Валерий Роньшин - Ловушка для Буратино
— Да, не позавидуешь тебе.
А Молодцов смотрел на дверь, за которой скрылась Катька, и завидовал Ромке. «Везет же Ромычу, — думал Димка, — каждый день он может смотреть на Катьку, слышать ее голос…»
— Эй, Димыч, — толкнул друга Ромка, — ты что, привидение увидел?
— А? — очнулся Молодцов.
— Бэ. Пошли на литературу. Уже звонок был.
Учительницу русского языка и литературы Софью Николаевну Оладушкину все в школе за глаза называли просто Сонечка. Это была молоденькая девушка, всего год назад окончившая пединститут. На вид ей можно было дать от силы лет восемнадцать, а голосок у нее и вовсе был какой-то детский. Не то что у директорши Изабеллы Юрьевны. Уж та гаркнет так гаркнет. Софья же Николаевна со всеми разговаривала тихо и вежливо. Еще Сонечка до самозабвения любила свой предмет и могла часами говорить о великих русских писателях.
Вот и сейчас, на уроке литературы, она увлеченно рассказывала об Александре Сергеевиче Пушкине.
Но Орешкину было не до Пушкина. Ему не терпелось узнать — пойдет Лика с ним в театр или нет. До начала урока он не успел ее об этом спросить, и теперь надо было ждать следующей перемены. Но Ромке ждать не хотелось. Он вырвал из тетради клочок бумаги и написал Соломатиной записку:
«Лика! Давай сходим сегодня в театр. Рома».
Скатав записку в тугой шарик, он бросил ее в сторону Лики. Записка упала на пол.
— Лика, — громким шепотом позвал Ореш-кин. — Лика…
Девочка повернула голову, но в этот момент Ромку отвлек Димка. И когда Орешкин вновь посмотрел на Соломатину, она уже что-то писала в тетради. Записки на полу не было. «Значит, взяла», — решил Ромка. И стал с нетерпением ждать ответа. Через минуту на его стол упала ответная записка. Орешкин быстро ее развернул и прочел:
«Иди ты в баню, дятел, со своим театром. Лика».
Ромка глазам не поверил. Что все это значит?.. Он с недоумением посмотрел на Лику. Она с серьезным выражением лица продолжала что-то писать. Зато у сидящего позади Со-ломатиной Стаса Брыкина улыбка была до ушей. И Орешкин все понял. Лика не заметила его записку, зато ее заметил Брыкин. Он поднял ее, прочел и тут же настрочил ответ.
Ромка показал Брыкину кулак. Брыкин в ответ скорчил рожу.
— Это еще что за гримасы? — увидела кривляния Стаса Софья Николаевна. — Брыкин, иди к доске отвечать домашнее задание.
Стас нехотя поднялся с места, пошел к доске и спросил у Сонечки:
— Чего отвечать-то?
— То, что я задавала.
— А что вы задавали, Софья Николавна? — дурашливо ухмыльнулся Брыкин.
— Выучить наизусть стихотворение Пушкина «Осень». Ты его выучил?
— А как же, — сказал Стас.
— Тогда мы тебя слушаем.
Брыкин расправил плечи и прокричал:
— Пушкин! Александр Сергеич! Стихотворение «Зима»!
— «Осень», — поправила его учительница.
— А, да. «Осень». — Стас начал декламировать:
По стене ползет кирпич, Волосатый, как трамвай! Это песня про любовь. Ты ее не забывай!
Класс покатился со смеху. В особенности старательно хохотали дружки Брыкина: Паля и Роня.
Софья Николаевна покачала головой.
— Брыкин, Брыкин, — сказала она, — ну что ты из себя вечно клоуна строишь. Я вынуждена поставить тебе двойку.
— А тройку нельзя? — спросил Стас.
— Нет, тройку нельзя.
— А четверку?
Класс опять грохнул от смеха. Учительница тоже невольно улыбнулась. Несмотря на то что Брыкин был первый хулиган в школе, Сонечка чувствовала, что Стас, в сущности, неплохой мальчишка. Просто повело его не в ту сторону. Другие учителя, придя в учительскую, частенько жаловались на всевозможные «художества» Брыкина на уроках. От них же Софья Николаевна узнала, что отца у Брыкина нет, а мать совсем не занимается воспитанием сына.
Сонечка задумчиво смотрела на Стаса.
— Давай, Брыкин, вот как договоримся. Двойку я тебе ставить не буду. Но завтра ты обязательно прочтешь наизусть стихотворение Пушкина. Договорились, Стас?
— Так точно, сэр! — бойко откликнулся Брыкин, приложив два пальца к виску.
Глава VI После дождичка в четверг
Едва прозвенел звонок, как Ромка тут же подошел к Лике и пригласил ее в ТЮЗ.
— Ну ты даешь, Орешкин, — сказала Лика. — Вчера на прогулку приглашал, сегодня в театр…
— А завтра он тебя в загс пригласит! — крикнул пробегавший мимо Молодцов.
Ромка успел огреть друга сумкой по спине и снова повернулся к Соломатиной.
— Так пойдем?
— Пошли. А как спектакль называется?
— Да какая разница?
— У тебя что, еще билетов нет?
— Не-а, — расплылся Орешкин в улыбке.
— Артист! — засмеялась и Лика. — Ладно, купишь билеты — позвони. — И она сказала Ромке номер своего телефона. Ну а Орешкин соответственно сообщил ей свой.
После уроков Ромка погнал в ТЮЗ и купил два билета на спектакль, название которого ему ни о чем не говорило. Потом он побежал домой, позвонил Лике, и они условились встретиться у входа в театр. Затем, забрав у сестры две пары черных колготок, он опять побежал домой.
Катьки уже дома не было. Орешкин быстро сделал уроки, сгонял в магазин за картошкой, вынес мусор и подмел пол. После этого он сел в кресло и задумался. Не слишком ли много беготни получается из-за какого-то поцелуя?
«Нет, — поправил себя Ромка, — не из-за какого-то, а из-за Ликиного».
Время тоже не стояло на месте. И пока Орешкин гонял туда-сюда, оно все шло и шло. И вот уже надо было снова ехать в ТЮЗ.
Лика пришла в театр в темно-зеленом платье. На правом запястье у нее блестел золотой браслет.
Прозвенел третий звонок, и они поспешили в зрительный зал. Свет медленно погас. Зазвучала бодрая музыка. Спектакль начался.
На сцене артисты разыгрывали веселую музыкальную комедию. В зале то и дело раздавались аплодисменты и смех. Лика смеялась вместе со всеми, а Ромка сидел рядом и мучительно решал сложную задачу: брать Лику за руку или не брать?.. Хорошо, если она в ответ на его пожатие тоже ответит пожатием. А если наоборот — вырвет свою руку из его руки, да еще скажет: «Убери лапы, Орешкин». Конечно, не должна была Лика такое сказать. Ну а вдруг…
В антракте Ромка пригласил Лику в буфет. В буфете они ели пирожные и пили кока-колу. Потом гуляли по фойе, рассматривая фотографии артистов.
После антракта Орешкин снова стал решать сложную задачу: брать ему Соломатину за руку или не брать. Так он и прорешал эту задачу до конца спектакля.
Пока на сцене шло веселое представление, на улице шел нудный дождь. Но с окончанием спектакля дождь тоже кончился. И когда Лика и Ромка вышли из театра, погода была просто великолепная.
— Давай немного прогуляемся, — предложил Орешкин.
Лика в нерешительности топталась на месте.
— Да я не знаю, Рома. Понимаешь, я обещала маме, что приду домой не позже одиннадцати.
— А ты ей скажешь, что спектакль поздно закончился.
— Она не знает про театр. Я ей сказала, что иду к подруге на день рождения.
— Тем более. Скажешь, что у подруги замок заклинило. И пришлось слесаря вызывать.
Лика засмеялась.
— Юморист ты, Орешкин. Ладно, давай пройдемся. Только недолго.
— А пошли вон туда, — беспечно показал Ромка на дорожку, ведущую к Звенигородской улице.
Они не спеша двинулись в глубь сквера.
— А почему ты сказала матери, что идешь к подруге? — спросил Орешкин.
Лика слегка поморщилась.
— Да ну ее. Она меня уже достала. То нельзя, се нельзя. Как будто мне три года. Если б я ей сказала, что с мальчиком иду в театр, начались бы бесконечные расспросы. Что за мальчик, какие у нас отношения…
— А ты с подругой договорилась? Вдруг мать ей позвонит.
— Не позвонит. Подруга в новом районе живет. У нее пока нет телефона.
Кусты становились все гуще.
— Вот отец у меня что надо, — сказала Лика. — Он меня понимает. Мы с ним прямо как две подружки.
— А он знает про театр?
— Не знает. Папка в Брюссель улетел. На международную конференцию. — Лика тревожно огляделась. — Слушай, Орешкин, пошли обратно. Смотри, кругом никого.
— Да сейчас сквер уже кончится… А у тебя бабушка с дедушкой в Питере живут? — продолжал Ромка заговаривать Лике зубы.
— Со стороны отца у меня нет ни бабушки, ни дедушки. Папа в детдоме воспитывался. Вместе с Гошей. Помнишь, я тебе про Гошу рассказывала?
— Помню, — рассеянно ответил Орешкин, поглядывая на темные кусты. Где же Димыч с Толстиковым? Пора бы уже нападать…
— …А мамины родители в Москве живут. Между прочим, они потомственные дворяне. А значит, и мы с мамой дворянки. Нам об этом тетя Лиза сказала.
— Какая тетя Лиза? — нарочно громко спросил Ромка, чтобы привлечь внимание Димки и Леши, если те потеряли их с Ликой.
— Наша дальняя родственница, Елизавета Аркадьевна Горохова-Данилова. Когда она была маленькой девочкой, ее родители эмигрировали во Францию. И тетя Лиза всю жизнь прожила в Париже. Все ее тамошние родственники умерли. И она через французское посольство разыскала нас…
