Кристофер Робин - Элизабет Рудник
Обещай, что никогда меня не забудешь. Ведь если бы я знал, что забудешь, то ни за что бы не ушёл
А. А. МИЛН
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ДВАДЦАТЬ С ЧЕМ-ТО ЛЕТ СПУСТЯ
В центре Лондона царила жуткая суматоха. Все куда-то спешили и будто бы страшно опаздывали. Величественные громады зданий были возведены чуть ли не до небес во благо всё растущему населению. Заводы на окраине города изрыгали густой серый дым, затуманивавший ясное голубое небо и не дававший солнечным лучам коснуться холодной сырой земли. На дорогах сражались за место сотни автомобилей: узкие полосы теперь едва ли годились для курсирующих по городу пузатых чудищ на колёсах. На углу улицы стоял мальчик и, подняв газету, громко выкрикивал последние новости.
Промчавшись мимо, Кристофер не заметил ни мальчика, ни шума, ни толпы. В одной руке он сжимал газету, от которой не отрывал взгляд, а в другой у него болтался портфель, почти весело раскачивавшийся взад и вперёд, что очень странно выглядело по сравнению с серьёзным выражением его лица.
Кристофер, давно уже не мальчик, выглядел изнурённым. Тёмно-коричневое пальто, надетое поверх твидового костюма, висело на нём как на вешалке, а под глазами красовались мешки. Его каштановые волосы, некогда густые и непослушные, были коротко подстрижены и местами подёрнулись сединой. Ловко снуя по тротуару меж остальных пешеходов, он, казалось, затерялся в собственном печальном и пустынном мирке. Из его портфеля торчал большой чёрный зонт, а на голове у него была шляпа – на случай дождя. Правда, дождя никто не обещал и на небе не было ни облачка. Но зато Кристофер Робин был готов к любым неожиданностям.
Прибыв к месту назначения, он наконец остановился, но лишь затем, чтобы с восхищением взглянуть на огромное здание. Фасад главного офиса «Саквояжи Уинслоу» впечатлял даже такого серьёзного человека, каким стал Кристофер. У входа выстроились величественные колонны. Над ними в мраморе был высечен логотип компании. Вращающаяся дверь наверху лестницы находилась в беспрестанном движении: люди без конца входили и выходили из «Саквояжей Уинслоу».
Мимоходом взглянув на часы, чтобы лишний раз убедиться, что не опаздывает, Кристофер лихо взлетел по лестнице и вошел в дверь. Изнутри здание выглядело ничуть не менее величественным, чем снаружи. Но Кристофер уже ни на что не обращал внимания. Вместо того чтобы глазеть на роскошь внутреннего убранства, он мигом отыскал взглядом свою секретаршу, стоящую у лифтов, и направился прямиком к ней.
– Доброе утро, мистер Робин, – приветствовала его Кэтрин Дэйн, держа наготове блокнот.
Кристофер удостоил её коротким кивком.
– Доброе утро, мисс Дэйн, – отозвался он, проходя мимо неё в двери только что подъехавшего лифта.
– Как вы провели вчерашний...
Секретарша не успела закончить фразу.
– Пусть они подумают над новыми латунными деталями, – как ни в чём не бывало продолжал Кристофер, проигнорировав попытку мисс Дэйн пообщаться с ним, как с нормальным живым человеком. – Для каштановых гардеробов. Можно попробовать никелированные...
– ...вечер? – всё равно договорила Кэтрин.
Она уже достаточно долго работала с Кристофером и понимала, что светские беседы не его конёк, но не сдавалась. Время от времени она замечала в его глазах живой огонёк, который давал надежду, что он всё-таки умеет радоваться и отвлекаться от работы. Правда, этот огонёк всегда очень быстро угасал, но Кэтрин была упорна: пока она работает с ним, она будет продолжать верить в то, что этот человек способен улыбнуться.
Сегодня, однако, он казался ещё более напряжённым, чем обычно. Лифт, тренькнув, приехал на их этаж, и Кристофер ураганом вылетел из него прежде, чем двери успели полностью раскрыться. Кэтрин не отставала. Широким шагом Кристофер шествовал по коридору, не обращая внимания на работников, которые бросались врассыпную с его пути.
– Почему произошла такая серьёзная задержка в Глазго? – спросил он по дороге в свой кабинет.
– Забастовка союза кожевников, – без запинки ответила Кэтрин. Не только Кристофер любил быть всегда и ко всему готовым.
Он кивнул:
– А в Манчестере?
И снова у неё был готов ответ:
– Ожидаем поставку материалов, сэр.
Если бы она не была уверена в обратном, то наверняка подумала бы, что он её даже не слушает. Но Кристофер нахмурился:
– А что с Бирмингемом?
Кэтрин не сдержалась. Он выглядел таким несчастным.
– Их атаковал пятидесятифутовый паук- великан, – поддразнила она его. И чуть тише добавила: – Думаю, это всё дело рук СССР.
Наконец-то Кристофер оторвал взгляд от газеты. Но вместо того, чтобы улыбнуться – ведь её остроумный ответ явно того заслуживал, – он покачал головой.
– У меня нет времени на глупости, мисс Дэйн, – сказал он.
Мрачной тучей его укор повис в воздухе. Он не понимал, почему Кэтрин никак не успокоится и продолжает вести себя так легкомысленно в рабочее время. И как ей только в голову пришло шутить на тему советской угрозы?
Да, они выиграли войну, но ведь были на волоске от поражения. Он знал это, как никто другой. Он был на фронте, лицом к лицу с врагом. И это было совсем не смешно. Он потерял многих своих друзей. И понимал, что не только он лишился близких. Улицы Лондона, пусть и бурлящие вновь живой энергией, всё же далеко не так многолюдны, как несколько лет назад. Никого война не обошла стороной. И после этого Кэтрин смеет шутить на тему новой угрозы!
Как-то раз Кристофер рассказал своей жене Эвелин про легкомысленное отношение Кэтрин к властям и вообще авторитетам, надеясь на её понимание. Но каково же было его удивление, когда она предположила: возможно, Кэтрин права в том, что не позволяет войне взять верх, – какой бы сокрушительной и опустошающей та ни была.
– Мы все и так уже достаточно потеряли, – сказала его жена тогда. – Зачем же позволять ей лишить нас ещё и чувства юмора?
Кристофер был настолько обескуражен её ответом, будто Эвелин сказала это на древнегреческом.
Покачав головой, Кристофер хотел было в очередной раз напомнить мисс Дэйн, что на работе не место её шуточкам, как вдруг из своего кабинета выскочил Хэл Голсворси и последовал за ними.
– Это всё из-за Бирмингема, сэр, – сказал Хэл и поправил круглые
