Большая книга ужасов – 90 - Мария Евгеньевна Некрасова
– Не горячись ты, оперированный. Ты совсем ничего не понял?
Я понял и ударил первым. Рыжий ловко ушёл от удара, и я врезал кулаком в решётку забора. Прутья дзынькнули, палец хрустнул, как печенье под ногой, боль тотчас отдалась в животе. Мазила! Я сунул кулак между колен и старательно сглатывал слёзы. Рыжий в это время бегал вокруг меня и приговаривал:
– Подожди беситься, дай сказать! – Будто его перебивали.
Палец синел на глазах. Я шёпотом ругался на решётку и ждал от Рыжего сдачи, но её не было. Что-то совсем на него не похоже! Минуты через две только, не меньше, я смог выдавить из себя слова без слёз:
– Ты чего?
Рыжий сочувственно глядел на мой палец. Точно не собирался бить! Я что, опять уснул?
– Ладно. – Он взял меня за плечо. – Я пошутил про деньги. Пойдём, поговорим где-нибудь, тут небось из каждого окна пасут.
Я молча кивнул. Рыжий повернулся спиной и пошёл вперёд меня в сторону реки. Я подумал, может, там нас его дружки поджидают, но отчего-то сам себе не поверил.
– Ты меня-то не бойся, тебе есть теперь, кого бояться! – рассуждал Рыжий. – О Контуженой небось ещё в больнице наслушался?
Я опять кивнул, хоть он и не мог видеть.
– Эта. – Рыжий махнул рукой куда-то в неизвестность. Я догадался, что он показывает на старый дом. – Она ведьма. Настоящая, понимаешь? Может пожар тебе устроить или что похуже. Стройка, – он кивнул на таунхаусы, – знаешь, сколько раз горела? Контуженой, видишь ли, не нравилось, что у неё под окнами техника гремит.
– Что же теперь, поджигать?
– Дурак, что ли? Она ведьма, понимаешь? Ей ничего поджигать не надо, она только захочет, и всё само сгорит. Первый пожар вообще не смогли определить, как начался. Загорелось – и всё. Ни следов поджога, ничего вообще.
– А второй?
– Прораб с сигаретой уснул. Выжил! Только выскочить успел, как деревянные стены рухнули.
– Ну вот, а говоришь, ведьма!
– Дурак! – неоригинально выдал Рыжий. – Да что с тобой, дураком, говорить!
Мы вышли на берег. Рыжий уселся на бревно и смачно плюнул в воду. Я с интересом ждал продолжения, но Рыжий демонстративно смотрел в реку.
– Чего надулся? – говорю. – Продолжай уже.
А Рыжий вдруг повернулся и двинул мне в нос.
– Так ты всё-таки за этим меня позвал?! – Я вскочил и врезал ему, сидящему, с ноги в подбородок и добавил сверху. Такая злость меня разобрала, даже не на него, а на себя. Купился, как маленький, вышел «поговорить» с тем, с кем только и можно что драться. Что я хотел услышать? Да бред это всё! Он ездил мне по ушам, а сам небось поглядывал, когда подойдут его дружки. Их, кстати, не было видно.
– Ну и где твои друзья?! – Я сплюнул на песок, поближе к его физиономии. – Опаздывают, да? Я-то думаю, что это он мне по ушам ездит…
– Погоди! – Рыжий сел и уставился на свои руки, как на чужие. – Ты куклу, случайно, не выкинул?
Вот уже второй человек за последние дни говорит мне об этой дурацкой кукле. Я, конечно, читал про магию вуду, но это же бред. Да и откуда той магии взяться в наших пампасах?
– Нет вроде, – говорю. – Дома лежит. Ты давай, не финти…
– Тащи сюда! – приказал Рыжий. – Если мать ещё не выбросила. Я тебе лучше покажу. Я таких кукол по всему посёлку находил, с тех пор как упустил свою… Тащи, чего стоишь?!
Бегом я, конечно, не бросился. К тому же у меня назрел вопрос:
– А ты, между прочим, откуда знаешь?
– А кто тебе, по-твоему, её в рюкзак сунул? Не спрашивай, как мне это удалось. – Он потёр разбитый нос, вытер кулак о джинсы… Мне отчего-то его жалко стало, и я сказал:
– Пойдём вместе. – Если пойдёт, значит, не обманывает. Мне так почему-то казалось.
Рыжий поупирался, поворчал: «Это мне, что ли, надо», – но пошёл, украдкой вытирая лицо. Правильно, у меня отец дома.
– Эта Контуженая, она ведь не просто так, – уверял меня Рыжий по дороге. – Она правда такая.
– В смысле, с головой не дружит?
– В смысле, воевала. Ну и с головой… Её правда контузило, понял? Зрение потеряла, комиссовали её. А дома – никто не ждал. Сёстры решили, что им одного калеки хватит – отец у них старенький был, уже неходячий. Ну и завели её в лес подальше, как в сказках прям. Бросили. Возвращаются, а дома уже враги с винтовками. Даже в дом не дали войти, прямо у калитки их уложили.
– А отец?
– Выжил. Эти, которые в дом залезли, даже ночевать не остались, пограбили и ушли. Похоже, его просто не заметили.
– И как она из леса…
– В том-то и дело! Вернулась сама, представляешь?! Жила с отцом до конца войны, потом одна. Похоже, там-то в лесу у неё и открылся этот ведьмин дар. Жить захочешь – и не такое откроется! Говорят, она даже что-то видит. Не буквально, а так, внутренним взором. Сумела же как-то из леса выйти!
Я вспомнил этот пустой взгляд, устремлённый прямо на тебя, вот она разгадка… И повезло же человеку с сёстрами!
– То-то она так людей не любит.
– Ага! В прошлом году ей переехать предлагали. Посёлок раньше другим был, это теперь, вишь, понастроили. А стояли домишки, как у неё, обычные, старенькие. Всё снесли, она осталась. Ей сто раз предлагали переезжать, а она…
– Знаю. Все агенты попали в больницу с травмами. Слушай, а тамошняя лифтёрша тебе не родственница?
Из-за лифтёрши Рыжий неожиданно обиделся:
– Не веришь, твое дело. Только скажи, что ты не веришь, и я уйду. Что мне, больше всех надо, что ли?!
Я, конечно, не сказал, и Рыжий приободрился:
– Тогда бегом, пока мать не выкинула! У меня предчувствие…
– Что, тоже экстрасенс? – не выдержал я и нажал на звонок.
Отец не ждал меня так скоро, да ещё и с гостем. Вышел такой в трениках, увидел Рыжего с разбитой физиономией и решил не стесняться своего вида.
– Ты чего это? Нагулялся?
– Мы на секунду, пап. – Я протащил Рыжего в свою комнату. Отец шёл за нами и, казалось, как-то странно смотрел на меня.
Еще с порога я увидел то, чего боялся Рыжий. Мой рюкзак валялся на кровати выпотрошенный, и в куче барахла я не увидел приметного бумажного пакета с котятами.
– Телефон искал, – объяснил отец. – Мой-то сел давно…
Я молча переворошил кучу на кровати – пакета не было. Краем глаза смотрел, как вытягивается у Рыжего лицо. Кажется, только присутствие отца мешало ему бежать
