Анатолий Рыбаков - Кортик. Бронзовая птица
— А далеко до Фролкиного брода? — спросил Миша.
— Верст десять будет, — неуверенно ответил Жердяй. — До ночи доберемся.
— Так ведь надо еще Генку и Славку подождать, — уныло проговорил Миша. — Пока вернутся Генка и Славка, день уже пройдет.
Полуденный зной сменился вечерней прохладой. Рои комаров закружились над рекой. Даль ее заволакивалась туманом. Длинные тени лежали на воде. И только за дальними горами сверкали последние бронзовые отблески заката.
Наконец явились со станции Генка и Славка, усталые, злые, запыленные. Станция оказалась совсем не близко. К тому же в деревне на них напали собаки, черт бы их побрал! И это вовсе не станция, а какой-то несчастный полустанок. Здесь останавливается только один поезд, в десять часов утра. И никаких ребят никто не видел.
В двух словах Миша объяснил положение. Мальчики сели в лодку и двинулись дальше.
Сразу за деревней им преградили путь коровы. Они стояли в воде по всей ширине реки. Мальчики гребли осторожно. Стоявший на носу Славка яростно махал руками, но коровы только косились на него настороженными глазами и не двигались с места.
— Н-но, проходи, чего стала! — кричал Славка.
— Кому ты говоришь “но”? Ведь это не лошади, — сказал Генка. — Надо кричать “аллё”.
— Аллё! — закричал доверчивый Славка. Но и этот окрик не подействовал на коров. Генка покатывался с хохоту.
И только размахивая веслами и подняв страшный крик, мальчики заставили коров посторониться и проложили себе дорогу.
Некоторое время они плыли без особых приключений.
Погасли последние огни заката. Река сразу стала безмолвной. Мальчики молчали. Уж очень пустынно и тоскливо было вокруг.
— Где же Фролкин брод? — спросил Миша.
— Скоро должен быть, — ответил Жердяй.
Быстро темнело. Берега теряли свои очертания.
Ничего не поделаешь, придется остановиться на ночевку, иначе в темноте они могут проглядеть Игоря и Севу.
Глава 22
ПУТЕШЕСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Они устроились на ночлег в большом стогу сена; перенесли туда свои вещи, а лодку вытащили из воды и приторочили цепью к дереву. На ужин им достались только кусочки хлеба, смоченные речной водой.
Последние лучи солнца светились в верхушках деревьев, но на лесных тропинках лежали густые тени. Утих птичий гомон. Сразу пропали куда-то шмели и мухи.
И вот уже в кустах и на траве заискрились светлячки. Новые звуки оживили лес: визгливо хохотал филин, отвратительно закричала сова; она то плакала жалобно, как маленький ребенок, то стонала, как тяжелобольной, свистела, пищала, то просто ухала: “Уху! Уху!..” И этот крик сразу напомнил мальчикам лодочника. Им стало жутко. В сене что-то шуршало. Генка предположил, что это змеи. Но Жердяй уверил его, что змей здесь нет.
Опять прокричала сова.
— Вот раскричалась! — поежился Генка. — Не надоело ей.
— Еще бывает, леший так кричит, — сказал Жердяй.
Генка заворочался в сене и засмеялся.
— Вот-вот, ты еще сегодня про леших не рассказывал.
— В лесу лешие водятся, — убежденно сказал Жердяй, — а в болоте — болотные, моховики, боровики. В воде — водяные и еще русалки. А в избе — домовые.
— Сам-то ты их видел? — громко зевнул Генка.
— Разве их увидишь! — тихо засмеялся Жердяй. — Их только колдун или ведьма могут увидеть. А чтобы человек увидел — этого не бывает. А пойдешь в лес, леший тебя и начнет кружить… Кружит, кружит… Пять верст пройдешь и опять на старое место выйдешь. Почему так получается? А потому, что леший кружит.
— Не поэтому, — сказал Миша.
— А почему?
— Вот почему. Когда человек идет, то он левой ногой делает шаг чуть больше, чем правой и постепенно забирает вправо. И в результате получается круг. Понял?
— Как же так? — Генка приподнялся на локте. — Значит, если я иду по улице по левой стороне, то постепенно приду на правую?
— Нет, — возразил Миша, — на улице есть ориентир — сама улица. Человек идет и незаметно для самого себя все время исправляет шаг. А в лесу прямого ориентира нет, и человек своего шага не исправляет. Правильно, Славка, так я объяснил?
Но в ответ он услышал только тихое посапывание. Славка спал.
— Последуем его примеру, — сказал Миша, — а то завтра рано вставать.
…С первыми лучами солнца Миша проснулся и начал будить ребят.
Жердяй поднялся сразу. Славке очень не хотелось вставать, но он пересилил себя и, зевая, поплелся к реке умываться. Генка же зарылся в сено и так скрючился, что за него невозможно было уцепиться. Спал он даже тогда, когда ребята потащили его к реке. И только когда раскачали, чтобы бросить в воду, он проснулся, вырвался и объявил:
— Зря будили, я бы сам проснулся к завтраку.
Но завтрак не из чего было готовить. Подтянув потуже пояса, мальчики сели в лодку и двинулись в путь.
Они проплыли версты три. Вдруг Генка потянул носом раз, другой и сказал:
— Ребята, каша!
Мальчики тоже принюхались. Действительно, пахло кашей, пшенной, чуть пригорелой. Пахло так густо, смачно, аппетитно, что у мальчиков даже слезы навернулись на глаза.
— Пахнет с правого берега, — деловито сказал Миша. — Жердяй, правь туда, а вы, ребята, нажмите!
Вдохновленные все усиливающимся запахом каши, ребята нажали на весла: Миша стоял на носу лодки, поворачивая собственный нос то в одну, то в другую сторону…
Вскоре они увидели на пригорке белые палатки красноармейского лагеря. Возле коновязи били копытами кони, блестел на солнце длинный ряд умывальников, подвешенных к перекладине меж двух деревьев, трепетали на ветру красные полотнища с лозунгами, виднелись щиты на стрельбищах, рвы и насыпи. Но лагерь был пуст, красноармейцы, вероятно, были на ученье. Только у самого берега дымилась походная железная кухня. Из нее-то и пахло кашей. Красноармеец с красным от жара лицом орудовал у котла громадной шумовкой. Второй красноармеец, стоя на коленях, колол дрова и подбрасывал их в печь.
Мальчики подошли к кухне. Повар покосился на них, но, ничего не сказав, отвернулся. Мальчики стояли, хотя и понимали, что стоять глупо. Но ужасно хотелось есть, и они не знали, как приступить к делу. Наконец Миша спросил:
— Скажите, пожалуйста, товарищи, здесь вчера не появлялись два пионера, два мальчика в лодке? Мы их разыскиваем.
Повар даже не обернулся. А его помощник сказал:
— Не видали. Может, и были. Не видали. Опять наступило молчание.
Генка льстиво посмотрел в спину кашевару:
— Вам не надо чем-нибудь помочь?
Повар скосил на него сердитые глаза, отвернулся и сказал:
— Игнатюк, миски!
Второй красноармеец поднялся, достал из-под навеса четыре глубокие алюминиевые тарелки. Повар большой черпалкой наложил в них кашу, затем другим черпаком, поменьше, полил кашу маслом. Генка сбегал к лодке за ложками. Обжигаясь, мальчики принялись за еду. Некоторое время слышалось только громкое чавканье и хлюпанье каши.
Когда тарелки были пусты, повар опять обернул к ним свое красное, сердитое лицо, посмотрел каждому в глаза и ударил черпаком по котлу:
— Игнатюк, добавки!
Игнатюк собрал тарелки. Повар наполнил их новой порцией каши, меньше первой, но именно как раз такой, какая требовалась, чтобы окончательно насытиться. Повар хотя и не любил разговаривать, но хорошо знал свое дело.
— Игнатюк, — сказал он, не оборачиваясь, — сухим пайком по порции хлеба!
Игнатюк вынес из-под навеса по большому ломтю хлеба и вручил ребятам.
— Кругом марш! — не оборачиваясь, скомандовал повар.
— Спасибо! — весело прокричали мальчики и побежали к лодке.
В лодке Миша отобрал у всех хлеб, спрятал в мешок и, подняв кверху палец, глубокомысленно изрек;
— Свет не без добрых людей!..
Сытые и веселые, мальчики энергично гребли. Теперь-то уж близко Фролкин брод. А дальше, по словам Жердяя, Игорь и Сева уплыть не могли…
— А вот и Фролкин брод, — сказал Жердяй.
Речку перегораживали два бревна, опирающиеся на вбитые у берега сваи. Это и был Фролкин брод. Вдали слышался глухой шум.
— На мельнице вода шумит, — сказал Жердяй. — Тут она, плотина, близко.
На берегу лежала опрокинутая вверх дном лодка. Поднатужась, мальчики перевернули ее.
— Знакома тебе эта лодка? — с неожиданной тревогой спросил Миша Жердяя.
Заикаясь от волнения, Жердяй сказал:
— Кузьмина лодка, убитого.
— Не может быть! — закричал Генка.
Но Жердяй хорошо знал все лодки в деревне. Это была лодка Кузьмина.
Ошеломляющее известие! Мальчики испуганно переглянулись. Опять Кузьмин, опять загадочное убийство. И в эту историю замешаны Игорь и Сева. Как им досталась лодка Кузьмина? Где они ее взяли? Ведь когда Кузьмин и Николай поплыли на Халзин луг, Игорь и Сева были уже у иностранцев, то есть гораздо ниже Халзина луга. А с плота они сошли еще ниже, у Песчаной отмели…
