Валерий Гусев - Сокровища старой церкви
Да, совсем плохо получается. Пацаны совершили преступление, тяжкое притом. Понять их можно по-человечески, даже похвалить бы стоило. Но вот поймет ли их суд?
Честно говоря, Андрей растерялся. По долгу службы он обязан задержать ребят, сообщить о нападении в райотдел милиции. Расследование.
Суд. Из колонии ребята выйдут либо сломленными на всю жизнь, либо настоящими бандитами. Что же делать? Как поступить?
Выход подсказал Тулиген:
– Я придумал, началник. Давай никому не скажем. И всем хорошо будет.
– А деньги?
– Пусть у меня денег не будет, – философски рассудил батыр. – Это лучше совсем, чем у мальчишек свободы.
Андрей молча пожал ему руку.
– А ты меня за это в город отвезешь, – расплылся Тулиген в улыбке, глазки-щелочки совсем исчезли. – Якши будет?
Совсем якши, подумал Андрей и завел мотоцикл.
Тулиген нахлобучил мотоциклетный шлем, покачал головой:
– А конь добрый был. – Вздохнул от сердца. – Много колбасы Тулиген из него сделал бы. Совсем много…
Вернувшись в село, Андрей сразу же заехал к Челюкану. И не ошибся. Друзья сидели на терраске, совещались так тайно, что на улице было слышно.
– Дураки вы! – зло кричала Серега. – Ратников вас посадит!
Серега – это Галка Серегина.
Андрей не стал подслушивать, толкнул дверь. Разговор сразу прекратился. Только раскрасневшаяся Галка сердито пыхтела, сдувая со лба прядь волос. А лицо у нее было такое: ну вот, что я говорила!
Андрей достал из планшетки обрезки веревок с узлами, присмотрелся к стене, выбрал похожие и повесил свои рядом, повернулся к пацанам.
– Это шкотовый узел, Коля? – спросил спокойно. – Правильно? А это шлюпочный, так?
Челюкан машинально кивнул.
Андрей сел за стол, поставил на него локти, опустил подбородок в ладони.
– Что же вы натворили, ребята? – спросил не зло, не сердито – устало спросил. – Вы же преступление совершили.
– А чего он?.. – начал было Кролик, но пустил петуха, захлопал белыми ресницами и опустил голову. Себя считал самым виноватым.
– Это я все придумал, – буркнул Челюкан. – Схулиганил.
– Это не хулиганство, Николай, – пояснил участковый ровным голосом. – Это разбойное нападение. Совершенное группой лиц по предварительному сговору. С применением насилия. В целях завладения чужим имуществом. Наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет.
Повисло молчание.
– Андрей Сергеич! – громким воплем нарушила паузу Галка. – Никакой не разбой. Я случайно мешок столкнула. А ребят там вовсе не было!
– Серегина, выйди из класса, – очень похоже скопировал Мишка противного Сентю.
– Выйди, выйди, – согласился и Андрей.
– А я все равно подслушивать буду! – уперлась Галка, тряхнув кудрявой головой.
– Подслушивай. Но молча.
– Тогда я здесь помолчу. Можно?
– Где лошадь?
Помолчали. Потом Васька буркнул:
– На Выселках. Мы его в лодке перевезли.
Хорошо придумали, одобрил про себя Андрей. На Выселках когда-то была дальняя летняя ферма, где телят выращивали. Там еще кое-какие строения сохранились.
– А дальше что?
– Не отдадим мы его на колбасу, – мрачно отрезал Колька. – Это наш конь.
– Он почти двадцать лет в колхозе работал, – добавил Васька, хлопая влажными ресницами. – Вам, дядя Андрей, его не жалко?
– Жалко, – улыбнулся участковый.
Ну никак он не мог их наказывать. Ведь доброе дело пацаны сделали. Хотя и злым путем.
– Ладно, ребята. – Андрей встал, пошел к дверям. – С Тулигеном я уладил, он вас простил. А если кто дознается, что ваш конь на Выселках живет, Тулиген скажет, что Воронок от него по дороге сбежал.
Ребята так заулыбались – сначала неуверенно, а потом во всю ширь, – что у Ратникова от сердца отлегло.
– Но уговор: с этой минуты по селу на цыпочках ходить – это раз. Тулигену по его списку собрать в лесу и засушить нужные травы – это два. А три – вы уже догадались: к директору школы никаких репрессий не применять, – и участковый шагнул за порог.
– Честно, дядя Андрей!..
– Ни за что, дядя Андрей!.. – завопили радостно вслед.
«Так я вам и поверил», – усмехнулся про себя участковый.
И оказался прав.
На последнем перед каникулами уроке истории Арсентий Ильич подводил итоги второго полугодия. Класс вел себя странно: хихикали, перемигивались, шептались. Пришлось сделать замечание:
– Серегина!
– А? – вскочила Галка.
– Бэ! – подхватил кто-то. И так пошло дальше, по всему алфавиту. За исключением мягкого и твердого знаков.
Насилу успокоил директор класс, повел заключительное занятие, почему-то поерзав на стуле и поморщившись.
Но не успел он и слова сказать, поднял руку Куманьков:
– Арсентий Ильич, а мне Ираида Пална тройку за сочинение поставила. Говорит, неграмотно. Я написал: «У дороги росли две ивы: одна сосна, а другая береза». За это тройку, да?
Директор покраснел, еще сильнее заерзал на стуле. Но не от коварного вопроса, хотя сразу вспомнил, что эту фразу произнес сам, лично, на перемене. Что-то другое сильно его беспокоило. Даже привстал ненадолго. Даже стул ненароком осмотрел и ладонью по сиденью провел.
По классу загуляли сдерживаемые из последних сил смешки. Опять посыпались вредные вопросы.
Не отвечая на них, директор вдруг выскочил из класса, оттопыриваясь ниже пояса, побежал в свой кабинет.
Тотчас весь класс бесшумно сорвался и выбежал на улицу. Все, кто поместился, взобрались на цоколь и прилипли к директорскому окну.
А картина там была загадочная: бедный Сентя, спустив брюки, яростно чесал себя двумя руками пониже спины…
– На три дня хватит, – удовлетворенно заметил Куманьков, спрыгивая с цоколя и уступая место очередному зрителю. – Пока портки не сменит…
Когда этот случай дошел до Андрея, он знал, с кого спросить, и в удобный момент поймал Куманькова за ухо:
– Твоя работа?
– Моя, – не стал отпираться Мишка. И пояснил честно: – Это трава такая, почесуха называется. У нее семена с маленькими крючочками – как в штаны или в рубаху попадет, так все глубже в кожу впивается. Я ее на стул подсыпал…
– Не стыдно?
– Нет, – смело посмотрел мститель прямо в глаза милиционеру. – Он плохо поступил…
Ну что тут возразишь?
Глава IV
РАЗВЕДКА
Неприметный пыльный «жигуленок» свернул с шоссе под указатель «Музей-усадьба «Шувалово», проехал длинной аллеей, мощенной стершимся булыжником, на котором играли солнечные зайчики, пробившиеся сквозь обильную листву старых громадных лип. Остановился у здания музея – бывшей загородной графской усадьбы.
Здесь все дышало ароматом старины: пузатые колонны на фасаде дома, узкие высокие окна, литые фонари в ряд, широкое ажурное крыльцо с полукруглым подъездом и пандусом для неповоротливых карет.
Из машины вышел мужчина в хорошем костюме и с тростью в руке, бросил вокруг быстрый незаметный взгляд и поднялся по широким, выбитым временем ступеням. Потянув на себя массивную, с бронзовым кольцом вместо ручки дверь, он еще раз неприметно оглянулся, вошел внутрь и поднялся по лестнице, огражденной, как стражами, мраморными статуями, в кабинет директора музея.
На пороге он чуть склонил голову и представился:
– Петр Великий.
Директор музея – худенький старичок с узкой бородкой – вздрогнул и поднял голову от большой растрепанной книги.
– Не пугайтесь, – улыбнулся незнакомец, – я не сумасшедший. Вот мои документы.
– Действительно, – подивился такому совпадению директор. – Великий. Да еще и Петр Алексеевич. – Привстал, протянул над столом узенькую ладошку, назвался: – Староверцев. Слушаю вас.
Петр Великий сел на стул, поставил между колен трость, осмотрелся:
– Я, видите ли, сотрудничаю в одном столичном музее. Возглавляю отдел… – Приблизился к директору и продолжил вполголоса: – Возглавляю отдел в некотором роде закрытый. Занимающийся старинными кладами.
– Это и привело вас в наши края? – живо поинтересовался Староверцев.
– Именно. Хочу предварительно на месте проверить некоторые данные.
– Интересно – какие же?
– Да вот, к примеру. – Таинственный пришелец достал из кармана записную книжку в кожаном переплете. – К примеру: недалеко от города, в бывшей усадьбе графа Клейнмихеля, рядом с садовой беседкой лежит огромный камень, на котором выбиты некие знаки и письмена. В летописи говорится, что под «камнем сим упокоен злой тать Воронец в золотой оружейной справе, в головах же разбойника котел медный всклень полон каменьями да монетой да два бочонка вина». – Мужчина улыбнулся: – Вино, полагаю, уже скисло, а вот монеты с каменьями заждались своего часа… Или вот еще, тоже неподалеку: башня в селе Кривое на берегу Стремиловки. В башне провал над тайным ходом, а ведет тот ход под курган, где зарыты сокровища князей Заостровских: древнее оружие, древние рукописи, личная печать моего тезки Петра Первого… – Великий перевернул еще страничку. – А вот храм Спаса на Плесне, это уж совсем у вас под боком, в Синеречье… Так, – прочитал про себя. – Здесь тоже какой-то тайный ход…
