Антон Иванов - Загадка исчезнувшего друга
— Как вам только могло подобное прийти в голову? — истошно верещала на том конце провода химичка. — Запомните, я не потерплю беспочвенных оскорблений!
— Вы уж меня извините, пожалуйста, — пробормотал директор.
— Кто вам сказал, что я могла такое сделать? — продолжала негодовать химичка.
— Да мне сказали, что это Пашков говорил, — отозвался Михаил Петрович.
— Пашков? — разразилась истерическим хохотом Алевтина Борисовна, у которой были давние счеты с Лешкой. — Пашков еще и не на это способен. Хорошо, что Роман Иванович вообще жив остался!
— Вы считаете, это он? — переспросил директор.
— Ну не я же, — несколько успокоилась химичка. — Типичная выходка в духе «веш-ников». Вернее, теперь «бешников», — поправилась она. — То есть я как раз хотела сказать, что бывшие «бешники» тут ни при чем. Это кто-то из бывшего «В». И скорее всего, конечно, Пашков.
— Разберемся, — у Михаила Петровича уже звенело в голове от пронзительного голоса Алевтины Борисовны. — А сейчас вы, как опытный химик, скажите мне, можно ли что-нибудь сделать с Романом Ивановичем, то есть со стулом, — путались мысли у директора, — то есть, вернее, с брюками… Нет, нет, Алевтина Борисовна, я над вами совершенно не издеваюсь… Ну, да, понимаю… Конечно же, вы сегодня больны…
Больше Михаил Петрович ничего сказать не успел. Алевтина Борисовна бросила трубку.
— Придется нам, Арсений Владимирович, обходиться своими средствами, — беспомощно развел руками директор.
— Так, Роман Иванович, — не привык отступать перед трудностями бывший кадровый офицер. — Для начала попробуй снять брюки. Вдруг получится.
— Школьникова, выйди, — потребовал литератор.
— А давайте я лучше отвернусь, — не хотела ничего пропустить Моя Длина.
— Отворачивайся, — согласился Роман Иванович.
Марат тоже хотел отвернуться, но Арсений Владимирович сказал:
— Ахметов, иди сюда. Помогать будешь. А ты, Роман Иванович, вожмись плотнее в стул. Иначе не расстегнешься.
Однако, сколько Роман Иванович не вжимался, снять брюки не удавалось. То есть он расстегнул их, но вот вылезти… Мешала все та же проклятая спинка стула.
— Нет, — наконец махнул рукой Арсений Владимирович. — Хочешь, не хочешь, придется имущество портить.
— Чье имущество? — сильно заволновался Роман Иванович.
— Ну не твое же, — ответил заместитель директора по хозяйственной части. — Твое уже испорчено. Будем стул пилить. Пойду за инструментом.
Арсений Владимирович удалился на первый этаж в подсобку.
— Ничего, Роман Иванович, — обратился к литератору Михаил Петрович. — До звонка от стула освободим. А после Пашкова вызовем ко мне в кабинет.
— Это не Пашков, — в который раз попыталась Моя Длина вступиться за Лешку.
— Пашков перед уроками с нами был, — вмешался Марат Ахметов. — Это вам подтвердит каждый в классе. Мы и пришли-то все после звонка.
— Безобразие! — гудел Роман Иванович. — Так поступать с заслуженным учителем России!
Тут дверь учительской широко распахнулась, и в нее вихрем влетела Алевтина Борисовна.
— Вы же на бюллетене! — изумленно вскричал директор.
— Я? А-апчхи! Пришла… А-апчхи! Чтобы… А-апчхи…
Тут химичка умолкла и принялась шумно сморкаться. Выглядела она весьма экзотически. Как позже рассказывала Моя Длина, «Алевтина словно из сумасшедшего дома сбежала». На химичке было короткое пальто нежно-персикового цвета, из-под которого торчал длинный небесно-голубой стеганый халат. Из-под халата виднелись ярко-красные пижамные брюки, заправленные в белые шерстяные носки. И обута химичка почему-то была в мужские ботинки размера эдак сорок пятого. А голову Алевтина обмотала лохматым козьим платком.
— Алевтина Борисовна, идите домой и болейте себе на здоровье! — взмолился директор. — Мы вполне без вас обойдемся.
Химичка, громко шмыгнув длинным носом, простерла руки к Роману Ивановичу и крикнула:
— На его месте должна была оказаться я!
_— Как-как? Повторите, пожалуйста! — вытаращился на нее Михаил Петрович.
Но Алевтина Борисовна, тихо охнув, упала в обморок.
— Школьникова! Беги в медпункт! — распорядился директор и, схватив графин с водой, плеснул из него на лицо Алевтины.
— Сейчас распилим, — появился с пилой в руках Арсений Владимирович. — Ой, а она тут откуда? — склонился он над химичкой.
Та как раз открыла глаза. И увидела над собой пилу, которая покачивалась в угрожающей близости от ее носа.
— Убивают! — взвизгнула Алевтина и снова лишилась чувств.
— Нда-а! — озадаченно протянул заместитель директора по хозяйственной части. — Прямо не знаю, с чего и начать. То ли ее приводить в сознание; то ли со стулом заняться.
— Лучше со стулом, — порекомендовал Марат. — Алевтина Борисовна постоянно в обморок падает. И ей ничего не делается. Тем более Машка сейчас медсестру приведет. А Роман Иванович уже устал.
— В первую очередь помогите женщине! Забыв, что приклеен, Роман Иванович
резко вскочил на ноги. Раздался хруст. Отломанная спинка с грохотом упала на пол.
— Ну вот. И пилить не надо! — воскликнул Марат Ахметов.
Глава III
БОЛЬШИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Роман Иванович, наконец, смог распрямиться. Правда, сзади на нем по-прежнему болталось сиденье с двумя ножками. Но все равно пожилой учитель почувствовал себя гораздо лучше. Алевтина Борисовна с помощью приведенной Школьниковой медсестры тоже пришла в себя и вновь повторила:
— Вместо вас должна была оказаться я!
— Верно, — кивнул директор. — Вы же в последний момент сообщили, что больны. Так, так, — задумался он. — Значит, кто-то в вашем классе не подготовился к химии.
— У Пашкова с химией нормально, — поспешила сообщить Моя Длина.
— Это уж точно, — в который раз пытался оторвать сиденье с ножками от Романа Ивановича заместитель директора. — Отличная смесь. Мне бы такой клеек в хозяйстве.
— Может, вы еще Пашкову премию за его хулиганство дадите? — закричала химичка. — И вообще, — дотронулась она до платка, — почему у меня голова мокрая?
— Это, как бы сказать, — смущенно кашлянув, отозвался директор. — В общем, я вас таким образом приводил в чувство.
— Спасибо тебе, Михаил, большое! — взвыла химичка. — Теперь я из-за твоих дурацких шуточек пойду по улице мокрая. А там, между прочим, октябрь месяц. Теперь я никогда не выздоровлю!
— С гриппом дома нужно сидеть, — возразил директор.
— Я не могу сидеть дома, — объяснила химичка. — Ведь на меня готовилось покушение!
— Идите домой, Алевтина Борисовна, — посоветовал Арсений Владимирович. — Вам до подъезда-то два шага. А за сигнал, конечно, спасибо.
— А голову, если хотите, я вам сейчас высушу феном, — предложила медсестра. — Пойдемте в медпункт.
Алевтина Борисовна, охая на ходу и твердя, что теперь ей уж точно не избежать осложнений, ушла в сопровождении медсестры.
— Ну так, — устало выдохнул заместитель директора. — От одной вроде избавились.
— Арсений Владимирович, не забывайся, — выразительно поглядел на него непосредственный начальник. — Тут эти… ученики.
— Виноват, — опустил глаза доблестный заместитель. — Я вот что сейчас решаю, — поторопился он перевести разговор. — Обивку на стуле вырезать или от брюк у Романа Ивановича кусок отчикаем?
— Как это отчикаем? — вознегодовал пожилой учитель литературы. — Что же мне, после с голой задницей бегать?
— Роман Иванович! — схватился за голову директор. — Тут ученики!
— А потом у тебя трусы-то под брюками есть, — заботливо напомнил Арсений Владимирович.
— Вдруг они тоже приклеились? — опасался Роман Иванович.
— Сейчас проверим, — направился к нему Арсений Владимирович.
— Школьникова, отвернись! — закричал директор.
— Уже отвернулась, — сообщила Моя Длина.
Толстый Роман Иванович, немного поерзав, сказал:
— С трусами вроде порядок, но все равно — брюки жалко. Вдруг их еще в химчистку примут.
— Значит, брюки тебе жалко, а школьный стул пропадай! — обиженно произнес Арсений Владимирович.
Тут в дело вмешался Марат Ахметов.
— У меня есть предложение.
— Предлагай, — разрешил заместитель директора.
— Сейчас попробую от Романа Ивановича отковырять этот клей ножичком, — сказал Ахметов.
— Молодец, — похвалил Арсений Владимирович. — Действуй, но только осторожно.
— Чтобы, если так можно выразиться, тела моего не задеть, — напутствовал в свою очередь Роман Иванович. — Но вообще я тебе, Ахметов, доверяю. Ты у меня в последнее время хорошо по литературе идешь.
Марат Ахметов и впрямь за последнее время взялся всерьез за занятия. Многие учителя даже утверждали, что в этом есть что-то противоестественное и добром Ахметов не кончит. Их вполне можно было понять. С первого по девятый класс Марат едва перебивался с двоек на тройки. До тех самых пор, пока отец его, бывший носильщик на Курском вокзале, а ныне сверхкрутой бизнесмен, Хамитяй Хамзяевич Ахметов, не отправил сына в платную школу. Марат сильно затосковал без родного класса. И дал Ахметову — старшему клятвенное обещание хорошо учиться, если тот вернет его в две тысячи первую. Отец сдался. Сын пока слово держал.
