Елена Усачева - Пятница – game over
Жека прошел мимо, что-то бормоча себе под нос. Максу очень хотелось схватить его за руку и предъявить собранные доказательства преступного сговора. Но его время еще не пришло.
Теперь от Стриженова и подавно можно было не прятаться. Жека шел, погруженный в себя, и не оглядывался по сторонам. Не сильно досаждая друг другу, одноклассники вернулись обратно к дому, где в окне первого этажа маячила кислая физиономия Митрофанова.
Стриженов остановился под козырьком подъезда, задумчиво рассматривая мыски своих ботинок. Потом кивнул каким-то своим мыслям и шагнул к двери.
Дальнейшее произошло мгновенно. Дверь подъезда бесшумно распахнулась и врезала Стриженову по склоненной голове. Жека успел поднять вверх удивленные глаза и бревном повалился на землю. Дверь так же бесшумно закрылась. Выходить из нее никто не собирался.
Осторожный Лавренко секунду размышлял, выдавать свое присутствие или не надо. Но потом страх за приятеля (пусть даже и возможно предателя) взял верх. Макс подбежал к лежащему Стриженову, чуть сам не угодив под открывающуюся дверь – из дома на помощь Жеке мчался Митрофанов.
– Жив? – От страха глаза у Митрофанова готовы были выскочить из орбит.
– Жив будет, не помрет, – мрачно пошутил Макс.
Митрофанов с Лавренко перетащили Стриженова на траву, потрясли за руку. Жека застонал.
– После такого нокаута он даже если что и знал, то теперь непременно забудет, – пробормотал Лавренко, стирая со лба внезапно выступивший пот.
– Кто-нибудь выходил? – Митрофанов с тревогой наблюдал, как отличник приходит в себя.
– А точно! – ахнул Макс, вскакивая. – Не было никого! Это что же, специально сделали?
Он запоздало бросился к подъезду, но на лестничной клетке все было тихо. Лифт тоже не работал.
– Эх, жаль, я не догадался сразу посмотреть! – расстроенно мял ладони Лавренко.
– А может, Жека сам себя стукнул, – предположил Митрофанов. – Ты же говорил, что для отвода глаз он может себя покалечить.
– Женька-то? – с сомнением переспросил Макс и оглянулся на Стриженова. Тот пришел в себя и смотрел на приятелей прозрачными, ничего не видящими глазами.
– Эй, ты как? – забеспокоился Митрофанов.
– Ребята… – слабо улыбнулся Стриженов и снова отрубился.
– Не, сам бы он так не смог, – кивнул каким-то своим мыслям Макс. – Давай его поднимать. Чего он тут ковриком валяется?
Как только Жеку начали тормошить, он открыл глаза, вгляделся в склоненные лица и нахмурился.
– А где эти двое? – задергался он на руках друзей.
Макс с Митрофановым переглянулись.
– Бредит, – решил Лавренко, берясь за плечи одноклассника.
– Чего было-то? – отстранился Стриженов.
– Дверью тебя по лбу стукнуло, – насупившись, сообщил Митрофанов. Ему не нравилось, что дело, в которое его втянули, становилось таким опасным. – Ходить надо внимательней. Видишь, шишак какой вскочил. До пятницы не пройдет.
– До пятницы? – Жека задумался и вдруг испуганно ахнул: – До пятницы!
– Ну, точно тронулся. – Лавренко на всякий случай отполз подальше, опасаясь, что сумасшествие может быть заразно.
Стриженов с трудом поднялся, покачиваясь, подошел к двери, коснулся ручки. Дверь на хорошо смазанных петлях легко открылась. Возвратный механизм у нее был отсоединен.
– Это все подстроено, – потирая ушибленный лоб, произнес Жека.
– Интересно только – кем, – с сомнением отозвался Макс и покосился на Стриженова. Но Жека на него не смотрел. Он придирчиво изучал дверь, словно мог невооруженным глазом обнаружить отпечатки пальцев.
– Чисто сработано, – покачал гудящей головой Стриженов. – Откуда же они наблюдали за мной?
– Да откуда угодно! – Лавренко оглянулся, уже собираясь показать места, откуда могли следить. Но, увидев распахнутое окно на первом этаже, смутился и поспешно отвел взгляд. Не хватало еще, чтобы в слежке обвинили их самих. – Ты шел, как слепой гиппопотам. Совсем по сторонам не смотрел.
– Зато мы теперь точно знаем, что это не они, – вдруг изрек Жека. К великому облегчению Лавренко, Стриженов и не думал искать своих преследователей.
– Кто «не они»? – в один голос спросили Митрофанов с Максом и в четыре глаза уставились на Жеку.
Глава 3
Верное средство от волнений
Приятели сидели на кухне у Стриженова. Жека прижимал ко лбу консервную банку. Рядом на столе стояло еще несколько банок и лоток со льдом. Сильно покрасневший лоб и радужно лиловеющая шишка не мешали ему складно излагать свои мысли.
– Сидорова не такая глупая, чтобы ни с того ни с сего подставить руку под дверь. Версия, что ее толкнул карапуз, тоже не подходит. Я проверил. Она ходила в процедурный кабинет, совсем уж оторванной мелюзги там нет. Да и Крюковой, чтобы самой опрокинуть на себя стол, пришлось бы постараться. Он переворачивается, только если его приподнять с другой стороны.
– А кто был с другой стороны? – задал резонный вопрос Митрофанов.
– Да кого там только не было! – Жека взял новую банку. – Целое стадо прошло.
– И «бэшки» там были! – довольно щелкнул пальцами Макс, словно перед этим битый час с пеной у рта доказывал, что главные виновники – «бэшки», а не пытался свалить всю вину на Стриженова.
– И «Б» были, и «В» были, – кивнул отличник и поморщился: после удара у него не только голова болела, но и шеей было тяжело шевелить. – «Вэшек» мы вычеркиваем, они нам вообще не конкуренты со своим единственным Пугачевым. Он в одиночку весь класс не вытянет. Да и двоечников у них там много… Остается «Б».
– Остается «Б», – как эхо поддакнул Лавренко, преданно глядя на покалеченного приятеля.
– А вот он говорил, что ты «бэшкам» продался, – нарушил дружескую идиллию Митрофанов.
Макс метнул на него испепеляющий взгляд, но Жека только поморщился. И то скорее от боли, чем от недовольства.
– Кто-то должен во всем разобраться. – Он взял третью банку и блаженно улыбнулся, когда холодное железо коснулось раскаленной шишки. – Сначала я подумал на Карманова с Рыбкиным. Чего они в понедельник около нашего класса околачивались? Не иначе как планы строили. Всем же хочется поехать на халяву в Болгарию. А шансов – пятьдесят на пятьдесят. Либо поедут, либо нет.
– А и Б сидели на трубе, – пробормотал Митрофанов.
– А упало, Б пропало, – подхватил Макс. – Что осталось на трубе? Ясно, что И. Это ты к чему?
– На крыше кто-то еще был, кроме А с Б, – пожал плечами Митрофанов, косясь на консервные банки – кормить их Жека не собирался, а есть уже хотелось.
– Найдем мы эту загадочную И. – Третья банка была отставлена в сторону. Стриженов взялся за шпроты. – Колян с Вовкой вполне могли дотумкать своими деревянными мозгами, что если убрать у нас всех отличников, то вероятность того, что они поедут в Болгарию, возрастает.
– Ага, а также хорошистов и троечников заодно, – натужно сопел Митрофанов. – Легче уж весь класс птичьим гриппом заразить, возни меньше.
– Не нужны им все! – Жека стал отчетливо произносить слова, в надежде, что его наконец поймут. И даже банку отложил в сторону. – Им нужны только потенциальные соперники. В понедельник Карманов с Рыбкиным вокруг нашего класса терлись, как будто придумывали что-то. Вот я и решил за ними проследить и предложил подтянуть их по алгебре. – Стриженов победно улыбнулся. – Они, дураки, и согласились.
– Ты что! – возмутился Макс. – Они же против нас решать будут!
– Ничего они против нас не решат, – успокоил приятелей Жека. – У них в голове кисель с молоком, а не математика. Я два часа с ними бился над простыми задачками – чуть не закипел!
– Так чего же ты за них взялся-то? – так и не понял Лавренко.
– Они эти два часа были у меня под контролем и, если что-нибудь готовили, вполне могли расколоться.
– Ага, и под твоим неусыпным контролем порезали бы тебя на мелкие кусочки, – довольно воскликнул Макс, хлопая в ладоши. – Вот бы мы тебя потом склеивали!
– Они не они, но «бэшки» не дураки, чтобы так подставляться, – не согласился Стриженов. – Если бы они себя выдали, можно было бы считать, что путевки у нас в кармане. Им директриса такую выволочку устроила бы, что ни о какой Болгарии «бэшки» и не мечтали бы. Но эти двое ничего подозрительного не делали. И не говорили. Либо соблюдали строжайшую секретность, либо это вообще не они. Слишком уж мозги у них непрошибаемые. Такие ни до чего не додумаются. Их предел – драка в подворотне.
– Получается, что каждый сам себя покалечил? – ахнул Макс.
– Получается, что есть кто-то, кого мы не замечаем, – вздохнул Жека непонятливости своих собеседников. – То самое И, спрятавшееся за трубой. Наверняка этот неизвестный вертелся около подъезда. Он ведь должен был как-то петли смазать и пружину снять. А для этого нужно хотя бы войти да еще дверь пару раз открыть, проверить. И незаметно это сделать нельзя.
Лавренко повернулся к Митрофанову. Тот испуганно выкатил глаза и недовольно засопел, словно его обвинили как минимум в трех наводнениях и пяти поджогах.
