Энола Холмс и маркиз в мышеловке - Нэнси Спрингер
На пороге я застыла — по нескольким причинам. Во-первых, мамина современная кровать со сверкающим каркасом медного цвета стояла незаправленной. Каждый божий день мама напоминала мне заправить постель и прибраться в комнате сразу после завтрака; вряд ли она сама оставила бы льняные простыни съехавшими с матраса, подушки разбросанными в стороны, а пуховое одеяло свисающим на персидский ковер.
Во-вторых, мама не убрала одежду в шкаф. Коричневый твидовый костюм для прогулок был небрежно наброшен на напольное зеркало.
Но позвольте — в чем же она вышла из дома, если не в своем любимом костюме, современном, практичном и подходящем для прогулок за городом, с юбкой на резинках, которую можно было подтянуть, чтобы не замочить и не испачкать подол, распахнула дверцы гардероба и уставилась на богатое разнообразие тканей: шерсть, гарус, муслин и хлопок соседствовали с дамастом, шелком, тюлем и бархатом.
Видите ли, мама человек свободных взглядов, со стержнем, сторонница суфражисток и удобной женской одежды, в том числе струящихся, чувственных платьев, воспетых эстетом Рескином, — но в то же время она вдова сквайра, что возлагает на нее определенные обязательства. Поэтому в ее шкафу висели скромные костюмы для прогулок, благопристойные повседневные наряды, одежда для официальных визитов, вечернее платье с глубоким вырезом, манто для выездов и пышное бальное платье приглушенного фиолетового оттенка, которое мама не меняла уже много лет: мода ее ни капли не волновала. Выбрасывать она ничего и не думала. У нее сохранился черный «вдовий траур», который мама носила год после папиной смерти. Бронзово-зеленый костюм для верховой езды остался с тех времен, когда она выезжала на охоту на лис. Остался и серый городской костюм с юбкой в пол и с пелериной. Шерстяные накидки, стеганые атласные кофточки, юбки с узором из индийских огурцов, масса блузок... В хаосе лилового, темно-бордового, серо-голубого, лавандового, оливкового, черного, янтарного и коричневого цветов сложно было разобрать, какого наряда не хватает.
Я закрыла дверцы шкафа и растерянно осмотрелась.
В комнате царил беспорядок. Половинки корсета и другое нижнее белье валялись на мраморном умывальнике у всех на виду, на комоде лежал причудливый предмет, похожий на пухлую подушечку из полупрозрачной ткани, набитую белым конским волосом, скатанным в шарики и завитки. Я его забрала — он оказался довольно упругим на ощупь — и спустилась на первый этаж, гадая, что же это такое.
В коридоре мне встретился Лэйн, он полировал деревянные панели. Я показала ему свою находку и спросила:
— Лэйн, что это?
Хороший дворецкий должен в любой ситуации сохранять невозмутимое выражение лица, и Лэйн постарался ничем не выдать своей неловкости, но все же слегка запнулся, отвечая на мой вопрос:
— Это... Э-э... Как сказать... Подкладка для платья, мисс Энола.
Подкладка для платья?
Не спереди же ее подкладывают? Тогда, значит, сзади.
О.
Я стояла посреди коридора напротив мужчины и держала в руках то, о чем не говорят вслух, то, что леди прячут под платье с широкой юбкой и прикрывают складками дорогой ткани.
— Прошу прощения! — воскликнула я, густо покраснев. — Я не знала. — Мне не приходилось носить турнюры, и раньше я их не видела. — Тысяча извинений.
Вдруг у меня мелькнула мысль, которая заставила забыть о смущении:
— Лэйн, а как была одета моя мать, когда уходила из дома вчера утром?
— Сложно сказать, мисс.
— При ней был чемодан или коробка?
— Совершенно точно нет, мисс.
— Ридикюль или дамская сумочка?
— Нет, мисс. Я бы заметил.
Мама редко ходила с сумочками.
— А костюм был... — Я не могла употребить при Лэйне непристойное слово «турнюр» и вместо этого сказала: — Со шлейфом? С пышной юбкой?
Что было бы очень на нее не похоже.
Однако Лэйн кивнул:
— Не скажу, во что именно она была одета, но припоминаю короткий жакет.
Такие жакеты носят с турнюром.
— И серую шляпку с высокой тульей.
Помню ее. Выглядит по-военному, напоминает перевернутый вверх дном цветочный горшок — простой народ называет такие шляпы «трехэтажными домиками с подвалом».
— Кроме того, при ней был зонт для прогулок.
Длинный черный зонт, хорошая замена трости, надежный и крепкий.
Как странно: мама взяла с собой мужской зонт и шляпу, но при этом оделась в платье с турнюром, с самой кокетливой и женственной юбкой.
Глава третья
Перед ужином пришел ответ от моих братьев.
ПРИЕДЕМ УТРОМ ПЕРВЫМ ПОЕЗДОМ ОСТАНОВКА ЧОСЕРЛИ ПРОСИМ ВСТРЕТИТЬ НА СТАНЦИИ М&Ш ХОЛМС
Чосерли, ближайший городок с железнодорожной станцией, располагался в десяти милях от Кайнфорда. Чтобы успеть к прибытию поезда, придется выйти из дома на рассвете.
Я решила принять ванну накануне. Занятие это трудоемкое: приходится вытаскивать металлическую громадину из-под кровати, придвигать ее к камину, носить ведра с водой и чайники с кипятком с первого этажа. Тем более что миссис Лэйн, несмотря на летнюю пору, помогать мне не стала: она разводила огонь у меня в спальне и рассказывала лучинам, углям, а затем и языкам пламени, что нормальные люди в дождливые дни не моются. Я хотела еще и помыть голову, но без помощи миссис Лэйн мне было не справиться, а у нее совершенно неожиданно обнаружился ревматизм рук, и она доверительно сообщила полотенцам, которые в тот момент нагревала:
— И трех недель не прошло, как ванну принимали, да и на улице еще холодно.
После этого я сразу легла в постель и завернулась в одеяло, а миссис Лэйн, все еще ворча себе под нос, положила мне в ноги бутылки с горячей водой.
Утром я раз сто провела расческой по волосам, чтобы они блестели, и убрала их назад, повязав белой лентой в тон платью — девушки из знатных семей обязаны ходить в белом, чтобы, знаете ли, щеголять пятнышками грязи на подоле! Я надела самый новый и чистый наряд и хорошенькие кружевные панталоны — белые и длинные, свои любимые черные колготки и черные сапожки, которые Лэйн совсем недавно почистил.
На то, чтобы одеться и причесаться, у меня ушло довольно много времени, и позавтракать я уже не успевала. Я сняла с крючка в коридоре шаль — утро обещало быть холодным — и, сев на велосипед, стала усердно крутить педали, чтобы успеть к прибытию поезда.
Когда едешь на велосипеде, можно раздумывать о чем угодно: прохожие все равно не успеют заметить твоего выражения лица. Впрочем, предаваться мыслям
