Н. Семенюта - Будни отважных

— Добро пожаловать!

Я не могу смотреть без волнения, как садятся самолеты. Всякий раз, глядя на них, я представляю счастливые лица людей, бывших в разлуке. И вспоминаю о том, как однажды «ИЛ-18» привез в семью Колосовых счастье. Но за полгода до этого в Ростовское областное адресное бюро

пришло письмо:

«Уважаемые товарищи!

Пишет вам Колосов Сергей Николаевич. Вот уже 40 лет я пытаюсь разыскать своих родителей. Хотя бы узнать, кто они. Может быть, они даже живы. Я родился в 1920 году, кажется, в Ростове-на-Дону. В 1926 году отец оставил меня на Урале, в детском доме, а сам куда-то уехал. Он мне говорил, что мама умерла, но за день до отъезда, крепко выпивши, обронил фразу о том, что «этой Вальке еще покажет». Эти слова почему-то навсегда сохранились в моей памяти. А вдруг это имя моей мамы?

Конечно, я понимаю, что задаю вам почти невыполнимую задачу, но хочется верить, что вы мне поможете».

Письмо попало в руки лейтенанту милиции Елене Мининой.

— Да, приходится признать, что данных маловато, — вручая ей письмо, сказал Афанасий Афанасьевич Афанасьев. — Ну ничего, Леночка, вы и не такие кроссворды решали. И не такие клубочки-моточки распутывали. Уверен: распутаете и этот.

Он ушел, а Лена Минина долго сидела, вчитываясь в коротенькое письмо.

С чего начать?

Она достала чистый лист бумаги и написала:

«Колосов Сергей Николаевич. 1920 год рождения. Ростов. Детский дом. Валентина».

Взяла чистый бланк — надо сделать запрос. А еще что?..

В тот же вечер ей позвонил Афанасий Афанасьевич:

— Товарищ лейтенант. Есть у меня к вам просьба. Дочка приехала, сибирячка. Наварила гору пельменей, говорит: зови всю свою милицию, угощать буду. Ну, на всю-то, может, и не хватит, а уж вас не пригласить просто не могу. Так что — милости прошу...

Лена впервые оказалась у майора дома и чувствовала себя неловко. К тому же не давало покоя полученное от Колосова письмо.

Майор, словно читая ее мысли, сказал:

— Вы, Леночка, насчет Колосова не беспокойтесь, у меня кое-какой планчик тоже есть. — И шутливо добавил: — Получить его сможете не раньше, чем съедите три порции пельменей. Договорились?

Пельмени оказались необыкновенно вкусными. Афанасьева Даша, румяная от похвал, все уговаривала:

— Да вы ешьте, не стесняйтесь.

У Лены постепенно исчезли скованность и озабоченность.

Они шутили, смеялись, а потом даже спели несколько песен. Лена удивилась тому, что ее строгий майор любит озорные студенческие песни, причем знает их множество.

Возвращаясь домой, она невольно задумалась о майоре. Он работал в милиции уже больше тридцати лет. Начинал с маленькой должности на селе. Заочно окончил институт, проявил незаурядные способности, и его перевели в областную организацию. Всю войну прошел в полковой разведке, а из Берлина вновь вернулся в милицию.

«Почему я оказалась в милиции? — думала девушка. — Ведь в наше время молодежь больше мечтает о космосе, рвется к синхрофазотронам, бредит киберами, а я пошла в милицию. Наверное, потому, что есть такие майоры: люди, которые умеют привить любовь к нелегкому, но почетному труду».

Уже засыпая, она снова вспомнила о Колосове и попыталась представить себе, что было

сорок лет назад

...У пыльного забора сидел мужчина в потертой толстовке и, тараща пьяные глаза, уговаривал мальчишку:

— Ты, сын, того... не реви, ты меня слушай. На черта тебе нужен этот Ростов? Кормить тебя нечем. Работать мне не даешь. Связываешь по рукам и ногам. Я, Серега, и так из-за тебя шесть лет жизни сбрил. Понял?

И уже как бы про себя произнес:

— Говорил я этой подлюке, не нужен мне нахлебник. Не нужен, — раздельно повторил он и с пьяным презрением взглянул на мальчишку. — Я этой Вальке еще покажу. Попомнит меня... Ну, ладно, мне пора. Топай в детдом. Только не вздумай сбежать. Все одно водворю назад. Я буду наведываться.

Отец ушел, чтобы никогда больше не вернуться.

Поздно вечером детдомовцы привели плачущего Сережку к Марье Петровне.

— Чего разревелся, парень? За отцом соскучился? Однако из-за такого пустяка реветь-то брось. Еще ревматизм в носу образуется, будет в носу-то хрустеть, как у меня ноги. Во, послушай. — И она начала по очереди сгибать то одну, то другую ногу, и в наступившей тишине был явственно слышен хруст костей. — Вот так-то, Сергей Николаевич.

— Я не Николаевич.

— Как это не Николаевич? В документах-то написано Николаевич. Отца-то как зовут? Знаешь?

— Павел.

— Странно. Ну, беды большой нет, главное — документы. Раз по ним Николаевич, значит, будешь Николаевичем.

...Вроде бы так было... Сергей Николаевич еще и еще раз пробовал восстановить точную картину далекого детства. Но последнюю встречу с отцом заслоняли какие-то образы: мчащиеся конники, Марья Петровна, аудитории рабфака, война...

Он еще раз вчитывается в строки только что полученного письма.

«Уважаемый Сергей Николаевич!

Прошу вас сообщить о себе дополнительные сведения. Это очень поможет розыску.

«Ну что ж, попробую рассказать о себе поподробнее», — решил Сергей Николаевич. Начинать, пожалуй, надо с того, что согласился

уйти в бега.

Соблазнил его длинный Филимон, по прозвищу Филька-нож. Вместе с Совой, Купцом им удалось бежать. До Москвы добрались на товарных поездах. На Казанском вокзале сразу же попали в милицию. Но всем удалось сбежать. Остался один Сергей. Через три дня Марья Петровна стыдила Колосова:

— Чего ж ты, пострел, ни слова не сказал, что убегать собираешься? А? Я бы адрес брата дала. Глядишь, накормил бы.

— Думал податься в Ростов. Отца найти надо...

— От-ца? А нужон ты ему? Подумал об этом?

— Ну мать.

— Другое дело. Вот что. Давай напишем письмо в Ростов. Может, мать откликнется.

В тот же вечер написали письмо в ростовскую милицию. Просили уточнить адрес Колосовых, у которых есть сын Сергей. Месяца через три пришел ответ.

«Можем сообщить, что опрошенные Колосовы, проживающие в городе Ростове-на-Дону, заявили, что у них ни у кого нет сына Сергея, находящегося вне родного дома.

После этого письма Сергей поисков больше не возбуждал.

Правда, однажды, когда был уже на рабфаке, ему попалась на глаза заметка в газете «Гудок». Под рубрикой «Происшествия» было написано, что

«Гр-н Колосов П. А., находясь в нетрезвом состоянии, попробовал остановить поезд, следующий в Харьков. Хулиган привлечен к уголовной ответственности».

«Может быть, это отец? — подумал тогда Сергей. — Хорошо ведь помню, как отца все вокруг называли Павлом».

Однако поиски не дали результатов.

Еще раз у него появилась надежда найти следы родителей в годы войны. На Калининском фронте в декабре 1941 года разведчик Сергей Колосов был тяжело ранен. По дороге в тыловой госпиталь в жарко натопленном вагоне он слышал, как хриплый голос диктовал медсестре:

— А сейчас нас везут в тыл, куда-то на Урал. Если все обойдется, месяца через два-три снова уйду на передовую, Целуй детей. Остаюсь любящий тебя супруг твой Колосов Николай Анисимович.

Сергей хотел было крикнуть, позвать этого самого Николая Анисимовича, но вновь навалилась невыносимо тяжелая боль, и он потерял сознание. Очнулся уже на больничной койке много дней спустя.

После войны остался в армии. Окончил академию. Но старые раны не позволили продолжить военную службу. Врачи настояли пройти комиссию, которая вынесла свой суровый приговор. Тогда и появилась мысль переехать в Ростов, снова попытаться разыскать родителей, если они живы, или родственников. Все это Сергей Колосов изложил в письме Елене Ивановне, которое закончил так:

«Где-то в Ростовской области, в Азовском районе, живет еще Марья Петровна, моя первая воспитательница и учительница. И муж ее там же — Лукьянов Виктор Иосифович. Причем он-то знал моего отца. Ведь ему я был сдан в детский дом. Вот, пожалуй, и все.

Если посчитаете нужным, встретьтесь, пожалуйста, с Лукьяновым. Возможно, это будет

первая ниточка...»

В понедельник Минина получила пакет от Колосова.

— Лукьянов, Лукьянов, — постукивая карандашом по столу, повторяла Лена. — А что? Возможно, это и есть ниточка.

Она перечитывала письмо Сергея Николаевича, когда вошел майор Афанасьев.

— Ну, как дела? — усаживаясь в кресло, участливо спросил он.

Лена коротко рассказала о той почте, которую получила, о своем плане дальнейших розысков.

— Знаете что, я поеду с вами к Лукьянову. Возьмем машину и махнем. У меня как раз в Азовском горотделе есть небольшое дело. Заодно побываю там, где, так сказать, милицейская юность прошла.

Скоро Лена имела адрес Лукьянова Виктора Иосифовича. Ехать решили на следующее утро.

Из Ростова выбрались затемно. А когда подъезжали к хутору, где живет Лукьянов, начало светать. Неожиданно навстречу газику выкатилось огромное огненно-красное солнце, веселое, свежевымытое.