Артем Кораблев - Охота на привидений
— Максимыч, да ты никак до чертей уже допился. Бес его посещает…
— Да то-то и оно, Петровна, што уж неделю не пью, денег нет.
— Да ты и без денег найдешь.
— Да где найдешь-то? Заканчивай, право слово. Заладила одно и то же. Говорю тебе, бес ходит. Тошший, черный, злобный, с хвостом. И как он первый раз появился, так все у меня в жизни не заладилось. Я прошлым месяцем в город к дочке ездил, новые зубы вставил, ну, на липучках челюсть. А тут иду давеча вечером, по нужде ночью во двор вышел, а он, черт, сидит, и глазишшами-то так и сверкает. Я чрез плечо сплюнул, и зубы выплюнул. А во дворе темь. Я шарил, шарил — ничего не нашел. Только в грязи весь извозился, лужа там. Ладно, думаю, утром. Куда она денется, челюсть-то. Поверишь, Петровна? А к утру все запорошило и лед. Но я все равно искал. Лед побил, снег сгребал. Нету, и все. Все обшарил, нету. Пятьсот тыщ дочкиных, считай, псу под хвост.
Баба Дуня только махнула на старика рукой и ничего не ответила. Зато Светка не выдержала, поперхнулась чаем, вскочила и побежала откашливаться и хохотать к печке.
— Не смешно, — обиженно забубнил Максимыч, — а мне зубы жалко. Чем жевать-то? Пятьсот тыщ. Кабы ты что так потеряла?
— А я и потеряла, — серьезно сказала Светка. — Баба Дунь, я в прошлый приезд тут котенка потеряла, вы не находили?
— Котенка? Нет, милая, не находила. И даже не видела. Ты ж вроде и в прошлый раз о нем спрашивала?
— Спрашивала, баба Дунь, да не нашла.
— Может, соседи твои чего знают? — спросил Петр Максимыч.
— Какие соседи? — удивилась Светка. — Разве здесь еще живет кто?
— Да поселились тут временно, — ответила баба Дуня, — в соседнем доме. Председатель поселил. На месяц, говорит.
— А что им тут надо?
— Да леший их знает, что надо. Сами не знают, что, — сменила свой тон на недовольный старушка. — Нет у них никакого котенка, не видела. Да и дома-то их обычно нет.
Мы еще посидели немного для приличия, и Светка стала собираться, само собой, и я с ней вместе. Когда мы вышли на улицу, уже не то что были сумерки, но как-то посерело. Дело-то шло к зиме, вот уж и темнеть начинало рано.
— Давай зайдем к соседям, — попросила меня Светка, — ну, к тем, которые приехали.
— Да ну, мне уже надоело ходить по гостям, давай не будем. Все равно ведь твоего Ганнибала там нет.
Но Светка от меня не отстала. Пришлось заходить. Видно было, что в соседнем доме действительно кто-то жил, по крайней мере к крылечку была тропинка протоптана, но дыма над трубой не было и ставни были заколочены. Напрасно мы стучались и в дверь, и в окна, так нам никто и не открыл. Светка опять погрустнела, след котенка не находился.
— Пошли домой, — попытался я ее утешить, — может, он уже у Пал Палыча сидит.
Светка промолчала, и мы пошли. Быстро смеркалось. Церковь со старым кладбищем и старым деревом у разрушенной колокольни теперь смотрелась совсем фантастично в неверном рассеянном вечернем свете. Когда я обернулся на нее в последний раз уже со стороны Ворожеева от дома Максимыча, картина, которую я увидел, показалась мне даже зловещей, достойной кадра из фильма ужасов. Впечатление усиливалось тем, что, как мне тогда показалось, из одного узкого церковного окошка исходит слабый струящийся свет, едва заметный на фоне темнеющего на глазах неба. Я молча дернул Светку за рукав и развернул ее лицом к церкви.
— Чего? — недовольно спросила она.
— Ничего, — смутился я, — так, показалось.
Действительно, теперь я отчетливо видел, что никакого света в окне или еще где-нибудь не было.
Знал бы я, сколько страха придется мне еще тут натерпеться, истолковал бы тогда все это, как предзнаменование.
Глава III
ПРИВИДЕНИЕ
Мы всего-то опять прошли Ворожеево из конца в конец, а как добрались до нашей избы, так уж совсем стемнело — глаз выколи, как вчера, когда приехали. И тихо совсем стало, даже ворон не кричит. Жуть. В Москве такой темноты вовсе не бывает, всегда какая-нибудь подсветка есть — фонари уличные, витрины или просто окна горят. Здесь же только луна и звезды.
Впрочем, в окошке нашей избы все-таки горел свет. Мы вошли, дверь была не заперта. Пал Палыч принимал гостей — Егора Дмитриевича, которого я уже видел утром, и его сына Вовку, о котором до тех пор только слышал.
Пал Палыч остался с дядей Егором, так называла нашего гостя Светка, на кухне, у них там разговор был, как полагается, а мы прошли в комнату, где уже сидел Вовка и смотрел по старому черно-белому телевизору «Судный день». Мне этот фильм очень нравится, так же, как и «Терминатор», но смотреть его, на мой взгляд, надо только по цветному. Мы поздоровались и сели рядом досматривать, как киберы из будущего стараются замочить друг друга в современной Америке. К этому времени Шварценеггер только что разнес своего замороженного в жидком азоте соперника вдребезги, но я-то знал, что он опять соберется, едва его кусочки оттают. Светка только делала вид, будто смотрит фильм, по лицу было заметно, что происходящее на экране ее никак не задевает. Но она сидела, молчала и про котенка своего не спрашивала, и так было ясно, что он не объявлялся.
Фильм закончился. Вовка зашевелился. Это был совсем невысокий мальчишка, худенький, с большой головой и оттопыренными ушами.
— Где гуляли? — спросил нас он, легко возвращаясь из мира терминаторов в воро-жеевскую реальность.
— По гостям ходили, — ответил я, — меня Сашей зовут.
— Владимир, — Вовка протянул мне маленькую грязноватую ладошку.
— Куличик он, — язвительно заметила Светка, тщетно пытаясь скрыть улыбку.
— Это почему? — спросил я.
— За фамилию, — ответил Вовка, — Кулешов.
Он не обиделся и даже улыбался, рот у него был большой, как у лягушонка. Смешной парень.
— Чо приехали? — спросил он нас. — В Москве-то небось интереснее. Чо тут щас делать?
— Ничего, — опять ответил я, — нам и тут интересно, к тому же дело у нас есть.
— Какое? — тут же спросил Вовка.
— У Светки в прошлый приезд тут котенок пропал черненький, ты не видел?
— У-у-у, все, нафик, его енот съел, — уверенно ответил Вовка.
— Ты это видел? — вздрогнула Светка.
— Не-е. Как увидишь? Енот по ночам ходит, цыплят у нас ворует. Он бы и котят украл. Да Машка не даст. Знашь, какая кошка? А этот беззащитный. Все, нафик, его енот съел, нафик, — Вовка убежденно покивал головой.
— Если он найдется, Куличик, я тебе дам «нафик», — свирепо заявила Светка, — я тебе так дам.
Вовка замялся и уставился в пол, не зная, что и сказать по этому поводу.
— Может, еще погуляем? — предложил я. — Вы мне окрестности покажете.
— Вот с ним и гуляй, — недовольно буркнула Светка, все еще переживая за своего питомца, — а я дома посижу, чего я там не видала?
— Пойдем? — спросил я паренька.
— Пойдем, нафик, — отозвался он, безразлично пожав плечами.
Когда мы миновали Пал Палыча и дядю Егора, не обративших на нас никакого внимания, и уже выходили в сени, Вовка остановился и дернул меня за рукав. Я пригнулся, он был ниже меня более чем на голову.
— Ружье возьми, — прошептал Вовка.
— Как? — пожал я плечами. — Не мое.
— Жаль, — заметил Куличик и вышел в сени.
— Жаль, — повторил мой новый знакомый уже на улице. — С ружьем лучше. И постреляли бы, нафик. Может, зайца бы или енота.
— Ну не мое ружье, — опять пожал я плечами.
Вовка промолчал. На небеса выкатила луна и стало посветлее, так же, как тогда в поле, когда мы вышли из машины по пути к Ворожееву.
— Вов, — обратился я к Куличику, — пошли в церковь слазим?
— Да ну, нафик, — тут же ответил он, — пошли лучше в лес сходим, следы посмотрим, или в коровник.
— Да что я в твоем коровнике не видел? — удивился я. — Пошли в церковь.
— Не, нафик, пошли лучше ко мне в гости.
— Ты что, боишься? — догадался я об истинной причине Вовкиного отказа.
— А то, — спокойно отозвался Вовка, — там Куделин бродит.
— Да ты чего? — удивился я. — Тоже что ль в эту ерунду веришь про привидение?
— Хошь — верь, хошь — не верь, — все так же спокойно отозвался Вовка, — а ничего не переменится. Куделин там бродит, нафик, по ночам, и все.
— Ну ты даешь! — решил взять я Куличика с другого бока. — Если даже привидение есть, хотя я и не верю, то как оно в церковь-то попадет, в святое место?
— А церковь-то какая? — серьезно спросил Вовка и тут же сам ответил: — Разоренная. Понял? Стало быть осквернили ее. Да и даже если внутри привидения нет, так Куделин вокруг нее и по кладбищу бродит. Не-е, нафик, я туда не пойду.
Тут я уже не выдержал. Я разозлился и возмутился.
— Ты как хочешь, — сказал тогда я, — а я сам в церковь пойду и на кладбище, чтобы вы все убедились, что никакого Куделина нет. Вот только фонарь возьму. Но ты трус после всего этого.
