мебель была перевёрнута, диваны и кресла вспороты, ковёр изрезан, со стен поснимали и раскидали по полу картины, украшения. Через открытую дверь было видно, что и соседняя комната подверглась разгрому. Посредине помещения на простыне лежал хозяин квартиры. Другая простыня прикрывала его, пряча лицо.
Здоровенный, краснолицый и громогласный мужчина в штатском — видимо, главное начальство — расхаживал по комнате, куря сигару и разбрасывая кругом (в том числе на покойника) пепел.
— Так вот, парни, — орал он, обращаясь к журналистам, — ничего интересного. Умерший — Ритон — был налоговым инспектором. Кое-что зарабатывал, а может, и взятки брал, чтоб кое-кого не очень прижимать. Значит, денежки водились, а в банк не положишь, Наверное, хранил дома. Кое-кто это дело сообразил. Нагрянул. Ну, конечно, Ритон не дурак — сумел припрятать. Но и те не вчера родились, вон как всё перевернули, места живого не оставили и в конце концов нашли. Ритон домой вернулся — нищий. Взял верёвку и голову в петлю. Тем более, что он ещё и пьян был…
— Ритон не пил, — раздался из группы репортёров голос Руго.
— А ты откуда знаешь? — рявкнул полицейский, повернувшись к Руго. — Поди сюда, понюхай, от него за километр разит.
— Не пил он, — устало повторил Руго. — Где бутылка?
— Бутылка, бутылка… — проворчал полицейский. — Выкинул или не дома напился. Может, он в кабачке где-нибудь нализался, а домой уж потом пришёл. Это мы проверим.
— А что у него за шишка на затылке? — нерешительно спросил другой репортёр.
— Какая ещё шишка? — Полицейский был явно недоволен. — Что вы всё копаетесь, стараетесь выудить чего-нибудь! Может, он упал по дороге иди первый раз с петли сорвался. Могло так быть, доктор?
Врач неопределённо пожал плечами.
Лем нацелил камеру, снял крупным планом полицейского начальника, потребовал откинуть простыню, чтоб он мог запечатлеть лицо умершего. Лори следовал за ним как тень с запасными плёнками в одной руке и магнитофоном в другой. В какой-то момент он оказался вблизи Руго. Лори вдруг почувствовал, как пальцы старика впиваются ему в плечо. Над ухом он услышал шёпот:
— Смотри, парень, смотри, учись… «Повесился»! Убили его Всё перевернули — материалы искали. Не нашли. Убили. А теперь моя очередь. Да, у них руки длинные…
Он ещё что-то бормотал, но Лори уже не слышал. Он ушёл в другой конец комнаты, куда его звал Лем. Однако хриплый шёпот преследовал его, и он испуганно озирался в сторону Руго.
— А вы не думаете, лейтенант, — спросил тот же репортёр что заметил опухоль на затылке умершего, — что Ритона могли убить? Скажем, из мести за то, что он вскрыл попытку утаить доходы?
— Нет, не думаю. — Голос лейтенанта звучал категорически. — Во-первых, если б за это убивали, у нас скоро не осталось бы ни одного человека в налоговом управлении, всех бы перебили. Много ты знаешь людей, которые бы не скрывали доходов? А? Сам-то небось тоже не дурак кое-какие доходики забыть! Во-вторых, самоубийство не вызывает сомнений. Вон странгуляционная борозда — видишь? — такая только, если живой вешается, бывает, а не тогда, когда вешают труп. Верно, доктор?
Но доктор опять лишь пожал плечами. Он был явно не болтлив, этот доктор.
— И отпечатки пальцев на люстре, к которой верёвку прикрепляли, и на стуле, на который он становился, его же. Да и пьян он был, сразу видно… Словом, не надо искать кошмаров, где их нет. Их и так в нашем городе хватает.
Приехали санитары, увезли покойника, разошлись репортёры, уехали полицейские.
На обратном пути Лем молчал, только один раз его прорвало:
— Ну чего ездили? Подумаешь, самоубийство. Да их сотни каждый день у нас происходят. Так нет, сам главный редактор вызвал: «Немедленно выезжайте на происшествие, сегодня дадим в теленовостях!» Какое же это происшествие? Повесился какой-то пьяный болван, потому что его обокрали! А я мчусь как на пожар. Не умеют у нас ценить людей и их время, не умеют!
Лори слушал репортёра рассеянно. Он не мог забыть трагическое лицо Руго, его хриплый шёпот, его таинственные, непонятные слова.
Лори было страшно…
Отчёт о происшествии он смотрел в тот же вечер в небольшом ресторанчике, куда пригласил Арка в который уже раз отмечать своё новое место службы.
На улице так и не стихал дождь, ранние сумерки спустились на город. А здесь, в маленьком ресторане, было тепло и уютно, вкусно пахло, и, потягивая пиво, они смотрели на экран большого телевизора. Сначала шёл какой-то фильм, потом показали бокс. Затем наступил час теленовостей. Среди других сюжетов Лори и Арк увидели комнату с перевёрнутой мебелью, повесившегося налогового инспектора, лейтенанта полиции, отвечающего на вопросы журналистов.
Комментатор возмущался: «Это печальное происшествие — лишнее свидетельство коррупции и взяточничества, царящего в налоговом управлении. Оно с неопровержимой ясностью свидетельствует о том, что покончивший с собой налоговый инспектор не только брал взятки, но и о том, что суммы их были весьма значительны, так как, если бы украденная у него сумма была небольшой, он не стал бы накладывать на себя руки. Правительству давно следует пересмотреть систему, при которой предприимчивые и трудолюбивые граждане вынуждены платить непосильные налоги…»
— Дурак, — сказал Арк, который после двух-трёх кружек пива позволял себе не совсем библейские выражения, — наворовал и ещё мог бы наворовать. А покойник ничего уж не украдёт. — Спохватившись, он добавил: — Воровство — грех. Бог наказал. Самоубийство — тоже грех. Бог тебе жизнь даёт. Он один и отнять может.
Арк ещё некоторое время изливал Лори свои сентенции, но тот не слушал. Ему захотелось во что бы то ни стало поговорить с Руго, узнать, на что тот намекал. Но где его теперь разыщешь…
Дома в тот вечер он долго не мог уснуть. Мысли мешали ему.
Вот, казалось бы, простое дело — умер человек. «Все умрём, всех призовёт всевышний», как говорит Арк. А сколько за этим непонятного, неясного. Убили этого налогового инспектора или он сам повесился? Был он вор и взяточник или, наоборот, честный и неподкупный? И при чём здесь Руго? О каких материалах шла речь? Да и не был ли пьян сам Руго? Может, это он так, для таинственности? Он ведь любит напускать туман. Но потом Лори стал думать о том, как ему повезло с работой какой, в общем-то, симпатичный этот Лем, какая хорошая получка ждёт его в конце недели, что он на эту получку купит
в первую очередь подарок Кенни. Брошку, скорей всего, — Ту которой она так восхищалась в прошлую субботу. Конечно, думал Лори, уже засыпая, много страшного в жизни: убийства преступления, смерть… Но много и хорошего: любовь, интересная работа, надёжный друг. Главное, быть честным и хорошим а не…
Лори заснул, убаюканный своими светлыми и добрыми мыслями.
На следующий день он с увлечением рассказывал на работе, как ездил с Лемом. Впрочем, рассказ его мало заинтересовал других подсобников и осветителей. Подумаешь, самоубийство! Телецентр постоянно жил всевозможными сенсациями, и такая мелочь не вызвала любопытства. Некоторое оживление внёс Лукач. В обеденный перерыв он зашёл в большую комнату, где Лори я его товарищи мыли огромные прожектора, и, укоризненно вздохнув, сказал:
