Елена Нестерина - Большая книга детективных приключений (сборник)
Антон последовал за Зоей. Только они поравнялись с дверьми столовой, как Пётр Брониславович прошествовал к своему спортзалу. Зоя и Антоша смогли даже услышать, как щёлкнул замок, запирая дверь с той стороны.
— Ты всё поняла? — спросил Антон.
— Теперь да. — Зоя печально склонила голову.
Оба были так потрясены новой информацией, совершенно случайно свалившейся на них, что, не сговариваясь, решили прогулять физику. Отыскав свои вещи, они спрятались под лестницей.
«Сыщик Великолепенский знал о коварстве женщин. И теперь, в ходе следствия, тайное стало явным, показав миру свой жестокий оскал. Та, что была для Петра, друга Антона Великолепенского, нежной, доброй, любимой и единственной, вдруг превратилась в противную злобную фурию. Она отказалась от самой главной женской функции в семье — нагло и жестоко перестала готовить пищу. И теперь несчастный друг знаменитого сыщика гордо страдал, не решаясь ни с кем поделиться своей тайной…»
— Ну чего ты такой убитый сидишь? — поинтересовалась Зоя, потому что Антоша молчал и сидел, нахохлившись, уже минут десять.
— Бедный Пётр Брониславович, — точно во сне, произнёс наконец Антоша. — Это же надо так человека довести… Ну и жена ему попалась. Не готовит ему никаких домашних блюд, последнюю пищу отнимает. Нервирует.
— А он в гневе маты треплет? — решила уточнить Зоя.
— Понятное дело, — авторитетно заявил Антон. — Взбесишься от такой жизни. Это ж надо, гордый человек. Не заставляет готовить эту свою Гавриловну, не унижается до разборок. Сам себе еду покупает.
— Провизию в спортзале держит! А когда нас нет, всё это ест! — ахнула Зоя.
— Понимаешь, почему у нас физкультура на улице была? Потому что там он обед готовил. На плитке, наверно, на электрической суп у него кипел! Эх, если бы мы подольше в зале побыли, нашёл бы я это вещественное доказательство! В смысле плитку.
— А готовит он, наверно, себе невкусно, — проговорила Зоя, и перед её глазами поплыли картины приготовления пищи Петром Брониславовичем. — Попробует — несъедобно. Оттого и нервничает. Подбегает к матам — и давай их увечить.
— Помнишь, какой Брониславович грустный домой шёл? — спросил Антоша. — Не шёл, а просто плёлся. А там, дома, его обижают! И возвращается он опять в свой спортзал, вытащит кулёк каши, поклюёт, погрустит…
Зоя и Антон пригорюнились. Петра Брониславовича было жалко до слёз.
— Ну надо же, как у них не сложилось, — вздохнула Зоя. — Как же теперь Брониславовичу быть-то? Ведь он совсем к хозяйству не приученный. Помнишь, как у него варенье лежало? Люди обычно варенье в вазочку или в баночку кладут, а Пётр Брониславович прямо так, на пол вывалил.
— Да она ж у него всё отобрала, какие вазочки! — фыркнул Антоша. — Оказывается, Галина эта Гавриловна — монстриха ещё та!
Женщины Антону были сейчас остро неприятны. Он решил, что никогда больше не будет влюбляться. Антоша задумался, представляя своего героя Антона Великолепенского одиноким и неприступным. А все любовные истории с участием своего героя, которые он сочинил до этого, с презрением отверг.
— А тётенька-то эта добрая оказалась! — догадалась Зоя. — Она знаешь, зачем приходила к нашему Брониславовичу? Еды поесть ему приносила! Целую сумку пищевых продуктов!
— Точно! — Антон хлопнул ладонью по своему рюкзачку. — Никакая она не компаньон! Пётр Брониславович вряд ли имеет способности к торговле.
— Может, она его родственница, — Зоя активно развивала свою мысль. — Не мама — это точно. Потому что он ей говорил: «Спасибо вам!»
— Да. Точно. Дальняя родственница. Узнала о его беде и тут же примчалась. — Отношение Антоши к женщинам несколько потеплело. Теперь он считал, что среди них обязательно попадаются добрые и хорошие. В основном, конечно, пожилого, а также Зоиного возраста. А уж эти молодые красотки, типа Галины Гавриловны…
— Знаешь, что? — Зоя Редькина почувствовала себя непреклонной и решительной, что с ней бывало очень редко. — Мы тоже должны помочь нашему Петру Брониславовичу. Мы тоже будем его подкармливать.
Антоша сложил ладошки возле сердца:
— Ах, какая же ты благородная натура, Зоя! Я тобой просто горжусь! Я создам о тебе самое прекрасное стихотворение, которого ещё не было на свете! Я напишу о своей любви к тебе! Я…
Но Зоя остановила его. Она уже была полна самых разных планов по поводу того, как помочь бедному Петру Брониславовичу продержаться в столь трудное для него время семейного разлада.
— Значит, так, — уверенно сказала она. — Будем ему продукты тайно подкладывать, чтоб он ни в коем случае не догадался, что это делаем мы. Он ведь гордый. Естественно, как узнает, тут же откажется.
— Логично.
— А вдруг Пётр Брониславович даже решит, что это ему жена продукты носит? — Зою посетила новая мысль. — И помирятся они! Ведь может такое быть, Антон?
— Вполне.
— Так. Самое основное что? — Зоя на миг задумалась. — Пробираться сюда незаметно. Ты будешь на шухере стоять, а я в спортзал носить провизию. Надо начать прямо сегодня. У вас что дома на обед?
— У меня мамочка вроде борщ варила… — неуверенно проговорил Антоша.
— В банку налей.
— Ага. — Антон с воодушевлением потёр руки: представил, как он будет рисковать, пробираясь мимо своей мамы к кастрюле с борщом. — Знаешь, я ещё и мясо ему прихвачу. Настоящие мужчины любят мясо.
— Так, а у нас на обед щи и макароны по-флотски. Я их утром варила! — Командира Зою Редькину было просто не узнать.
— Тогда не будем терять время, Зоя. Побежали. — Антону тоже хотелось командовать — ведь именно себя он считал руководителем операции. — Физику прогуляли, английский тоже пропустим. Не беда.
— А на противную геометрию придём, — согласилась Зоя. — Чтоб лишний раз не нарываться.
Они осторожно выбрались из-под лестницы и направились к выходу из школы. В раздевалке висели куртки, но лучше было за ними не ходить, не рисковать, потому что у дверей стояли дежурные и вполне могли завернуть Зою и Антошу обратно на уроки.
К большому счастью, никто из учителей не поймал их в коридоре. До выхода из школы оставалось совсем чуть-чуть. И тут Зоя вдруг вспомнила:
— Мыльченко, погоди! Мне надо к кабинету физики вернуться! Беги домой один! Наливай борща!
Антоша удивлённо посмотрел на неё.
— Зачем?
— Беги один, говорю. — Зоя развернулась и понеслась обратно, на ходу вытаскивая что-то из своей туго набитой сумки. — Я ж у Спиридоновой физику списывала, а тетрадку-то забыла ей отдать! Как она там без тетради сидит, ведь у неё, наверно, домашнюю работу как раз проверяют! Ой, поставят теперь Спиридоновой двойку! Из-за меня!
Антон, который всё это время бежал вслед за Редькиной, крикнул:
— И что ты собираешься делать?
— Я тетрадь под дверь подсуну, — ответила Зоя. — Спиридонова сидит как раз на том ряду, который у двери, да ещё и на второй парте. Обязательно увидит и поднимет свою тетрадку с пола.
— А училка не заметит, как Спиридонова эту тетрадку будет поднимать? — с сомнением произнёс Антоша.
— Ну а что ты ещё предлагаешь делать? — пожала плечами Зоя. — Тем более что физичка видит плохо. Скорее всего, она ни о чём не догадается.
Зоя и Антоша уже добежали до кабинета физики. Зоя присела возле двери и медленно принялась пропихивать тетрадку Спиридоновой в зазор между дверью и полом. Антон на цыпочках подошёл к ней, а затем приземлился на корточки. Он хотел чем-нибудь помочь Зое.
Однако в этот момент дверь распахнулась. На пороге стояла учительница. Только не добрая старенькая учительница физики Аполлинария Ивановна, а грузная и грозная Овчарка.
— Редькина, Мыльченко, что это вы тут по полу ползаете? — спросила она, наступая ногой на спиридоновскую тетрадку. — Тетради какие-то под дверь суёте. В чём дело?
— Мы… — срывающимся голоском начала Зоя.
Антоша вообще не мог выговорить ни слова, потому что он никак не ожидал увидеть Овчарку на уроке физики.
— Вы пытаетесь сорвать нам урок! — тихим голосом, от которого у всех сидевших в классе мороз пошёл по коже, проговорила Овчарка. — Я пришла в своё собственное свободное время заменить вашу учительницу физики, которая заболела, а вы… цирк тут устраиваете. Ведь и так целый класс двоечников. А уж вы, Мыльченко с Редькиной, — это отдельная история о скудоумии! А туда же!
Грустные и поникшие, стояли Антоша и Зоя в коридоре, не решаясь войти в класс.
— Что вы там топчетесь? — Овчарка прошествовала к доске. — Вы по-прежнему отказываетесь учиться? Что и говорить — хорошо, просто замечательно у вас тут, в седьмом «В», с дисциплиной…
— М-м-можно войти? — неуверенно проговорил Антон.
— Куда войти, Мыльченко? — продолжала глумиться учительница. — Урок давно начался. Или вы лучше других? Гуляете где-то, по полу ползаете. Просто клоуны какие-то.
