Анна Устинова - Шестеро смелых и парад монстров

Девочка, скинув шлепанцы, влезла в мамины сапоги.

— К ним бы еще мини — шорты, — причмокнула Лиза.

— Издеваетесь надо мной, да? — побагровела от негодования Марфа.

— Да ты что! И впрямь полный супер! — не мог скрыть своего восхищения Илья. — Даже без всяких там мини — шорт. Они тебе не нужны. Пусть Каретникова сама их носит.

Данила прыснул. Лиза обиженно закусила губу. Опять Бородин выступает со своими кретинскими шуточками!

— Короче, Марфа, полный порядок. Можешь в таком виде смело отправляться на разведку, — приняв серьезный вид, подытожил брат.

— Мне тоже нравится, — одобрила Диана.

— Тогда иду переодеваться, — с облегчением выдохнула Марфа.

— А макияжик? — напомнила Лиза.

— Не повредит, — поддержал ее Илья.

— Ладно, я сейчас оденусь, а ты накрасишь меня, а то после этой истории руки до сих пор трясутся.

— Ты меня имеешь в виду? — удивленно уставился на нее Бородин. — Конечно, желание сестры друга для меня закон, но за результат не отвечаю. Опыта у меня в таких делах, знаешь ли, нет.

Остальные расхохотались.

— Я имела в виду Лизку, — внесла ясность Марфа и удалилась в соседнюю комнату. Вскоре, услышав, что их зовет подруга, туда отправились и Елизавета с Дианой.

Некоторое время спустя Марфа, появившись в дверном проеме, застыла, приняв эффектную позу.

— Мальчики, оцените! — воскликнула из — за ее плеча Лиза.

Илья с восторгом присвистнул. Клим же, окинув Марфу с ног до головы мрачным взором, сурово изрек:

— На себя ты теперь, конечно, совсем не похожа. Но внимание привлекать наверняка будешь, а я совсем не уверен, что это полезно для дела.

— А я считаю, что как раз наоборот — очень даже полезно, — придерживался иной точки зрения Илья.

— Чем? — не понял Клим. — С такой девицей эти соседи нас запомнят на всю жизнь.

— Пусть запомнят, нам — то какая разница, — отмахнулся Бородин. — Для нас важно, чтобы бабулька Марфу не признала. А за это теперь я лично ручаюсь.

— Как хотите. Мое дело предупредить, — сдался под его напором Ахлябин. — Марфа, ты наконец готова? Больше ничего штукатурить не требуется?

— Совершенно, — заверила его девочка. Ребята вышли в коридор.

— Значит, так, — принялся Илья наставлять Марфу и Клима. — Легенда у нас с вами будет такая: мы ищем мою пропавшую бабушку. В этом подъезде вроде как живет ее знакомая, ну, или подруга. Я точно знаю дом и подъезд, но не помню ни этажа, ни квартиры. Мы подозреваем, что бабушка утром ушла к ней в гости, но отчего — то до сих пор не вернулась. А у нее проблемы с памятью, вот мы и беспокоимся и пытаемся найти эту ее подругу. То бишь, Соколова, твою старушенцию.

— Но имени — то ее мы не знаем, — уточнила девочка.

— Без разницы, — отмахнулся Илья. — Моя мнимая бабушка называет свою подругу Лелей, что может оказаться и Александрой, и Еленой, и Ольгой. Теоретически даже Тамарой. В паспорте она Тамара Ивановна, а дома ее с детства зовут Лелей, потому что у нее были льняные кудряшки и она походила на куклу. А словесный портрет будем давать твоей старушенции.

— И чего вы этим добьетесь? — осведомилась Лиза.

— Каретникова, — вздохнул Илья, — скорость работы твоих мозгов меня угнетает. Загружаешься как допотопный компьютер. Поэтому в целях ускорения процесса объясняю: звоним мы в первую попавшуюся дверь. Рассказываем нашу душещипательную историю. Нас выслушивают и отвечают: «Ни у нас, ни вообще на этой лестничной площадке, к сожалению, никаких старушек нет. А вот на втором этаже, в шестой квартире, проживает Мария Петровна, которая вроде похожа на ваше описание. Обратитесь к ней и спросите. Возможно, она именно тот человек, которого вы разыскиваете». Вполне допускаю, что Мария Петровна не имеет ничего общего с объектом наших поисков. Но захода с третьего мы наверняка попадем в яблочко.

— А если искомый объект откроет вам дверь в той самой первой попавшейся квартире? — спросила Лиза.

— Вот по этому поводу нам надо прямо сейчас условиться с Марфой, какой она нам подаст знак, если увидит, что это именно та самая старушка, — очень серьезно проговорил Илья. — То есть беседу нам с ней по — любому следует завести и попробовать выяснить ее имя, отчество, а может, даже фамилию. Но мы с Ахлябиным должны сразу быть в курсе, она это или нет.

— Могу закашляться, если это она, — предложила Марфа.

— Подходит, но не очень надежно, — вмешался Данила. — Понимаешь, Марфа, закашляться ты можешь совершенно случайно и только напрасно собьешь ребят с толку.

— Тогда я стану медленно накручивать волосы на палец, вот так. — Девочка продемонстрировала новый условный сигнал.

— Только осторожно, — счел своим долгом предупредить Ахлябин. — Забудешь ненароком, что это не твои собственные волосы, и как раз перед бабусей предстанешь во всей своей первозданной красе. А кроме того, это совершенно неудобно. Нам с Ильей придется постоянно думать, крутишь ты волосы или не крутишь.

— Вообще — то, Ахлябин, смотреть и думать — это абсолютно разные вещи. — Марфины губы сложились в ироничной усмешке. — Но мужчины эти понятия почему — то не различают.

«Насчет мужчин она совершенно точно заметила, — подумала Елизавета. — Мозги у них набекрень. Никогда до конца не поймешь, что у них в головах происходит». И она, вздохнув, покосилась на Данилу.

Марфа тем временем продолжала:

— Ладно, предлагаю третий вариант условного знака: узнав старушку, я дважды топну ногой.

— Вот это другое дело, — одобрил Клим.

— Главное, как только что — нибудь выясните, сразу нам позвоните, — попросил Данила.

— Обязательно, — пообещал Илья. Марфа, застегнув куртку, уже собиралась отворить дверь, когда Лиза вдруг вцепилась в подругу:

— Ты что, с ума сошла? Бабка по этой куртке мигом тебя опознает.

— Каретникова, в тебе, кажется, ненадолго проснулось аналитическое мышление, — с иронией в голосе отметил Илья. — Иллюзий на будущее, конечно, не строю, но вынужден с прискорбием констатировать, что ты права. Соколова, куда твои — то мозги девались? — перевел он негодующий взгляд на Марфу. — Ты своей верхней одеждой едва не свела на нет весь маскарад.

— Она еще от шока не отошла, — вступился за сестру Данила.

— Ну, что ты стоишь и глазами хлопаешь? — опять напустился на нее Илья. — Марш переодеваться!

— Продолжаю грабеж родной матери.

Повесив куртку на вешалку, девочка снова направилась к шкафу Жанны Егоровны. Какое счастье, что мама с бабушкой сегодня вернутся поздно! Есть надежда положить до их появления все вещи на место. А дедушка вообще на одежду внимания не обращает и наверняка не заметит, что Марфа ходила в мамином.

Порывшись в шкафу, девочка остановила свой выбор на короткой шубке из искусственного меха. Вещь не новая и не слишком дорогая, зато выглядит эффектно. И даже если мама ее в ней застукает, влетит наверняка не сильно. Марфа посмотрелась в трюмо. Шубка вполне прилично села, а главное, она очень отличается от ее куртки.

— Что доктор прописал! — увидев Марфу, воскликнул Илья. — Теперь ты, Соколова, еще на пару лет повзрослела. Лет на восемнадцать, а может, даже на двадцать тянешь.

— Еще немного — и ты объявишь, что мне пора на пенсию, — буркнула Марфа, однако по взглядам, которые на нее бросал Бородин, поняла, что того явно интригует ее новый имидж.

— Хватит, Соколова, разглагольствовать, — прервал их обмен любезностями Ахлябин. — Оделась, вот и пошли.

— Действительно, — прыснула Лиза. — Клим же у нас волнуется, как бы эта бабуся не померла от старости, пока вы опознавать ее соберетесь.

— Вот — вот, — на полном серьезе отреагировал Клим, решительно распахивая входную дверь.

Проводив ребят, Данила и обе девочки возвратились к нему в комнату. Черчилль, все это время пролежавший на своем любимом месте — верхней полке книжного стеллажа, опустил голову на передние лапы и прикрыл глаза. Пожалуй, пора подремать, а то столько сегодня волнений! Странная какая — то охота. Не поймешь даже, кто мышь. Сначала ею вроде была его собственная любимая хозяйка. Но для нее все, к счастью, можно сказать, обошлось. Вернулась домой целехонькая. Потеряла — то сущую ерунду. Противную пискучую штучку, которая иногда к тому же зло жужжит. Он, Черчилль, вообще не расстраивался бы, но и Марфа молодец. Сначала, конечно, поплакала, а он утешал ее как мог, вместе с Данилой, конечно. А как испуг у нее прошел, и сама на охоту отправилась.

Вот это правильно! Это Черчилль одобряет. Сам он собакам никогда спуску не дает. Потому что известно: лучшая оборона — это нападение. И если кто — то хочет тебя превратить в мышь, прощать такого нельзя. Надо, чтобы он сам потом в мышь превратился. И Черчилль мечтательно представил себе, как тигровый боксер из соседнего подъезда, ужасно несимпатичный тип, хам из хамов, хотя при встрече один на один и довольно трусливый, вдруг начнет стремительно уменьшаться в размерах, а куцый хвостик его, наоборот, отрастает, и вот уже перед Черчиллем униженно присела на задние лапки мышь тигровой масти. Морда у нее, правда, по — прежнему та же, со свисающими брылями, и боксер, еще ничего не поняв, продолжает скалить зубы. Какое же жалкое зрелище! Черчилль хватает зарвавшуюся мышь за шкирку, подбрасывает в воздух. Еще несколько минут — и от боксера не останется и следа, а он, Черчилль, вкусно и сытно поужинает…