Роман Грачев - Томка и блудный сын
Сергей краснеет. Несмотря на всю его тонкость, не стоит забывать, что он всего лишь четырнадцатилетний подросток, которому сложно говорить со взрослыми на равных. Только с матерью и, пожалуй, с учителем истории он мог бы дискутировать и пытаться отстаивать свою точку зрения, но с отчимом он пока не знает, как себя вести. Все, что ему удается в данную минуту, это обильно покраснеть и выдавить нейтральное: – Не надо меня раскусывать.
– А что с тобой делать?
«Папаша» смотрит ему прямо в глаза. Он чувствует себя уверенно, и точно не скажешь, что именно придает ему уверенности – пиво или мысль об ответственности за парня.
– Может, оставить в покое? – предположил Сережа. – Как так?
– Ну, у многих ребят в нашем классе родители так и сделали, и ничего страшного не произошло. Правда, некоторые чуть в тюрьму не угодили, но это, скорее, исключение, чем правило.
Игорь вновь прикладывается к бутылке. Странные слова произносит этот парнишка. «Исключение», «правило»… что он хочет этим сказать?
– Я знаешь что подумал?
– Нет.
– Может, мы с тобой пойдем мячик погоняем? У меня где-то в гараже остался хороший футбольный мячик.
Что скажешь?
Сережка втягивает голову в плечи. Ответить дерзостью он не может, но и принять предложение для него равносильно смерти.
– Я не знаю.
– Опять не знаешь. А что ты знаешь?
– Квадратный корень из двухсот пятидесяти шести.
– Чего?
– Ничего, это «гугл войс сёрч».
Игорь кивает: дескать, ладно, сопляк, понимаю, ты просто мои кишки на палец наматываешь.
– Короче, мячик попинать ты не хочешь.
Сережка качает головой – выразительно, чтобы не осталось сомнений. – И железом не увлекаешься?
– В смысле?
– В смысле гантелей, гирь, тренажерных залов.
– Нет, не увлекаюсь. Только в виде хард-рока.
– Рокер, значит…
– Нет, просто уважаю. «Металлику», «Дип Перпл», «Эй Си Ди Си»…
Игорь продолжает кивать с отрешенным видом, стараясь скрыть свое крайнее уязвление. Когда Сережка заканчивает перечисление незнакомых названий и имен, Устьянцев надолго прикладывается к бутылке. Пива остается совсем немного.
– А отвертку ты когда-нибудь держал в руках?
Сережа молчит.
– Молоток? Гаечный ключ? Ты умеешь делать какие-нибудь вещи, которые должен уметь любой нормальный мужик? Починить сливной бачок, например? А, интеллигент сраный?
Он пытается вложить в последнюю фразу все свое природное добродушие, но фальшивит, чем допускает фатальную ошибку. Сережка мог продолжать никчемный разговор, но после оскорбления даже та маленькая щелочка, что могла бы остаться между ними, исчезает. Причем Сережка обижается даже не на формулировку – видит Бог, за свою недолгую жизнь он слышал и более обидные вещи. Его оскорбляет пренебрежение. Игорь Устьянцев явно недолюбливает интеллигентов, даже, наверно, презирает. Контакт с внеземным разумом невозможен.
– Ну, чего замолчал? – спрашивает Игорь.
– Ничего. – Сережка встает со скамейки. – Пойду я. У меня еще много заданий на завтра. – Заданий…
– Угу. Счастливо.
Не оборачиваясь, парень уходит. Игорь глядит ему в спину насупившись. Ему неприятен этот парень.
Слишком много достоинства для его лет. Слишком непочтителен. С этим нужно что-то делать…
…С тех пор у них и пошло все наперекосяк. Сережка старался не оставаться с Игорем наедине, на вопросы отвечал односложно, в пространные рассказы о том, как прошел день, не пускался. Попытки отчима давить ни к чему не привели. Что самое неприятное, Сережка не давал повода накричать на себя: по дому помогал исправно, в магазин ходил вовремя, мусор выносил без напоминаний, комнату свою содержал в чистоте и порядке, носки не разбрасывал, шумных гостей не водил, до полуночи на улице не шлялся. Игорь однажды пытался накричать на него из-за сущей ерунды (Сережка метнул фантик от конфеты в мусорное ведро, но промахнулся). Истерика эта выглядела столь жалко, что опешила даже мать. А Игорю просто хотелось проявить себя по-мужски, побыть немножко отцом, который журит непутевого сына. Не вышло.
Симпатий к мальчишке, не говоря уже о любви, это не прибавило.
– В общем, нормально они общались, как все, – резюмировала Ольга.
– Понятно, – отозвался я. – А теперь, значит, он не явился домой после последнего звонка. Никаких ссор, стычек или просто громких разговоров накануне вы не слышали?
– Нет.
– И Игорь вам ничего не рассказывал?
– Абсолютно. Он вел себя как обычно.
– А как обычно он себя ведет?
Ольга смутилась.
– Весь день проводит в конторе на автобазе, а вечером… вечером он либо во дворе с друзьями, либо дома с газетой, либо…
Она отвернулась к стене.
– Либо пьян?
Я не собирался ее щадить. Если пропал человек, тем более несовершеннолетний парень, корректность и такт должны покурить в сторонке. Иногда бывает важна каждая минута. – Да, – прошептала Ольга.
– Часто пьет?
– Два или три раза в неделю.
– Много?
Шмыг носом. Совсем как моя Томка.
– По-разному. Иногда его приносят на руках коллеги, а иногда ограничивается бутылкой пива.
– Как он ведет себя в подпитии? Проявляет агрессию? Ложится спать? Бьет посуду?
– Достаточно. – Ольга резко повернулась ко мне.
– Мои вопросы вам неприятны?
Круглова замерла. Какие-то слова готовы были сорваться с губ, но повисли. Я смотрел на нее в упор, она – на меня. Она думала, что меня можно смутить, но мало кому удавалось выйти победителем в подобных переглядках в моем собственном кабинете.
– Он бывает разный, – сдалась Ольга. – Но он никогда никого не бил, вы не подумайте.
«Уже подумал».
– Что ж, ладно, – произнес я, – общая картина ясна. Если вы хотите, чтобы мы приступили к поискам, прошу пройти в приемную к молодому человеку по имени Петр, оставьте все номера телефонов и адреса ваших родственников, включая тех, кто живет за пределами города или даже в других городах. Нам также нужны все известные вам адреса личных страниц Сергея в интернете, в социальных сетях, почтовые адреса и так далее. Если вы знаете какие-то телефоны его друзей, также прошу их надиктовать. Словом, вся информационная база, касающаяся вашей семьи.
Ольга кивнула. Я приподнялся, давая понять, что аудиенция окончена, но посетительница задержалась на мгновение.
– Вы найдете его?
Что я мог ответить? Врать в глаза не люблю даже ради успокоения, но уверенности в успехе предприятия не хватало.
– Будем стараться, Ольга.
6
Рабочий день таки закончился. Хотя стоит отметить, что у меня редко выдаются нормированные рабочие дни. В милиции я уходил со службы, когда требовала необходимость. Явиться изволь вовремя, а когда уйдешь – одному черту известно. Иногда пропадал в загородных командировках целыми сутками, не имея возможности ни позвонить, ни написать электронное письмо. К счастью, я тогда еще был не женат и мог позволить себе относительно раздольную жизнь (впрочем, если кто помнит, супружество мое и так закончилось весьма плачевно без всякой милиции).
В своем детективном агентстве правила для себя я, разумеется, устанавливал сам. Мне хотелось быть хорошим отцом для своей дочурки. Ждать милостей от бывшей жены Марины не приходится – за последние пару месяцев она видела Томку от силы три раза – так что приходилось волочь хомут в одиночку. Уходить старался в шесть, чтобы успеть в детский сад, но если не успевал, Олеся брала Томку с собой в магазин, иногда забирала к себе домой. В общем, как-то выкручиваюсь. Но в день визита встревоженной матери Сергея Круглова я сделал небольшое исключение: я закончил рабочий день в офисе и плавно перетянул его в свои вечерние хлопоты. Дело в том, что Кругловы проживали не очень далеко от моего дома, буквально в двух кварталах, и я мог бы по дороге сделать много полезного.
Уходя из офиса, я пролистал бумаги с информацией, оставленной Ольгой.
– Негусто, прямо скажем. Как старообрядцы живут, в лесу, почти без всяких контактов. – Я отобрал несколько номеров. – Эти отработаю сам.
– Что-то серьезное? – спросил Петя.
– Вероятность невелика. Парень наверняка сорвался, слишком много сил отдал учебе, да и дома у него не все сладко. Побегает и вернется.
– А если?…
– А вот это я и хочу выяснить. Его одноклассники живут рядом, опрошу сам. А ты найди парня в сети, повиси на его страницах. Нароешь что-то интересное – пиши.
– Хорошо.
В холле ожидала Настя. Обычно в начале седьмого от нее не оставалось даже шлейфа духов. – Ты чего не уходишь?
Девичьи щеки залил румянец.
– Антон Васильевич, вы обещали подумать. – Над чем?
Я валял дурака. Конечно, я помнил о концерте, но мне иногда нравилось чувствовать себя повелителем.
– Я хочу на Стинга… мне бы авансик небольшой на билетик до Москвы.
– Авансик, билетик… Какая твоя любимая песня у Стинга?
Это было довольно жестоко с моей стороны. На своем рабочем месте Настя почти всегда включала музыку, и за два года ее работы я прекрасно изучил репертуар. Никакого Стинга там рядом не стояло даже в кавер-версиях.
