Валерий Гусев - Наследник собаки Баскервилей
– Чего-нибудь, – уверенно и очень убедительно ответил он.
Мы скромно постучали в дверь. Потом еще скромнее. Потом ногами. И уже решили уходить, но наконец дверь осторожно раскрылась, и на пороге появился худосочный человек в оранжевом прорезиненном комбинезоне.
– Чего приперлись? – вежливо спросил он, почему-то с опаской поглядывая по сторонам.
– Мы за Федей пришли, – так же вежливо ответил Алешка. – Анна-Ванна нас послала узнать – почему он в детский сад не ходит?
– А я знаю? – Худосочный человек начал настойчиво закрывать дверь. – У его мамки спросите.
– Позовите ее, пожалуйста.
– Нет ее тута, не живет.
Алешка растерянно (артист!) посмотрел на меня и сказал грустно:
– Надо в милицию идти: пропал мальчик. Вместе с мамой.
Человек в комбинезоне вдруг сразу изменился, стал добрым и приветливым.
– Зачем в милицию, дружище? Я вам все расскажу и без милиции. Зайцевы энтот дом продали и отседова съехали. В незнакомом направлении. К своей бабушке, в Курский город. А малец ихний уже давно там проживает. Под крылом у бабушки. Все хоккей? – И он захлопнул дверь перед нашими любопытными носами.
– Вот это хоккей, – прошептал Алешка, когда мы пошли к платформе.
– Да, – согласился я. – Вот это загадка. И главное – зачем этому дядьке такая развалюха?
– Главное не в этом, Дим, – задумчиво сказал Алешка. – Главное – почему он так плохо пахнет?
– Кто? – не понял я. – Дом?
– Дядька.
Вообще-то я его не нюхал. Но Алешка опять прав. Я вспомнил, что во время нашего разговора тоже чувствовал какой-то неприятный тухлый запах. С собой мы его принести не могли. Значит, пахло либо от дома, либо от этого дядьки.
Загадочка! И если бы она была одна!
– Ничего, – уверенно сдвинул брови Алешка. – Мы прольем луч света на это мрачное пятно…
Деньги на обратную дорогу мы добыли довольно просто. У нас оставалась еще какая-то мелочь, Алешка зашел в первый попавшийся киоск с игральными автоматами и «наиграл» денег на билеты. Не знаю, почему он не желает сделать этот метод источником постоянного дохода для всей нашей семьи?
– Слушай, везунчик, – засмеялся я, пересчитывая на ладони его добычу, – а чего ты сразу на такси не наиграл, а? Слабо?
– Да неудобно, Дим, – признался Алешка. – Нечестно. Я ведь все сразу угадываю. Хочешь, угадаю, в какой руке у тебя зонтик?
Правильно – ни в какой!
Витя Кислый к своим тридцати годам все еще так и не разбогател. Хотя ему очень этого хотелось. Парень он был не очень умный, но хитрый, предприимчивый, на всякую пакость догадливый. Но ему почему-то всегда не везло в самый последний момент.
Вот и в этом деле тоже. Кто-то предложил Вите купить по дешевке целую фуру мороженых куриных окорочков. Витя прикинул – за сколько он их купит и за сколько продаст – и ахнул от восторга! Такие деньги ему даже не снились. Он уговорил одного своего приятеля дать ему необходимую сумму в долг, расплатился за окорочка и приготовил огромный мешок для денег.
Но тут опять вмешалось «Но!». Да такое, что Витя еле ноги унес. Окорочка оказались тухлые. Деньги пропали, а приятель все настойчивее требовал вернуть долг.
Приуныл Витя, стал подумывать, куда бы подальше удрать. Да, на его счастье, другой его приятель – сантехник Лисовский – сообщил ему очень большой секрет. Ивыходило по этому секрету, что Витя Кислый, провернув одно дельце, сможет набить деньгами не мешок, а два. Ине рублями, а долларами.
И дельце-то пустяковое. Всего-то и нужно – чего-то покопать, где-то посверлить и слинять с денежками.
И Витя, конечно, с радостью и надеждой принял предложение Лисовского…
Дома все обошлось без расспросов: где вы шлялись, как в школе, почему грязные руки? Потому что папа вернулся из командировки и за вечерним чаем долго и нудно рассказывал нам о далеком городе, в котором он провел три незабываемых дня. Конечно, про свои криминальные интерполовские дела он не сказал ни слова, зато о городских достопримечательностях разливался, как весенний соловей на даче.
– Я и Биг-Бен видел, – хвалился он. – И в Тауэре побывал, и в Скотленд-Ярде… И Нью-Гейтскую тюрьму посетил…
При этих словах Алешка, занятый своими мыслями и потому слушавший папу с обидным невниманием, насторожил ушки.
– Так ты где был-то? – стал допытываться он. – В Лондоне, что ли?
– Ну! – гордо ответил папа. – В самом сердце старой доброй Англии!
– А ты заходил на Бейкер-стрит? Передал привет мистеру Холмсу?
Папа виновато пожал плечами:
– Знаешь… Не успел. Столько дел было.
– Ну да, – буркнул Алешка. – Тауэры всякие. Биги-Бены. – И решительно добавил: – Ладно уж, сам поеду.
– Куда? – спросила мама, сосредоточенно разделяя яичницу на непривычные еще пять частей.
– В Лондон, – спокойно сообщил Алешка. – К Холмсу. Мне надо.
– Ладно, – так же спокойно согласилась мама. – После ужина. Когда умоешься. И Федю с собой возьмешь.
– Курский тоже хороший город, – вдруг вспомнил Федор. – Там бабушка живет.
– Мал он еще, – буркнул Алешка, – по заграницам ездить. И по-английски не говорит… Пап, а зачем одни люди отбирают у других людей ихние квартиры?
– Газеты надо читать, – посоветовал папа. – Помнишь, сколько информации Холмс получал из газет? – И процитировал: – «Печать – настоящее сокровище для сыщика, если уметь ею пользоваться».
– Понял, – сказал Алешка. – Где там у нас вечерний выпуск «Таймс» завалялся? – И пошел в папин кабинет, где на журнальном столике всегда лежала газетная стопа.
– А Лондон? – спросила мама вслед.
– Успею, – отмахнулся Алешка. – Не уйдет от меня ваш Лондон.
Весь оставшийся вечер мы не видели и не слышали его. Мама уложила Федьку спать, я помыл посуду, папа раз десять успел поговорить по телефону со своими сотрудниками про Биг-Бен и Тауэр… А Лешка все шелестел газетами. И что-то недовольно бормотал.
Глубокой ночью он без лишних слов сдернул с меня одеяло и зашептал:
– Дим! Я все газеты прочитал. Такая там ерунда!
– Ты для этого меня разбудил? – сквозь сон разозлился я. – Подумаешь, новость!
– Стыдно спать!..
Вот это действительно новость!
– Стыдно спать, когда страдает ребенок!
– А чего ты страдаешь? – Я отвернулся к стене и натянул на себя одеяло.
– Вон тот ребенок! – Алешка показал на Федьку, который деловито сопел носом и совсем не был похож на страдальца.
– Пап! – заорал я. – Уйми Алешку! Спать не дает.
У папы в кабинете горел свет, он работал. И он тут же вошел в нашу комнату.
– В чем дело, злодеи? – сердито спросил папа. – Чего орете? Маму разбудите.
– Алешка спать не дает, – наябедничал я.
– Алексей! – Папа повернулся к нему и замолчал. И укоризненно взглянул на меня.
Алешка – на правом боку, ладошки под щекой – крепко-крепко спал. И снилось ему что-то хорошее – он чуть-чуть улыбался во сне.
Папа фыркнул на меня и прошептал сердито:
– Тебе что-то дурное приснилось, Дима, – и ушел к себе, хлопнув дверью.
Алешка, не открывая глаз, показал мне язык.
Я плюхнулся в постель, но сон уже не шел ко мне. Я вертелся с боку на бок, переворачивал подушку, считал слонов и баранов – напрасно! Этот вредина Алешка добился своего.
– Ну! – не выдержал я. – Рассказывай.
Алешка промолчал. Цену набивает, понял я.
– Леха, – строго потребовал я. – Быстренько рассказывай – и спать!
Он опять – ни звука, вредина. Я спустил ноги на пол, взглянул на него… На этот раз он и в самом деле крепко и безмятежно спал. Чуть-чуть улыбаясь во сне…
Глава V
Версии
Проснулся он раньше меня и умотал в школу. У них в этот день был «нулевой» урок – физкультура. Это значит, что целый час они будут бегать, задыхаясь и спотыкаясь, по парку, а Валентина Ивановна в своем роскошном парике, на котором лежит спортивная шапочка с перышком, будет сидеть на бревнышке с секундомером в руках:
– Бебчик, подтягивайся, подтягивайся! Не укладываешься в контрольное время! Круглова, дыши носом, «двойка» тебе обеспечена!
Но за Лешку я был спокоен. Он уже давно нашел прекрасный выход. Где-то на полпути дистанции он сворачивал в глубь парка, прятался на время в лубяной избушке, где неплохо проводил время с плейером, а потом, вдвое сократив путь и точно выбрав момент, выскакивал на беговую тропинку. И пробегал мимо Валентины Ивановны на подгибающихся «от усталости» ногах, хватая воздух широко раскрытым ртом.
Валентина Ивановна при виде Алешки на всякий случай придерживала парик и сквозь зубы хвалила его:
– Молодец, Оболенский! Хорошо идешь. Носом – вдох! Носом – вдох! Что ты рот разинул? Выдох – ротом! Ротом выдох!
Однако на этот раз Алешка здорово перестарался: выскочил из своей засады, немного не рассчитав время. И когда он пробегал мимо Валентины Ивановны, она, взглянув на секундомер, чуть не свалилась с бревнышка:
