Вадим Селин - Страхи из новой коллекции
— Упадешь!
— Не, я крепко держусь. Так что с тобой такое? Ты вялый какой-то. Может, на тебя так дорога повлияла?
— Может… А может, и нет. У меня на душе неспокойно. Знаю, что надо веселиться, отдыхать, — и не могу. Остаюсь наедине с самим собой — и тревога наваливается.
— Все понятно, — компетентно заявил Женька, спрыгивая с бортика. У меня от сердца отлегло — я боялся, что он свалится в воду. — Идем-ка ко всем, там весело.
Он подхватил меня под руку и потащил к бассейну. Возле бассейна с морской водой ребята кричали, визжали, обливались водой из бутылок.
Откуда-то лилась самая что ни на есть «теплоходная» песня:
На теплоходе музыка играет,А я одна стою на берегу,Машу рукой, а сердце замирает,И ничего поделать не могу…
— Вот где жизнь! — крикнул Женька и прыгнул в воду прямо в шортах.
Меня кто-то нечаянно толкнул в спину, и я полетел в бассейн следом за Женькой. Вся тревога сразу же прошла. Побарахтавшись в воде, мы вылезли из бассейна и разлеглись на шезлонгах загорать.
— Прикиньте, что будет, если теплоход врежется в другой корабль? — засмеялся кто-то.
— И вовсе это не смесно, — гневно сказала Люба. Она сидела на шезлонге, подставив солнцу спину. — Я книзку ситала, там теплоход «Сяйка» врезался в присял. Все было как сейсяс — люди веселились на борту, пили, пели, плясали…
— И что дальше? — поинтересовался Стас — невысокий худенький парень с короткими черными волосами и огромными черными глазами. Все вдруг притихли, только музыка играла.
— Капитан поставил теплоход на автоуправление и посол на палубу, где веселились отдыхаюсие. Но сто-то там заклинило, корабль развернулся и на полной скорости врезался в присял… Все погибли… А потом на месте аварии стали появляться утопленники, а под водой играла музыка… — проникновенно произнесла Люба, делая страшные-престрашные глаза.
— Фу, перестань, — сморщился Стас. — Гадость всякую читаешь.
— И нисего не гадость, — насупилась Люба. — Никто не знает, сто может слуситься в следуюсюю секунду. Вдруг то, над сем ты сутис, — сбудется?
— Так, хватит! — развел руками Женька, как судья на ринге. — Мы сюда отдыхать приехали, а не ругаться и страшилки рассказывать. Ты, Люба, проще ко всему относись.
— Сейсяс как дам в лоб! — пообещала Люба, вскакивая с шезлонга. — Я все к тому рассказываю, сто беду кликать не надо, когда в открытом море находисься… Глубина-то какая! «Титаник» забыли? А «Адмирал Нахимов»?
— О боже, — провела ладонью по лицу местная красавица Ирочка, — только старух с приметами нам и не хватало.
— Ах, «старух»! — завопила Люба и ринулась в бой. — Да я тебе сейсас патлы все повыдергиваю! Старуху насла! Да я младсе тебя! И изяснее!
— Ты не изящнее — у тебя болезненная худоба, — парировала Ирочка, — и не младше, а меньше. И на зубах какое-то уродство носишь…
— Дура ты! Благодаря этому «уродству» скоро мои зубы будут такими, сто тебе и не снилось!
Завязалась драка.
Мы, парни, отошли подальше и стали у борта, наблюдая, как девчонки дерутся. Люба, надо признать, давала Ире жару, несмотря на свою тщедушную комплекцию.
— Смотрите! — закричал Женька, указывая вдаль. — Дельфины!
Девчонки мгновенно забыли о драке и волной хлынули к нам. Мы принялись разглядывать дельфинов. Их серые спины блестели на солнце, когда они выпрыгивали из воды.
— Точно, дельфины, — восхищенно прошептала Ирочка, расчесывая пятерней порядком потрепанные волосы. — Я первый раз вижу дельфинов вот так, в открытом море, на свободе. В естественной среде обитания. Раньше только в дельфинарии их видела… Слушайте, у меня идея! Давайте Просто Настю позовем и сфотографируемся все вместе, а? Сделаем коллективное фото на память!
— А, собственно, где Настя? — вспомнил я.
Все, как по команде, отвернулись от дельфинов и посмотрели друг на друга. Выяснилось, что Настю последний раз видели, когда мы только садились на теплоход. Она сказала, чтобы мы по возможности не падали за борт и обязательно надели на себя спасательные жилеты. Но это было еще на берегу, когда судно стояло у причала. А потом она никому на глаза не попадалась…
— Итак, Настю никто не видел? — резюмировал Женька, оглядев нашу компанию.
Кстати говоря, нас было шесть парней и семь девчонок. Итого тринадцать…
На дельфинов мы уже не смотрели. Все скучковались у борта и думали, куда могла подеваться наша вожатая.
Ветер развевал прозрачные платки, которые девчонки повязали вокруг талии. Все было очень красиво и романтично, если не считать того, что над нами повисла тревога. Мы явственно ее ощущали, и мне показалось даже, что при желании тревогу можно было пощупать и разрезать ножом.
— Так, спокойно, — сказал я. — Если Насти нет рядом с нами, это еще не значит, что ее нет на теплоходе вообще. Давайте позовем ее, поищем. Не могла же она просто так пропасть.
— Пропасть не могла, а не сесть на теплоход — могла, — услышал я чей-то тихий голос, но он потонул в разноголосых криках:
— Настя!
— Просто Настя!
— Ау-у-у!
— Настя, куда ты делась?! Отзовись! В прятки решила поиграть? Так это уже немодно и не по возрасту!
— Возата-я-я-я!
Мы разбрелись по теплоходу и зашли в каждую каюту, не пропустив ни одной. Потом собрались на прежнем месте — у борта, где дул теплый ветер.
— Ну, кто-нибудь видел ее? — спросил запыхавшийся Стас, поднимаясь на палубу.
— Я не видел, — сказал я.
— И я, — кивнул Женька.
— И я, — произнесла Ирочка, расчесывая волосы уже щеткой и глядя на Любу.
— Я тозе не видела, — сказала Люба после того как прозвучали ответы всех. — Сто-то странное творится, ребята. Возатой нет на теплоходе. Мы одни.
— Скорее всего, когда была посадка, она сошла на берег чего-нибудь купить, а когда вернулась — теплоход уже отчалил, — выдвинула версию Ирочка.
— На теплоходе всего навалом, куча разной еды, питья… — усомнился Женька.
— И что? — с непередаваемой иронией откликнулась Ирочка. — Можно подумать, на теплоходе есть все на свете. И вообще, какая разница, куда Просто Настя делась? Главное то, что ее нет на теплоходе.
— О! — охнула Люба и выпучила глаза.
Мы все уставились на нее.
— Ну? — бросила Ирочка. — Что ты охаешь?
— А сто, если… ой, нет! — замахала Люба руками.
Она замахала так сильно, что очки слетели с ее носа и полетели вниз.
— Ой! Ловите! — завопила девчонка, хватая руками воздух.
Но очки мы не поймали, и они упали на нижнюю палубу и разбились.
Подбородок Любы мелко затрясся. Даже косички затряслись.
— Оськи… — прошептала она, смотря на блестящие осколки. — Я без оськов…
— Так тебе даже лучше, — призналась Ирочка. — Моложе выглядишь.
— Оськи… — снова прошелестела Люба. — Я без них не могу. Я зе слепая как крот. Оськи-и-и! Я нисего не визу!
Люба зарыдала. Мы все стали ее успокаивать. Я вспомнил, что в моей небольшой сумке «Адидас», которую я взял с собой, лежали очки на всякий случай. А так я носил контактные линзы.
— У тебя минус? — участливо спросил я.
Люба, зарыв лицо в ладони, утвердительно покачала головой.
— Не плачь, я тебе свои дам, — сказал я, доставая окуляры.
Примерив их, Люба вздохнула:
— Слабые, конесно, но лучсе так, чем вообсе без них. Спасибо.
— Не за что, — улыбнулся я.
— А тебе, между прочим, мужские очки идут больше, — прямо-таки фонтанировала комплиментами Ирочка, которая недавно дралась с Любой не на жизнь, а на смерть. — Так из-за чего ты охала, прежде чем очки уронить?
— А! — вспомнила Люба. В моих прямоугольных очках она действительно выглядела симпатичнее. — Сто, если Настя упала за борт, и ее перерезало-перемололо в мясной фарс винтами?
Мы все снова замолчали.
— Да нет, — с сомнением протянула Ирочка. — Не может быть.
— Это почему зе? — тут же захотелось знать Любе.
— Ну… В принципе, конечно, может… Но не хотелось бы… Она была нормальной вожатой…
Слово «была» меня несколько покоробило, как будто Настю и правда разрубило винтами. Мы еще немного помолчали, думая каждый о своем, и тут я заметил, что на небе сгустились тучи, поднялся ветер, и пару раз даже громыхнуло. Чайки куда-то исчезли.
— Шторм, что ли? — спросил Женька. Ему на нос упала крупная капля дождя.
— Ой, слушайте! — воскликнула Ирочка, не замечая дождя. — Я сейчас сбегаю в рубку, вдруг Настя там, а мы паникуем?
И она помчалась в рубку.
Тревога сразу отлегла. В самом деле, напридумывали мы всяких ужастиков, а Настя, наверное, сидит в рубке и с капитаном чаек попивает, чтобы нам не мешать развлекаться.
Ира вернулась через минуту, но она уже не бежала, а медленно шла, опираясь о борт. Ее лицо было белое как простыня.
